В исключительных обстоятельствах 1988 - сборник

Особо хочется сказать о созданных в книге образах работников милиции Всех их, разных по возрасту и профессиональному уровню, объединяют глубокая убежденность в правоте и важности своего дела, целеустремленность, порядочность, способность к самопожертвованию во имя человека и, пожалуй, такое привлекательное качество, как скромность и человечность.

Работа в милиции, постоянное противостояние человеческим порокам не ожесточила их, не превратила в «профи», в оперов-суперменов, для которых мало значат достоинство и личность другого человека. По характеру работы сталкиваясь с множеством судеб, они не остаются равнодушными созерцателями, активно помогают людям обрести себя, умеют понять других и прийти на помощь. Иногда они ошибаются сами, и мы видим, как они тяжело переживают ошибки, получая суровые жизненные уроки.

Такими предстают перед нами Иван Николаев на страницах произведений «Поиск в тайге», «Последняя улика» и «По факту исчезновения», прошедший путь от юного лейтенанта до зрелого руководителя и убежденного борца за справедливость; капитаны Волин и Ермаков («По факту исчезновения»), розыскник Гоша Таюрский («Случай на реке»), молодой оперативник Алик Богданов («Последняя улика»), участковые Балуткин («Поиск в тайге»), Трошин («Розовый убийца») и многие другие.

Все они достоверны, таких большинство в милиции, именно такие люди составляют костяк милицейских подразделений. Хотелось бы отметить, что характерной чертой книги является умелый и достоверный показ взаимодействия в работе по раскрытию преступлений всех служб милиции, взаимопомощи сотрудников разных подразделений и опора милиции на широкие слои общественности.

Красной нитью проходит в книге мысль о профилактике, о предупреждении правонарушений. В этом плане особо выделяется такое произведение, как «Розовый убийца» — предостережение от грозной беды. Главный герой — участковый инспектор Сергей Захарович Трошин — Захарыч, как его уважительно называют в селе, приехал в Александровку, беспокоясь за ферму, которая раньше «славилась» тем, что баловались там спиртным «в мороз да с устатку». Не пропали даром усилия участкового и на ферме был порядок, но подстерегала людей другая беда, и участковый немедленно бросается на помощь людям, которым угрожает «розовый убийца» — смертельная спиртовая отрава. Больной, простуженный, он организует отправку на тракторе в больницу отравившейся женщины, а сам со своим бывшим подопечным, колхозным шофером Борисом, на стареньком самосвале сквозь снежные заносы, в мороз пробивается в соседнее село, где, он знает, есть еще смертоносное зелье.

Сжатый как пружина сюжет умело раскручивается автором, заставляя читателя быть в напряжении, волноваться и сопереживать. С большим уважением к профессии этого человека, очень реалистично показан участковый инспектор Сергей Захарович Трошин. Многие сельские участковые узнают в нем себя. Именно им на деле приходится быть героями большинства невыдуманных историй.

Для произведений Л. Арестовой характерно обращение не только к образам правонарушителей и противостоящих им работников милиции. В книге живут и действуют многие персонажи, чья активная жизненная позиция помогает побеждать зло. Интересен образ деда Сороки, старого сибиряка, по долгу совести охраняющего тайгу и без колебаний помогающего милиции в трудном розыске преступника («Поиск в тайге»); хорошо вырисованы шофер Борис, вчерашний сельский сорванец, в трудную минуту проявивший мужество и настоящий характер («Розовый убийца»), медсестра Черепанова, опекающая подавленную горем Печказову («По факту исчезновения»), и многие другие. И на вопрос, почему торжествует добро, напрашивается ответ; потому, что есть такие люди, как дед Сорока, шофер Борис, следователь Вера Васильевна, участковый Трошин и подобные им.

Интересны и убедительны подмеченные автором черты и детали сибирского быта и говора, скупые, но выразительные описания природы, которые придают произведениям особый колорит и достоверность.

Книга композиционно удалась, ее составные — это страницы борьбы за справедливость, где герои проходят испытание на зрелость. В гуще сложных жизненных ситуаций им приходится искать правильные решения непростых задач. События укладываются в четкие рамки жанра. Книга читается с интересом еще и потому, что сюжеты произведений не громоздки, развиваются естественно и динамично.

Тема законности, воспитания у людей правильного понимания и уважения к закону, необходимости активной жизненной позиции в борьбе со злом весьма близка творчеству Любови Арестовой.

Ответственный работник Верховного Суда СССР, она сама имеет отношение ко многим описываемым событиям.

Своими произведениями Любовь Арестова утверждает концепцию добра и нравственного начала.

Борис Михайлов,

кандидат юридических наук.

На высоком деревянном крыльце магазина «Ткани», высушенном и прогретом весенним солнцем, толпились покупатели. Магазин должен был вот-вот открыться после обеденного перерыва. Апрель радовал хорошей погодой, ярким солнцем. Едва проглянув, оно принялось за работу, уничтожая в городе следы долгой зимы. Таял почерневший снег, подсыхали дороги, легкий парок клубился на скатах тесовых крыш. Люди стояли на крыльце, спокойно переговаривались.

— Скоро откроют?

— Да, минут пять осталось…

В этот послеобеденный час улица была почти пустынной.

Подошли к «Тканям» три продавщицы в возрасте, следом прибежала их молоденькая напарница, навестившая в обед подружку.

— Запаздывает Анна с ключами, — тихо сказала она.

— С чего бы это?

— Да ваша Анна уж давно на месте, — откликнулась одна из покупательниц, — дверь изнутри закрыта, гляньте.

— Постучи-ка, пусть открывает, — посоветовали продавщице.

Девушка застучала кулачком в обитую коричневой клеенкой дверь:

— Анна Васильевна, мы пришли!

Никто не откликнулся.

Взбудораженные такой задержкой, покупатели вплотную приблизились к двери. И все услышали, как резко щелкнул откинутый изнутри крючок. Толпа устремилась в открывшийся проем. Продавцы поспешили в подсобку.

— Анна Васильевна… О господи! — раздался крик.

В тот же момент из помещения выскочила побледневшая женщина, бессвязно повторяя:

— Там, там…

На полу комнатки, под висевшим на стене железным ящиком, неловко подвернув под себя руки, лежала Анна Васильевна Сенкова. Возле ее головы расплывалось кровавое пятно…

Прокурор района Протасевич и начальник райотдела майор милиции Николаев возглавили следственно-оперативную группу. При осмотре магазина установили, что первые удары топором Сенковой убийца нанес в салоне. Дорожка следов крови от прилавка с рулонами сукна и драпа вела в тесную подсобку. Уже там ей были нанесены смертельные ранения. Орудие убийства — испачканный кровью топор — нашли здесь же, в подсобке. Слабо закрепленное топорище выскочило из небольшого обушка, лежало отдельно, чуть в сторонке, на нем — отчетливые следы коричневого сурика — краски, которой в Ийске красили крыши.

Возле прилавка на дощатом полу отыскали застрявшую между плахами металлическую пуговицу на железной петельке-стойке. С внутренней стороны пуговицы видна была цифра «63». И еще обнаружили пригодный для идентификации след. «Елочка» резиновой подошвы маленького размера четко виднелась на полу.

На спине погибшей лежало несколько выпавших из ящика мелких монет. Значит, уже после того, как она упала, был открыт небольшой металлический ящик, висевший на стенке, и взята выручка первой половины дня. По словам продавцов, 112 рублей.

Пожилая продавщица трясущимися руками достала из огромного рулона с сукном завернутые в красный ситец деньги — пять тысяч рублей. В конце марта план перевыполнили, и Сенкова с согласия остальных оставила «на черный день» кругленькую сумму, чтобы сдать в апреле.

— Мы делали так иногда, — объяснила она, — а спрятали деньги в рулон я и Анна, — она утерла слезы. — Больше никто про место не знал.

Эта же женщина рассказала, что, уходя на обед, они вместе закрывают магазин и берут с собой ключи по очереди. Сегодня ключи были у Анны Васильевны, которая направилась обедать к своей знакомой Пушковой, живущей неподалеку.

Вытирая платочком непрерывно набегавшие слезы, Пушкова рассказывала майору Николаеву:

— С Анной мы знакомы давно и дружим. В сорок третьем ушли на фронт и служили вместе. Сперва санинструкторами были, потом Анюта снайпером стала. Стреляет она хорошо. Стреляла, — поправила сама себя, всхлипнув. — Вот ведь беда какая! Войну прошла, живой вернулась — и на тебе!

Столько горечи чувствовалось в этих словах, что у Николаева защемило сердце. Погиб человек, жена, мать, уцелевшая в жестоких сражениях, видевшая столько горя. Теперь бы ей жить да радоваться. А вышло вон как. Сколько уж лет работает майор в милиции, навидался всякого, но не может привыкнуть к чужой боли. Да и чужая ли это боль, если всякий раз, видя страдания незнакомых ему ранее людей, он чувствовал эту боль своим сердцем. Чужая беда становилась своей, прибавляла седины в русой кудрявой голове Николаева. И так всегда, с каждым новым делом, с каждым происшествием.