Письма 1926 года - Райнер Рильке

Поэма «Попытка Комнаты», как и более ранняя поэма «С моря», была внутренне связана с «Поэмой Лестницы», начатой в январе 1926 г. в Медоне и завершенной в Сен Жиле между 10 июня и 21 июля (ср. примеч. 56 к главе VII, примеч. 21 к главе IX и примеч. 17 к Эпилогу). В черновой тетради Цветаевой все эти произведения соседствуют с черновиками ее писем к Рильке и Б. Пастернаку; в той же тетради — «Поэма Воздуха» и еще одна незаконченная поэма. Описывая архив Цветаевой, хранящийся в ЦГАЛИ, Е. Б. Коркина сообщает:

«Большая черновая тетрадь в черном коленкоровом переплете подобна могучей реке, исток которой — «Поэма Лестницы» — начинается в Медоне в первые дни нового — 1926 года, затем разделяется на самостоятельные русла «Попытки Комнаты» и незавершенной поэмы без названия, впадает в омут немецких черновиков писем к Рильке, стремительно несется со смертельных вершин «Поэмы Воздуха», уклоняется в отдельный залив «С Моря», выходит на широкие плесы писем к Пастернаку, чтобы, соединив в своем трехсотстраничном течении два языка, пять поэм, двух поэтов и бесчисленные попутные ручьи стихов, широким потоком выйти к устью — океанскому побережью Вандеи летом 1926 года» [446].

Стены косности сочтены

До меня. Но — заскок? случайность? —

Я запомнила три стены.

За четвертую не ручаюсь.

Кто же знает, спиной к стене?

Может быть, но ведь может не

Быть. И не было. Дуло. Но

Не стена за спиной, так?.. Все, что

Не угодно. Депеша «Дно»,

Царь отрекся. Не только с почты

Вести. Срочные провода

Отовсюду и отвсегда.

На рояли играл? Сквозит.

Дует. Парусом ходит. Ватой

Пальцы. Лист сонатинный взвит.

(Не забудь, что тебе девятый.)

Для невиданной той стены

Знаю имя: стена спины

За роялем. Еще — столом

Письменным, а еще — прибором

Бритвенным (у стены — прием —

Этой — делаться корридором

В зеркале. Перенес — взглянул.

Пустоты переносный стул).

Стул для всех, кому не войти

Дверью, — чуток порог к подошвам! —

Та стена, из которой ты

Вырос — поторопилась с прошлым —

Между нами еще абзац

Целый. Вырастешь как Данзас —

Сзади. Ибо Данзасом — та,

Званым, избранным, с часом, с весом,

(Знаю имя: стена хребта!)

Входит в комнату — не Дантесом.

Оборот головы. — Готов?

Так и ты через десять строф,

Строк. Глазная атака в тыл.

Но, оставив разряд заспинный,

Потолок достоверно был.

Не упорствую: как в гостиной,

Может быть, и чуть-чуть косил.

(Штыковая атака в тыл —

Сил)

И вот уже мозжечка

Сжим. Как глыба спина расселась.

Та сплошная спина Чека,

Та — рассветов, ну та — расстрелов

Светлых: четче, чем на тени

Жестов — в спину из-за спины.

То, чего не пойму: расстрел.

Но, оставив разряд застенный,

Потолок достоверно цел

Был (еще вперед — зачем нам

Он). К четвертой стене вернусь:

Та, куда отступая, трус

Оступается.

«Ну, а пол —

Был? На чем-нибудь да ведь надо ж?..»

Был. — Не всем. — На качель, на ствол,

На коня, на канат, на шабаш, —

Выше!..

Всем нам на тем свету

С пустотою сращать пяту

Тяготенную

Пол — для ног.

— Как внедрен человек, как вкраплен! —

Чтоб не капало — потолок.

Помнишь, старая казнь — по капле

В час? Трава не росла бы в дом —

Пол, земля не вошла бы в дом —

Всеми — теми — кому и кол

Не препятствие ночью майской!

Три стены, потолок и пол.

Все, как будто? Теперь — являйся!

Оповестит ли ставнею?

Комната наспех составлена.

Белесоватым по серу —

В черновике набросана.

Не штукатур, не кровельщик —

Сон. — На путях беспроволочных

Страж. В пропастях под веками

Некий, нашедший некую.

Не поставщик, не мебельщик —

Сон, поголее ревельской

Отмели. Пол без блёсткости.

Комната? Просто — плоскости.

Дебаркадер приветливей!

Нечто из геометрии,

Бездны в картонном томике.

Поздно, но полно понятой.

А фаэтонов тормоз-то —

Стол? Да ведь локтем кормится

Стол. Разлоктись по склонности,

Будет и стол настольности.

Так же, как деток — аисты:

Будет нужда — и явится

Вещь. Не пекись за три версты!

Стул вместе с гостем вырастет.

Все вырастет,

Не ладь, не строй.

Под вывеской

Сказать — какой?

Взаимности.

Лесная глушь

Гостиница

Свиданье Душ.

Дом встречи. Все — разлуки

Те, хоть южным на юг!

Прислуживают — руки?

Нет, то, что тише рук.

И легче рук, и чище

Рук. Подновленный хлам

С услугами? Тощища,

Оставленная там!

Да, здесь мы недотроги

И в праве. Рук — гонцы.

Рук — мысли, рук — итоги,

Рук — самые концы...

Без судорожных «где ж ты?»

Жду. С тишиной в родстве

Прислуживают — жесты

В Психеином дворце.

Только ветер поэту дорог.

В чем уверена — в корридорах.

Прохожденье — вот армий база.

Должно долго идти, чтоб сразу

Середь комнаты, с видом бога —

Лиродержца...

— Стиха дорога!

Ветер, ветер, над лбом — как стягом

Подымаемый нашим шагом!

Водворенное «и так дале» —

Корридоры: домашнесть дали,

С грачьим профилем иноверки

Тихой скоростью даль по мерке

Детских ног, в дождеватом пруфе

Рифмы милые: грифель — туфель —

Кафель... в павлиноватом шлейфе

Где-то башня, зовется Эйфель.

Как река для ребенка — галька,

Дали — долька, не даль — а далька.

В детской памяти струнной, донной

Даль с ручным багажом, даль — бонной...

Не сболтнувшая нам (даль в модах),

Что там тащится на подводах...

Доведенная до пенала...

Корридоры: домов каналы.

Свадьбы, судьбы, событья, сроки, —

Корридоры: домов притоки.

В пять утра, с письмецом подметным,

Корридором не только метлы

Ходят. Тмином разит и дерном.

Род занятия? Кор—ри—дорный!

То лишь требуя, что смолола