Перебежчик - Бернард Корнуэлл

Согласно политике заведения, за столами игроки могли использовать любую приемлемую для них валюту, но на верхнем этаже единственно допустимыми деньгами были новенькие долларовые купюры северян, золотые и серебряные монеты, а также виргинские казначейские облигации.

— А какая часть этих четырехсот девяноста двух долларов в звонкой монете? — спросил Дилейни.

— Половина, — признала Салли. Другая половина состояла из пестрых банкнот, выпускаемых различными банками Юга, торговцами и правительствами муниципалитетов, которые запустили свои печатные станки из-за нехватки денег с Севера.

— Банк Чаттануги, — насмешливо протянул Дилейни, листая банкноты. — Во имя Иеговы, это еще что?

Он махал клочком потертой бумаги.

— Двадцатипятицентовая банкнота нижестоящего суда округа Баттс, Джексон, штат Джорджия? Боже мой, Салли, да мы богачи! Целый четвертак! — он бросил банкноту на стол.

— Почему бы нам просто не напечатать собственные банкноты?

— Почему бы и не напечатать? — переспросила Салли. — Это было бы чертовски проще моей работы на верхнем этаже.

— Мы можем придумать целые приходы! Целые округа! Можем выдумать свои банки! — Дилейни захватила эта идея.

Бельведера Дилейни привлекало всё то, что вредило Конфедерации, а обвал валюты непременно ускорил бы конец восстания.

Не то чтобы валюта южан могла бы обесцениться еще больше — цены росли ежедневно, а вся финансовая система держалась на шатких обещаниях, исполнение которых зависело от окончательной победы Конфедерации.

Даже выпускаемые правительством официальные банкноты содержали обязательство выплатить владельцу номинальную стоимость только по истечении шести месяцев с момента объявления мира между воюющими сторонами.

— Мы могли бы поставить печатный станок в каретном сарае, — предложил Дилейни. — И кто узнает?

— Печатник? — хмуро предположила Салли. — Вам понадобится слишком много людей, Дилейни, и как пить дать кончится всё тем, что они начнут вас шантажировать. Кроме того, для каретного сарая у меня есть идея получше.

— Говори.

— Покрасьте его в черный цвет, застелите коврами, поставьте стол и с дюжину стульев, и я гарантирую больший доход, чем вы смогли бы выжать из моей спальни.

Дилейни непонимающе покачал головой.

— Собираешься устроить столовую?

— Черт побери, нет. Спиритические сеансы. Помогите мне стать лучшим медиумом Ричмонда, снабдите меня сплетнями, и будете брать пять долларов за общий сеанс и пятьдесят за приватную консультацию.

Эта идея пришла в голову Салли прошлой ночью, когда посетители заведения провели фальшивый сеанс в затемненной гостиной.

Хоть это и было всего лишь игрой, но Салли заметила, как некоторые участники всё равно ожидали вмешательства сверхъестественных сил, и прикинула, что суеверия можно с выгодой использовать.

— Мне понадобится помощник, чтобы стучал по стенам и махал по комнате марлей, — заявила она завороженному Дилейни. — Нам нужно изобрести и другие фокусы.

Дилейни идея понравилась. Он рассеяно махнул рукой в сторону верхних этажей.

— И ты оставишь постельный бизнес?

— Если буду больше зарабатывать, черт побери, то да. Но придется сначала вложить деньги. Мы не сможем ввести в заблуждение весь город дешевой комнатой. Всё надо обставить как следует.

— Ты восхитительна, Салли. Просто восхитительна, — искренне похвалил ее Дилейни.

Он получал удовольствие от еженедельных встреч с Салли, чья деловая хватка его впечатляла, а здравый смысл восхищал. Именно Салли управляла финансовой стороной заведения, ведя его с живой деловитостью и неподкупной честностью.

Бордель, с его роскошью и атмосферой эксклюзивности, был золотой жилой для адвоката, но также и местом, где он собирал сплетни о политиках и военачальниках южан, и все эти сплетни Дилейни передавал в Вашингтоне.

Какая часть информации оказывалась достоверной или полезной, Дилейни знал не всегда, да и не сильно об этом беспокоился. Достаточно было и того, что он сотрудничал с Севером и мог таким образом ожидать выгоды от этого сотрудничества, когда, как он предвидел, наступит неизбежный триумф северян.

Теперь, все еще раздумывая над предложением Салли превратить задние помещения дома в святыню спиритизма, Дилейни забрал свою часть недельной выручки.

— Так расскажешь мне новости?

Салли указала рукой в окно, где повозки и коляски беженцев все еще громыхали по улицам.

— Вот они, новости, разве нет? Скоро у нас не останется посетителей.

— Или прибудет новое общество? — деликатно намекнул Дилейни.

— И мы сдерем с них двойную цену, — фыркнула Салли и спросила, действительно ли северяне закрыли призывные пункты.

— Я не слышал об этом, — ответил Дилейни, позаботившись не выдать вызванное этой новостью воодушевление.

— Янки, должно быть, порядочные хвастуны, — скривилась Салли.

И у них на то есть основание, подумал Дилейни, так как теперь армия северян стояла всего лишь в дне пути от города.

— Кто из посетителей рассказал тебе о призывных пунктах?

— Это был не клиент, — ответила Салли. — Это Нат.

— Старбак? — удивился Дилейни. — Он был здесь?

— Прошлой ночью. Его только что выпустили из тюрьмы.

— Я знаю, что его освободили, — подтвердил Дилейни. Эта новость была и в «Наблюдателе», и в «Страже». — Он в своей комнате? Стоить его проведать.

— Этот глупый ублюдок совсем выжил из ума, — Салли закурила. — Бог его знает, где он сейчас.

— И что это значит? — спросил Дилейни. Салли пыталась скрыть волнение в голосе, но Дилейни был слишком проницателен, чтобы не заметить ее тона, и он знал, как сильно она привязана к Старбаку.

— Потому что он рискует своей чертовой жизнью, — ответила Салли, — вот что это значит. Он должен отвезти письмо через линию фронта и хотел, чтобы я поехала с ним.

Дилейни учуял тут лакомый кусочек, но не осмелился проявить в расспросах настойчивость, чтобы не пробудить подозрений Салли.

— Он хотел, чтобы ты вместе с ним отправилась к янки? Как странно.

— Он хотел жениться на мне, — поправила Салли своего работодателя. Дилейни улыбнулся ей.

— Какой утонченный вкус у нашего друга Старбака, — галантно произнес он. — И всё же ты отвергла его предложение? — он слегка поддразнил ее этим вопросом.

Салли скорчила гримаску.

— Он считал, что мы можем открыть галантерею в Мэне.

Дилейни рассмеялся.

— Моя дорогая Салли, ты бы зря потратила время! И ты бы возненавидела Мэн. Там живут в домах изо льда, посасывают соленую рыбу для поддержания жизниЮ а в качестве развлечения поют псалмы, — Дилейни грустно покачал головой. — Бедный Нат. Мне будет его не хватать.

— Он сказал, что вернется, — возразила Салли. — Он не хотел возвращаться, если бы я убежала вместе с ним, но раз я осталась, он сказал, что доставит свое письмо и снова вернется.

Дилейни сделал вид, что подавил зевок.

— Что за письмо? — невинно поинтересовался он.

— Он не говорил. Всего лишь письмо от нашего правительства, — Салли остановилась, но потом ее тревога за Старбака побудила продолжить объяснение, и она даже не подозревала, что как раз эти объяснения могут подвергнуть Старбака опасности.

Салли всецело доверяла Дилейни. Адвокат был другом, носил форму офицера Конфедерации и являлся человеком благородной доброты. Другие шлюхи смирялись с побоями и насмешками, но Бельведер Дилейни всегда вежливо и учтиво обходился с работающими на него женщинами; в самом деле, он в той же степени заботился о довольстве и здоровье своих работниц, как и о прибыли, которую они ему приносили, и Салли безо всякого стеснения изливала свои тревоги в его сочувствующее ухо.

— Нат считает, здесь завелся шпион, — сказала она, — очень опасный, который передает янки все планы нашей армии, и если он сумеет безопасно доставить письмо, это прикончит шпиона. Больше он ничего мне не рассказал, но и этого достаточно. Он просто идиот. Он же не хочет впутаться во всё это, Дилейни. Он закончит свои дни на виселице, как тот человек, которого вздернули в Кэмп-Ли.

Казнь Уэбстера дала богатую пищу для газетных статей, в которых повешение описывалось как заслуженная шпионом кара.

— Нам определенно не хочется, чтобы бедного Ната повесили, — мрачно заявил Дилейни и заметил, как его правая рука слегка задрожала, причем настолько ощутимо, чтобы заставить трепетать дым его сигары, поднимавшийся к лепному потолку.

Его первая мысль была о том, что Старбака собирался заманить в ловушку именно его, но потом он отбросил этот страх, как бессмысленное самовнушение. Ричмонд кишел шпионами, начиная от явных и эксцентричных, таких как богатая и помешанная Бетти Ван-Лью, которая ковыляла по всему городу, бормоча изменнические речи и одаривая пленных северян, до самого Дилейни — неуловимого и скрытного.