Млечный путь № 3 2017 - Песах Амнуэль

болезни. Вторая отсидка длилась не­долго, но выйдя на свободу она, несмотря на все усилия, не смогла найти тетрадь с рукописью Витгенштейна. Вскоре она умерла от рака. В английских изданиях рукописей Витгенштейна как будто бы имеется раздел, состоящий из чистых страниц, на которых напечатано: эта часть работы безвозвратно погибла в СССР.

В истории Рассела статистический хаос яростно пытался сравнять с собой антиэнтропийную флуктуацию интеллекта; в этой истории, напротив, интеллект идет дорогой случая и терпит поражение в борьбе с железной закономерностью. Итог, понятно, один и тот же.

Кстати, о безвозвратно погибшем. Боюсь, что эти слова придется отнес­ти и к посланным Вами книгам; сегодня 4 апреля, но я их до сих пор не получил, Хочу попытаться сделать запрос в Министерство связи, но пола­гаю, что это безнадежно. Пугает меня то, что несколько раньше Вашего пи­сьма я получил послание от какого-то мне неизвестного английского npиятеля Сувина; он (приятель) просил выслать ему «Малыша» и сообщал, что послал в обмен несколько книг, – они тоже до сих пор не появились. И хотя я необычайно признателен Вам за предложение посылать книги и т. п., но должен просить Вас временно воздержаться – до выяснения судь­бы первой попытки.

Что касается Ваших книг, то они у меня почти все есть, хотя и в раз­ных изданиях (включая новые «Диалоги»). Нет только «Выхода на орбиту», но ее я достану у Вайсброта{2}. Новая «Философия случая» будет, конечно, встречена с восторгом и признательностью. Из хорошей англо-американ­ской фантастики у меня подобралось, благодаря обмену прошлых лет (в основном, с Сувиным), несколько книг: «Последние и первые люди» Стэйплдона, «Изнанка темноты» и «Город иллюзий» У. Ле-Гвин, «Дюны» Герберта{3}, «Луна – жестокая хозяйка» и «Чужестранец в чужой стране» Хайнлайна, «Размерность чудес» Шекли{4}, почти весь Боллард{5}; остальное – макулатура, в оценке кото­рой я с Вами вполне согласен. Интересуют меня не сами книги, а новые явления, тенденции развития, круг идей, теория. Если почта окажется достой­ной доверия, то все, что нужно вернуть, будет возвращено в кратчайшее время. В отношении Тодорова: я не читаю по-французски, так что Ваша статья – единственная для меня возможность познакомиться с его концепцией всерьез, а не по слухам. В свою очередь, я посылаю Вам сегодня две книги: симпатичную «Историю с узелками» Льюиса Кэррола{6} и «Грани несчастого сознания» С. Великовского{7} (монография о Камю{8}). В ближайшее время я соберу последние фантастические опусы, у нас опубликованные, и вышлю; кроме того, на примете у меня для Вас – две теоретические работы – «Интегральный интеллект» (где масса ссылок на Вас) и «Ритм, время и пространство в искусстве» (эту еще нужно достать). Вот, кстати, подарок судьбы – едва я задумался над проблемами временной структуры в Ваших книгах, как словно по заказу выпорхнули на свет сразу две работы: статья Бахтина о времени в античном романе и упомянутый выше сборник. Если Вас интересует работа Бахтина (она напечатана в «Вопросах литературы», № 3), я могу ее выслать. Вообще, изредка появляются интересные книги, но к нам во Владимир они доходят с трудом, в ничтожном количестве, а мои возможности чрезвычайно скромны; их скромность не компенсирует даже мое пылкое рвение. В последние годы у нас наблюдается некий феномен: все мало-мальские интересные книги (интересные как с точки зрения массового читателя, так и элиты) стали предметом ожесточенных поисков, выпрашивания, выменивания, покупки из-под полы и т. п. Книга стала дефицитным товаром. И нельзя сказать, что это связано с малыми тиражами. Конечно, когда Мандельштама{9} издают тиражом 15 тыс. экземпляров, из которых две трети отправляют за границу, или прозу Булгакова{10} – тиражом 30 тыс. экземпляров, которые не попадают даже в библиотеки и прямо из складов рассылаются по адресам, то тут все понятно. Но подлинная оторопь берет, когда видишь, как скупается буквально все подряд, – вроде упомянутого сборника, который пару лет назад лежал бы на прилавках месяцами. За подпиской на Достоевского люди стояли в очереди неделями, отмечались, а последний день отстояли всенощную. То же было с подпиской на Брюсова{11}, Всев. Иванова{12}, теперь готовится на Пушкина. Рост культуры? За два года? Сомнительно. Нет, пришло сознание, что книга – товар, и притом один из самых ходких. Книга еще и мода, и престижная категория, и что угодно еще, не считая себя самой. Десятки «знакомых» захаживают к продавщицам магазинов и терпеливо информируют о том, каких книг они ждут; в итоге ни одна мало-мальски ценная книга на прилавке не появляется. Информационный взрыв!

Польская фантастика интересует меня в том же плане, что и всякая другая, – тенденциями. Вообще, ради бога, не затрудняйтесь из-за меня; если я и не прочту десяток-другой «пэйпер-буков», я не умру. Ваши книги и статьи – другое дело; тут я осмеливаюсь просить, хотя и испытываю неловкость.

Предложение написать для «Текстов» – заманчиво и лестно. Пыл мой пока не остыл, и я действительно попробую оформить свои мысли касательно «Возвращения». Когда и как это получится, я не знаю, но как только образуется что-нибудь удобочитаемое, я пришлю это Вам, на суд и решение. Пока я прилагаю к своему письму свою статью о фантастике для Краткой Лит. Энц. Статья эта (написание и обсуждение) стоила мне большой крови, – не знаю, стоила ли она того. Копию статьи о научной фантастике, написанной для Большой Сов. Энц., я никак не могу найти, – я беззаботен в отношении своих опусов и, как правило, не сохраняю копий и рукописей.

Что касается Вашего вопроса о серии, то мои возможности ограничены: я практически ничего не знаю о французах, скандинавах, западных немцах и японцах; мои сведения о венграх, румынах, болгарах ограничиваются тем, что переводилось у нас в «Мире», а это даже у Девиса вызывало неприличные выражения. По советской фантастике я могу внести три предложения: «Улитка» и «Пикник» Стругацких; антология с повестями Громовой (о котах) и Мирера{13} («У меня девять жизней») и рассказами – Булгакова «Роковые яйца», Платонова{14} «Эфирный город», Гансовского «День гнева», Ефремова «Тень минувшего», Емцева и Парнова{15} «Возвратите любовь», Гора{16} «Сад», Варшавского{17} и др. И последнее – старый (20-х годов) роман украинца Винниченко{18} «Солнечная машина». Винниченко – известный писатель уже