Вместе с дублем - Александр Колокольников

прыжков он сделал три, оказывается эта сумма полагалась за весь цикл.

Роберт не понимал причину Костиного недовольства: всё равно, когда будут выплаты процентов с прибыли, эти сто долларов будут высчитываться.

Костя же всё равно хотел немедленно получить триста долларов.

В конце концов, договорились на двухстах прямо сейчас, но в дальнейшем Косте придётся ещё раз обговаривать этот вопрос с Питером Скленаром.

Роберт сунул Косте две бумажки по сто долларов и отправился в подвал дома, где была оборудована мастерская, — он спешил оценить полученные камни.

Костя же, вдоволь насмотревшись на купюры с портретом президента Франклина, отправился гулять в город, обещав, вышедшему его проводить до калитки пану Якобу, вернуться часа через два-три.

Помня рассказы Душана, — бригадира заключённых со стройки, Костя сразу решил отправиться к валютному магазину Тузекс, где, по рассказам Душана, можно свободно обменять доллары, хочешь, на рубли, хочешь, на кроны.

Уже на подходах к магазину, его стали перехватывать разные личности, предлагая поменять кроны на чеки, или, как они их называли — на боны.

На эти чеки, в Тузексе, можно было купить самые разные дефицитные товары из Европы, от джинсов и магнитофонов, до иностранных автомобилей.

Магазины, подобные Тузексу, под названием — «Берёзка», появиться позже и в Союзе. Только так свободно, как в Чехословакии, подойти к «Берёзке» и совершить обмен валюты, или покупку чеков, в Союзе будет крайне опасно.

В Чехословакии, официально, такие обмены также запрещались, но власть смотрела на все эти махинации сквозь пальцы. Появилась большая группа людей, сделавших такой обмен своим основным источником доходов. Таких дельцов в Чехословакии называли — «векслаки», среди которых было очень много цыган.

Душан предупреждал Костю, что с цыганами связываться опасно — могут «кинуть», но, с другой стороны, только у цыган можно обменять доллары на рубли, или кроны.

Костя сразу наметил работать с цыганами: рано, или поздно, но ему обязательно потребуется менять доллары на рубли и лучше сразу завязать деловые контакты с кем-то из цыган.

Сейчас, правда, он собрался поменять доллары на кроны — Костя уже присмотрел в магазинах Жилина куртку и майки, но всё равно искал цыган, чтобы работать с ними и в будущем.

Приглянулся невысокий полноватый мужчина средних лет, с круглыми весёлыми глазами, часто сверкающий золотой «фиксой» из-за постоянной улыбки.

Представился этот экземпляр цыганской национальности Василием.

За один доллар Василий предложил 17 крон — Костя рассмеялся: «За идиота держишь?» и назвал 25, хотя, конечно, очень слабо представлял курс хождения валюты.

Цыган широко улыбнулся: «Ну, должен я был попробовать».

Сошлись на 20 кронах за доллар.

Василий отвёл его от магазина Тузекс немного в сторону, в начало тихой улочки, где дома с трудом просматривались за увитыми виноградом заборами. Он попросил постоять здесь, пока принесёт деньги.

Конечно, Костя ждал цыгана в этом безлюдном месте, готовый ко всему. Он даже проверил возможность отхода прыжком на Волшебную поляну — получалось, поляна сейчас далековато и сил на перемещение не хватит.

Василий появился один, шёл неспеша, весёлой улыбкой демонстрируя золотой зуб.

Деньги, по настоянию Кости, пересчитывали за каждую сотню долларов отдельно. Сначала Костя пересчитал первые две тысячи крон, и убрал их в карман, за ними следующие две тысячи.

Рукопожатием попрощался с Василием. На секунду его лицо стало серьёзным, и он предупредил, что не стоит возвращаться назад к Тузексу, а лучше идти прямо по этой улочке — она выйдет к старому городу, чуть ли не к центральной — Марьянской площади.

Марьянскую площадь, Костя знал: именно в киосках на этой площади, проводил закупки жевательной резинки.

У Кости никогда при себе не было такой значительной суммы. Две сотенные бумажки долларов занимали небольшой объём, создавая ощущение малого количества денег, сейчас же карманы джинсов раздувались от напиханных крон.

По подсказке Василия, Костя двинулся, дальше по улочке к центру города.

Особо Василию, с его золотой улыбкой, он не доверял: шёл настороженный, часто оглядываясь и, оказалось, не напрасно, — предчувствия не обманули.

Стоило пройти первый же перекрёсток, как с пересекающейся улицы вышли двое парней, и поначалу просто шли молча сзади, а затем прозвучало: «Поляк, мерха (сука), стой!».

Они прокричали три слова и три раза ошиблись: он — не поляк, и он — не сука. Это было две ошибки, третья и самая серьёзная их ошибка, заключалась в том, что они вообще связались с Костей.

Осознание ошибочности своего поступка до них дошло позднее, а поначалу бодро бросились в погоню за Костей, который, не желая связываться, решил «делать ноги».

Костя сразу от них оторвался, только далеко убежать не удалось: из следующего переулка вылетел здоровый, как бык малый, и, в стиле американского футбола, плечом сбил Костю с ног, заставив улететь в какие-то колючие кусты, навроде шиповника.

Дальше, схватив за ногу, стал вытаскивать Костю из кустов на дорогу, криками: «Живше (живее), живше», поторапливая своих подельников. Он вытащил подзастрявшего в кустах Костю наполовину, но затем, коротко взвизгнув, упал на асфальт и мелко затрясся.

Костя выбрался сам и встал — майка на нём порвалась, лицо и руки сильно расцарапали шипы. Пнув ногой поверженную тушу, пошёл навстречу преследователям: ярость искала выход, и больше убегать он не собирался.

Оставшиеся двое действовали бестолково: они даже не разошлись по сторонам, а подходили один за другим.

Первый размашисто махнул рукой с кастетом, Костя легко уклонился и, не задействуя своих способностей, просто ударом с левой в челюсть вырубил нападавшего, а правой, подкорректировал падение, направив тело на его приятеля. Тот не стал ловить друга, отскочил в сторону, тогда-то Костя и увидел у него в руке нож.

Играть в боксёра Костя больше не стал, — провёл «оглушение» на голову, а когда любитель ножевого боя стал заваливаться вперёд, встретил его голову ногой.

Оглядев место схватки с телами нападавших, сначала направился к «бугаю»: того по-прежнему крутили судороги, а, если их не снять, — он мог и умереть. Изо рта бугая обильно текла кровь.

— Кажется, язык сильно прикусил, — подумал Костя, — Теперь нескоро сможет вслух поблагодарить Васю-цыгана за наводку.

Сняв судороги и усыпив, повернул на бок, чтобы не захлебнулся кровью. Собрался было уходить, но заметил на асфальте нож — бабочку.

Лезвие показалось Косте настолько хорошо заточенным, что не удержался и сразу решил его проверить на одежде грабителей. Конечно понимал, что надо торопиться, надо срочно уходить, и всё же не удержался: нашёл несколько минут — порезал им штаны на отдельные фрагменты. Единственно, бугай избежал расправы над своими штанами. Из-за традиционных последствий применения силы на