Воитель - Кристина Дуглас

скрыть эротический отпечаток, который она оставила на его чувствах. Он найдёт её, где бы она ни пряталась.

Она растянулась на оранжево-коричневом диване, пристально глядя в книгу в мягком переплете с аляповой обложкой. Она даже не заметила, что он наблюдает за ней. Он мог вдоволь насмотреться на её длинные ноги, на копну тёмных волос, которые она тщетно пыталась контролировать, на её грудь…

На ней не было лифчика, чёрт бы её побрал. В искусственном свете он мог видеть тёмные соски под тонким белым хлопком, и его возбуждение усилилось при мысли о том, что он хотел бы сделать с этими грудями. Он прижался бы к ним ртом и сосал, сильно, пока они не превратились бы в острые маленькие бугорки в его голодном рту, и…

Они уже начали твердеть. Пока он неподвижно смотрел на неё, её соски затвердели. Он протянул руку и поправил себя в свободных брюках цвета хаки, которые нашёл в спальне. Видимо, недостаточно свободные.

— Перестань пялиться на мою грудь.

Она не пошевелилась, но голос её звучал едко. Он уловил вспышку в её глазах, один из мимолётных образов, которые преследовали его последние несколько дней. Она хотела ощутить его губы на себе. Она хотела всего, что он мог ей дать.

— Я не смотрел на твою грудь.

— Ангелы не должны лгать.

— Я падший, помнишь? Я могу лгать, если очень захочу, могу пить, могу блудить.

Она сердито посмотрела на него.

— Почему, когда ты говоришь абстрактно, ты употребляешь вежливое слово «блуд», а когда говоришь конкретно со мной, ты употребляешь слово «трахать»?

Он не должен был улыбаться, это, вероятно, взбесит её, но были времена, когда она была такой чертовски милой.

— Потому что, когда я смотрю на тебя и разговариваю с тобой, всё, о чём я думаю, это «трахаться». Определенным образом.

Она быстро села, её грудь вздымалась и опускалась от гнева, без лифчика. Что было особенно приятно глазу.

— Ты… Забудь.

Он рассмеялся, и она прищурила глаза.

— Я что?

Она встала, не обращая внимания на его вопрос.

— Пойду поищу кровать, — сказала она, направляясь к нему, явно ожидая, что он отодвинется.

— Хорошая мысль, — сказал он, не двигаясь.

Она попыталась оттолкнуть его, что стало большой ошибкой. В тот момент, когда он почувствовал, как её тело коснулось его, его возбуждение зашкалило, и он схватил её за руки, чтобы она не смогла убежать.

Она была босиком, меньше ростом, и смотрела на него с внезапным, почти страхом. Невозможно, и это выражение тут же исчезло, оставив её снова злой.

— Убери от меня свои руки.

Но он этого не сделал. Не сразу.

— Ты действительно этого хочешь?

Но это было не так. Он видел образы, мелькавшие в её голове, беспорядочные, эротичные, настойчивые. Он почти чувствовал на себе её губы, и ему хотелось застонать.

Но она была сделана из более прочного материала, и она игнорировала тоску, которая наполняла её разум и, как следствие, его.

— Да, это так.

Он отпустил её, отступил назад, и какое-то мгновение она не двигалась. А потом она ушла, её босые ноги издавали громкий топот, так она выражала своё неудовольствие.

* * *

ВЫСОКОМЕРНАЯ ЗАДНИЦА! СОВЕРШЕННО ЭГОЦЕНТРИЧНЫЙ, самодовольный сукин сын, чёртов архангел, думающий, что я стою там и дрожу от его прикосновения.

Неважно, правда это или нет. Он никак не мог этого знать. К сожалению, он, казалось, понимал всё, что я чувствовала, независимо от того, говорила я что-то или нет. Он сказал, что у меня выразительное лицо, но я очень хорошо скрывала свои чувства в Кастелло или от злых монахинь. Только Михаил, казалось, мог читать мои мысли.

О Боже, это была ужасная идея. Потому что мой разум работал по линии непристойностей, особенно когда он был рядом со мной. Если бы он знал, чего я секретно, тайно жаждала, тогда мог бы убить меня прямо сейчас.

Я ненавидела его. Наверное, он смеялся надо мной, над моей бедной, жалкой, изголодавшейся по любви личностью. Когда-то он был готов трахнуть меня, я тоже могла использовать это слово, но с тех пор он держался от меня как можно дальше. Он даже не брал кровь, в которой так нуждался, кровь, которую я должна была ему дать. Кровь, которая сделает его сильным. Нет, он скорее будет искать смерти, чем пить из меня.

Хотя, если подумать, почему он отдал мне свои татуировки и прошёл через Портал незащищённым?

Потому что я была нужна. Вот почему он пришёл за мной в первую очередь. Пророчество гласило, что я должна прийти в Шеол и выйти замуж за Архангела Михаила, чтобы Падшие победили Небесные Армии. Михаил сказал, что Тёмный Город — это рай. Если так, то не делает ли это Белоха Богом?

Нет, я совсем забыла. Бог ушёл в длительный отпуск, оставив Уриэля за главного. Но если дела обстояли именно так, то кто такой Белох?

Разве меня это волновало? Заботилась ли я о ком-нибудь из них? Суть в том, что единственная доброта и порядочность, которые я испытывала, исходили от Падших. В Шеоле мне никто не лгал. Никто не хотел никого побить, они просто хотели, чтобы их оставили в покое. Небесные Армии собирались атаковать, а не наоборот. Падшие делали всё возможное, чтобы быть готовыми, но они не были агрессорами, никто не предлагал вызвать на бой противника.

В конце концов, рай и ад казались одинаково плохими, хотя я не испытывала ничего, кроме вкуса ада. Я проберусь сквозь Темноту, вернусь в Шеол и помогу им отбиться от агрессора. А потом я уберусь оттуда к чёртовой матери и получу первый ангельско-вампирский быстрый развод, который смогу найти.

В следующий раз, когда мне придётся поговорить с Михаилом, а я надеялась, что это будет нескоро, я заверю его, что не собираюсь убегать. По крайней мере, до тех пор, пока не разберутся с Плохими Парнями, считавшими себя Хорошими. Ему не нужно было притворяться или