Вторая мировая война. Хроника тайной войны и дипломатии - Павел Анатольевич Судоплатов

по проверенным данным, министерство безопасности утаивает определенную информацию. Ему отвечают: вам докладывают только проверенную информацию, уважаемый президент. Нашлись мужественные люди, чтобы так ответить. На это Ельцин отреагировал: «Я вам верю, но не совсем». При такой позиции любой вопрос об особом финансировании, особой поддержке спецназа в условиях войны на Кавказе перерастает в другой вопрос: в чьих руках находится спецназ? В руках министра безопасности Баранникова, который утратил доверие? Это совершенно очевидно. Спецназ госбезопасности в этих условиях не мог быть должным образом задействован в чеченской кампании. А задачи по агентурному обеспечению военной операции в Чечне в 1994 году военная контрразведка просто провалила.

Именно в это время, к сожалению, подразделения спецназа и агентурно-диверсионный аппарат были расформированы и выведены из состава службы внешней разведки. И это в условиях бушующих на территории России и СНГ локальных войн.

Печально, что не только в Чечне, но при проведении спецоперации в Афганистане также проявилось пренебрежение уроками прошедшей войны. За полгода до событий декабря 1979 года в Афганистан прибывают сотрудники 8-го отдела (разведывательно-диверсионного) внешней разведки КГБ. Прорабатываются варианты силового участия наших подразделений в решении выгодных для советского Союза направлений Афганского кризиса. Еще не убит вождь афганской революции Тараки. Но уже вовлеченность нашего разведывательно-диверсионного аппарата в будущие события очевидна. Сейчас много споров на эту тему. Но я хотел бы указать одно обстоятельство. В какой обстановке был предпринят штурм резиденции-дворца президента Амина в пригороде Кабула спецназом КГБ и ГРУ? Была ли нужна эта шумная акция в условиях, когда советские войска входили в Афганистан по просьбе именно этого человека?

На этот вопрос должны ответить те, кто тогда были старшими должностными лицами и представителями КГБ и внешней разведки в Афганистане – генералы Б. Иванов и В. Кирпиченко. Как мне рассказывали участники декабрьских событий в Кабуле, по линии агентурно-оперативных мероприятий к этому времени попытки ликвидации Амина с помощью снайперов, отслеживания его машины результатов не дали. Не оправдалась ставка на использование ядов.

Беседовавшие со мной участники известных событий в Афганистане в декабре 1979 года утверждали, что одним нашим агентом Амин был отравлен, а другим, врачом, – спасен.

Может быть, в Кремле у кого-то сдали нервы. Но зачем нужно было принимать беспрецедентное решение о штурме дворца? Ведь когда советские войска вошли в Афганистан, наши возможности в ликвидации Амина неизмеримо расширились. Его можно было убрать без всяких жертв с нашей стороны на территории нашей воинской части. Ведь спецназ нашей военной разведки, как отметил наш военный атташе в Афганистане, ликвидировал ставленников Амина в генштабе, не понеся потерь.

Спецназ КГБ в Афганистане проявил мужество, стойкость, подлинный героизм, понес чувствительные потери, однако руководство КГБ, бросив его на рискованный штурм укрепленного дворца Амина, допустило, по моему мнению, серьезную, трагическую ошибку. Знаменательно и то, что воссоздание профессионального спецназа – подразделения «Вымпел» – в органах госбезопасности для разведывательно-диверсионных операций произошло лишь спустя почти два года после штурма в Кабуле – 19 августа 1981 года, когда масштаб боевых действий и спецопераций резко расширился.

Склоняя свою голову в память погибших в годы Великой Отечественной войны и при исполнении интернационального долга, следует в нынешних условиях масштабных угроз суверенитету России разработать отвечающую требованиям времени научно обоснованную специальную доктрину сбалансированного использования всех видов спецназа органов госбезопасности и военной разведки. При этом нужно извлечь правильные уроки как из наших успехов, так и из неудач в череде войн и конфликтов XX столетия. В США спецназу в начале девяностых годов в локальных войнах придают исключительно важное значение. Не случайно командующий американским спецназом генерал Д. Шелтон назначается председателем объединенного комитета начальников штабов – американского аналога нашего генштаба вооруженных сил. Следовательно, назрела очевидная необходимость централизованной координации непрерывного планирования и использования сил специального назначения – важнейшего инструмента обеспечения безопасности нашей страны и неотъемлемого структурного компонента вооруженных сил российского государства.

О генерале армии Д. Павлове

В ошибочных решениях Ставки в июне 1941 года существенную роль сыграли просчеты командующего войсками Западного особого военного округа генерала армии Д. Павлова. Эйтингон, хорошо знавший его по Испании, в первый же день войны говорил, что Павлов проявил себя там «на уровне командира танкового батальона, хотя он был командиром танковой бригады». Павлова теперь все характеризуют как человека с довольно узким военным кругозором, недостаточно представлявшего себе задачи руководства боевыми действиями в условиях современной войны.

Ему противопоставляют новое поколение генералов Красной армии 1942–1945 годов. Однако это не совсем верно, и вина Павлова преувеличивается. Г. Жуков в своих воспоминаниях, которые, честно говоря, иногда вызывают у меня неприятный осадок, по-своему трактует итоги оперативной игры, проходившей в Генштабе зимой 1940–1941 годов.

Он пишет о том, что в командно-штабной игре было множество фактических примеров, которые потом подтвердились трагическими событиями июня 1941 года, когда немцам удалось использовать преимущество ударных группировок, нависающих над Белостокским выступом, и нанести нам поражение.

Игра, как пишет Жуков, изобиловала драматическими моментами, которые Павлов должен был бы учесть в последующих сражениях. Однако, утверждая это, Жуков забывает о различии в характере оперативной игры и ситуации, в которой оказался Павлов. Так вот, когда Павлова после ареста обвинили в том, что он не предусмотрел развитие событий на Западном фронте и соответственно не подготовил войска, Павлов решительно отверг это обвинение. Ведь в игре отрабатывалась наступательная, а не оборонительная операция Красной армии, противник же, в роли которого был Жуков, наносил главный удар из Восточной Пруссии в направлении Каунас – Вильнюс – Минск.

Павлов тогда не справился с задачей нанесения контрудара противнику. Именно в соответствии с опытом этой оперативной игры Павлов уже в ходе военных действий ошибочно предполагал, что немцы наносят по нему главный удар с северо-запада через Литву, в то время как немцы наступали по двум сходящимся направлениям из районов Сувалок и Бреста.

Но дело не в мемуарах. Дело в том, что постановление на арест Павлова утвердил Жуков, а не Тимошенко. Между Павловым и Жуковым сложились неприязненные отношения. Это один аспект. А другой лучше всего проследить по фактам.

Меня удивляют нынешние историки и военачальники, которые, рассуждая о 1941 годе, пишут «подлинную» историю, не проверяя фактов по этому важному событию.

После сокрушительного поражения Красной армии в Белоруссии возник вопрос о доверии командным кадрам Красной армии. По линии военной контрразведки были подняты компрометирующие материалы на всех командующих фронтами, командующих армиями, корпусами и дивизиями. Все ложные и выбитые показания о мифическом военном заговоре, о якобы причастности к заговорщической группе Тухачевского и других были