Золото Каралона - Александр Цуканов

– Ладно, год доработаю и баста! Уедем с Ниночкой на материк в наш славный Воронеж… – У Назарова влага выступила в уголках глаз от прихлынувшего воспоминания о новой кооперативной квартире с большим сквером прямо под окнами, где он непременно будет гулять с внуками.

Письма приходят редко. Поэтому сразу возникла запоздалая тревога.

«Эх, Витек, Витек!» Аркадий видел мать Виктора Осинкина дважды, когда она приходила в больницу. Маленькая белёсая, похожая на северную куропатку женщина. тут же начинала хлопотать у кровати сына, наводить порядок, а потом усаживалась рядом и что-то нашептывала ему, а он – раздраженный из-за того, что протез изготовят не скоро, что надо заново восстанавливаться в институте, что отец сорвался в запой, постепенно успокаивался, даже придремывал под ее неторопливый разговор.

Заехал попрощаться с Виктором перед отъездом на Колыму, а тот сразу с порога: «Привет! Только про Маресьева ни слова. Достали!» Мать сидела на краешке стула, а тут почему-то привстала. Тихая, неприметная, она вдруг прикрикнула на сына:

– Поклонись, дурашка. Другой бы маяться не стал с калекой…

– Будет вам, Нина Петровна. Вы мне адресок свой запишите. Я как деньги-то за то золото получу, вышлю в ваш адрес.

– А сколько? – спросил Виктор.

– Думаю, что на хороший протез хватит и еще малость на учебу останется.

У него лежал в сумке Акт, составленный в РОВД в присутствии адвоката и представителя налоговой инспекции, о том, что Аркадий Цукан сдал найденный клад в виде золотых самородков весом 2785 граммов. После экспертизы и оценки, обещали выплатить четвертую часть на расчетный счет в сбербанке в течении шести месяцев. Нина Петровна смотрела удивленно, она слышала про найденный в тайге клад, но это казалось ей чем-то фантастическим, еще более нереальным, чем выигрыш по лотерейному билету автомобиля.

Деньги он отправил зимой из Усть-Омчука, на корешке почтового перевода дописал: «Давай, Маресьев, заканчивай институт. А то дружба врозь». Нина Петровна прислала в ответ восторженное письмо, очень благодарила, описывала жизнь в Томмоте, что построили новый мост и в поселке проложили асфальт, написала, что сын сглупил, перевелся на заочное обучение и собрался жениться на однокурснице из Благовещенска… Письмо слегка зацепило, корябнуло, подумал, что вот ведь негодник, даже открытку не прислал в ответ. Но через много лет Витя Осинкин вспомнил доброго дядю Цукана и разразился слезным письмом о развалившемся проектном институте, где отлично работал, получил вторую категорию, но остался теперь не удел.

Так и сидел у стола с этим письмом, пока не встряхнула жена бодрой своей скороговоркой:

– Чего пригорюнился, старче? Опять не поймал золотую рыбку?

Сказку Пушкина переиначивали на разные лады, подразнивая друг друга, поэтому ответил Цукан в лад: «Да. Выходит, что не быть тебе, старуха, царицею приисковой». Показал письмо, взялся пересказывать ту давнюю историю с аварией, ампутацией ступни, блужданиями по тайге…

– Ножиком отрезал ступню? – Мария плечами передернула, словно от холода. – Давно живем вместе, а не перестаю удивляться. – Такой ночью прирежет и не улыбнется.

– Вот я тебя шас зарежу большим ножиком.

Аркадий набросился на жену, повалил на кровать, лаская и стягивая кофту. А она показно отбивалась: ну ты и удумал днем! Дверь не заперта… А у тебя в кармане, чувствую, не нож, а целый пистолетище.

Вечером Цукан сгреб со стола письмо, скомкал, хотел бросить в помойное ведро, но наткнулся на удивленный взгляд жены.

– Может, чем-то помочь парню. Денег послать?

– Да ему тридцать лет скоро! Я в его годы!..

Но письмо расправил, положил на этажерку, права Маша, надо помочь.

Прииски залихорадило. Обвально, в одночасье вдруг выяснилось, что нечем выплачивать людям зарплату. И жалиться идти некуда, в райкоме полная неразбериха. Люди начали паковать чемоданы, распродавать за бесценок имущество.

Цукан выкупил на собственные деньги два промприбора и гусеничные трактора Т-150, удивив тем самым друзей.

– Тебе под шестьдесят лет, а ты снова в старатели!

– Зато у меня молодая жена, – отшутился Аркадий, продолжая готовиться к летнему сезону.

Труднее всего в начавшейся всеобщей неразберихе давалась документация о производстве работ на новом участке. Нанял старожилов с поселка Колово: бригадира Журавлева, бульдозериста Иванькова, опытного промывальщика Барсукова. Раздолбая Гуськова брать не хотел, но мужики за него поручились. Троих работяг взял с Омчака.

Промприбор установили и запустили запоздало в начале июля в нижнем течении ручья Игуменский, где когда-то работала в промразведке Анна Малявина и горделиво рассказывала о том промывочном сезоне. Аркадий Цукан сел за рычаги бульдозера на вскрыше грунтов. Марию уговорил вести бухгалтерию и документацию по приемке и сдаче золота на шлихообогатительную фабрику. Он знал, что там занижают значительно пробу золота, но воевать с ними не под силу. Месторождение на Игуменском считалось одним из лучших в Тенькинском районе, золото отличалось медно-золотистым цветом девятисотой пробы с небольшим количеством примесей. Здесь в пятидесятых годах подняли один из крупнейших колымских самородков весом в полтора пуда.

Работа не ладилась, потому что все снабжение рухнуло в тартарары, ГСМ с перебоями, запчасти только по бартеру, продукты втридорога. Правда и цена на золото подскочила. Но его еще нужно поднять из грунтов, перемывая сотни тысяч кубов ежесуточно. Вкрутил в дело все свои сбережения, а в августе снова не на что закупать солярку. Взял впервые в жизни кредит в Сбербанке под большой неподъемный процент. Полагаясь на мифическую удачу. А какая к черту удача, если в сутки съем в меньше двух килограммов.

– За долги и в тюрьму посадить могут, – сказал Журавлев, то ли сочувствуя, то ли ехидничая по привычке.

– Ниче, Федорыч, прорвемся, – успокаивает всех Гуськов. – По первой всегда так.

Поздно вечером на Теньке разыскал Цукана горный мастер Петр Никишов.

– Возьми к себе на работу.

– Петруша, дорогой, мастером взять не могу, не тот коленкор, как раньше. Рабочим ты не пойдешь.

– Да я хоть кем. Я два месяца без зарплаты сижу. Жена поедом ест…

От накопившихся проблем у Цукана по ночам на груди словно пластырь перцовый, а утром в зеркало на себя лучше и не смотреть. А тут еще Иваньков засобирался в отъезд. Работяг в поселке полно, а вот настоящих спецов мало. Едва уговорил бульдозериста потерпеть пару недель.

Рано утром разбудил Никишов. Стал торопливо объяснять, что надо переставить вашгерд ближе к трассе. С недосыпа после тяжелого дня Цукан не мог понять его торопливую скороговорку до тех пор, пока Никишов не развернул тряпочку с намытым шлихом.

– Неделю мыл вдоль ручья в разных местах. В одном месте старая брошенная проходнушка. Видимо хищнота работала и не попала в струю, или грунт