Тринадцатая сказка - Диана Сеттерфилд

Думать об этом было невыносимо. Но как я могла об этом не думать? Я перенесла взгляд с седой головы Джона на глубокие борозды, прорезанных ножками лестницы, когда она уходила из-под его ног. Никаких других следов заметно не было. Гравий – это не песок, не снег и не свежевскопанный грунт – на нем не видны отпечатки ног. Если кто-то подкрался к лестнице, сделал черное дело и преспокойно ушел, то следов он не оставил. С таким же успехом это мог совершить призрак.

Холод объял все. Гравий. Руку Джона. Мое сердце.

Я поднялась и покинула Джона, не оглянувшись. Я обошла дом, направляясь к огороду. Юнец был еще там; он как раз убирал грабли и метлу в сарайчик. Он уставился на меня, когда я приблизилась. А потом, когда я остановилась, твердя себе: «Только не падай! Только не падай!» – он бросился вперед, чтобы меня подхватить. Я видела его словно издалека. И я не упала в обморок, хотя была к этому очень близка.

Зато, когда он подбежал, я услышала собственный голос – слова, которые и я не думала произносить, сами собой вырвались из моего сдавленного рыданием горла:

– Ну почему мне никто не поможет?!

Ноги мои подкосились, но он успел поймать меня под мышки и осторожно опустил на траву.

– Я вам помогу, – сказал он. – Я помогу.

***

Картина смерти Джона-копуна и опустошенное лицо мисс Винтер все еще стояли перед моими глазами по возвращении из библиотеки, и потому я оставила без внимания ожидавший меня конверт.

Я прочла только после того, как завершила свои записи. Как оказалось, оно и не стоило спешки.

Дорогая мисс Ли.

После того содействия, которое на протяжении многих лет оказывал мне Ваш отец, я буду рад вернуть хотя бы часть долга его дочери.

Мне пока не удалось выяснить, куда отправилась и чем занималась мисс Эстер Барроу после ее службы в Анджелфилде, но я нашел ряд документов, связанных с ее жизнью и деятельностью в предшествующий период. Сейчас я работаю над составлением отчета, который Вы получите в ближайшие недели.

Поиск еще далеко не завершен. В настоящее время я продолжаю изучение итальянского этапа ее биографии, и у меня есть все основания полагать, что какая-нибудь из выявленных подробностей наведет меня на верный след.

Не отчаивайтесь! Если эта гувернантка вообще может быть найдена, я обязательно ее найду.

Искренне Ваш, Эммануэль Дрейк

Я убрала письмо в ящик стола, после чего надела пальто и перчатки.

– Идем погуляем, – сказала я Призраку.

Он последовал за мной. От задней двери я свернула на тропинку, идущую вокруг дома. Местами кусты росли вплотную к стене, и тропа, огибая их, отклонялась все дальше от здания, незаметно уводя меня вглубь садового лабиринта. Не поддаваясь на эту уловку, я двинулась напрямик через заросли, следя за тем, чтобы стена дома все время была в пределах видимости слева от меня. Кусты становились все гуще, и мне пришлось обмотать лицо шарфом, чтобы не поцарапаться; молодая ветвистая поросль путалась у меня в ногах. Сопровождавший меня кот отстал, не горя желанием продираться сквозь эти дебри.

Медленно я продвигалась вперед. И я нашла то, что искала. Окно, затянутое побегами плюща и отгороженное от сада такой плотной стеной вечнозеленых растений, что никакой свет из него невозможно было бы заметить со стороны.

А по ту сторону окна сидела за столом сестра мисс Винтер. Напротив расположилась Джудит, которая ложку за ложкой вливала суп в кривую прорезь меж ее изуродованных губ. Внезапно она остановилась, не донеся очередную порцию от тарелки до рта, и поглядела в мою сторону. Она не могла меня увидеть сквозь густую листву, но, вероятно, почувствовала мой взгляд. После краткой паузы она возобновила процедуру кормления. Но за те секунды, что ложка оставалась неподвижной, я успела разглядеть на ее ручке эмблему: вытянутую букву «А» в виде стилизованного ангела.

Аналогичную эмблему я видела совсем недавно. «А» – ангел – Анджелфилд*. Эммелина пользовалась точно такой же ложкой, что досталась в наследство Аврелиусу.

></emphasis> * Angelfield – букв:. «Ангельское поле» (англ.).

Прижимаясь спиной к стене и освобождаясь от цеплявшихся за волосы веток, я кое-как выбралась из гущи кустарника на тропу. Поджидавший меня здесь кот проследил за тем, как я отряхиваю рукава и плечи от сухих листьев и мелких сучков.

– Ну что, обратно в дом? – предложила я, и он с радостью принял это предложение.

Мистер Дрейк не сумел найти для меня Эстер. Зато я самостоятельно нашла Эммелину.

ВЕЧНЫЕ СУМЕРКИ

У себя в кабинете я вела записи; в саду я бродила без всякой цели; в своей спальне я гладила кота и отгоняла кошмарные сны, стараясь побольше бодрствовать. Та светлая лунная ночь, когда я встретила Эммелину, теперь казалась мне чем-то далеким и нереальным, ибо завеса туч снова плотно сомкнулась, и мы погрузились в бесконечные сумерки. Со смертью Миссиз и Джона-копуна в истории мисс Винтер появилась новая пугающая нотка. Кто мог опрокинуть лестницу – Эммелина? Гадать не имело смысла; оставалось только следить за развитием действия. Между тем с каждым новым декабрьским днем маячивший за моим окном призрак становился все более отчетливым. Его приближение меня пугало; отдаляясь, он повергал меня в отчаяние; и всякий раз его вид вызывал во мне уже знакомое смешение чувств – страха и томительного ожидания.

В то утро – а может быть, день или вечер, поскольку время суток не имело значения – я пришла в библиотеку раньше мисс Винтер и дожидалась ее, стоя у окна. Моя бледная сестра-близнец прижала кончики своих пальцев к моим, притягивая меня умоляющим взглядом, затуманивая оконное стекло своим холодным дыханием. Чтобы соединиться с ней, мне нужно было всего лишь разбить эту хрупкую преграду.

– На что вы смотрите? – раздался позади меня голос мисс Винтер.

Я медленно повернулась.

– Сядьте! – резко скомандовала она. И затем: – Джудит, подбросьте еще дров в огонь и, будьте добры, принесите этой девушке что-нибудь поесть.

Я села на стул.

Джудит принесла чашку какао и тосты. Мисс Винтер продолжила рассказ, а я слушала, прихлебывая горячий напиток.

***

«Я вам помогу», – сказал он. Но что он мог сделать? Он был слишком молод.

Я избавилась от юнца, послав его за доктором Модели, а сама тем временем заварила крепкий сладкий чай и выпила подряд несколько чашек. Мне нужно было многое обдумать, и обдумать быстро. К тому времени, как опустел заварочный чайник, мои глаза были уже сухими. Пришла пора действовать.

Я успела подготовиться к их приходу. Услышав на аллее шаги юнца и доктора, я вышла им навстречу.

– Эммелина, бедное дитя! – воскликнул доктор и протянул руки в сочувственном жесте, словно хотел меня обнять.

Я сделала шал назад, и он остановился.

– Эммелина?

Он растерялся, мучительно соображая. Или Аделина? Но как такое возможно? Нет, это исключено. Он не рискнул произнести мое имя.

– Извините, – пробормотал он неловко.

Я не помогла ему выйти из затруднения. Вместо этого я расплакалась.

Не по-настоящему. Мои истинные слезы – а у меня их накопилось много – оставались при мне. Я знала, что вскоре – этим вечером, завтра или, может, через несколько дней – я заплачу по-настоящему и буду плакать часами, оставшись одна. Плакать о Джоне. Плакать о себе. Я буду громко рыдать, вопить сквозь слезы, как плакала в раннем детстве, когда только Джон мог меня утешить, гладя по голове своей шершавой, пахнувшей табаком и сырой землей ладонью. Это будут горячие и тяжелые слезы, и когда они иссякнут (если иссякнут), мои глаза превратятся в две красные воспаленные щелки, через которые я едва смогу видеть мир.

Но мои настоящие слезы не предназначались для доктора и ему подобных. Его я удостоила лишь поддельных, обильно струившихся из моих зеленых глаз, как кристаллики алмазов, чудесным образом порождаемые изумрудами. И это сработало. Если вы ослепите мужчину взглядом ярко-зеленых глаз, он легко поддастся гипнозу и ни за что не догадается, что эти самые глаза внимательно следят за каждым его действием.

– Боюсь, я уже ничем не могу помочь мистеру Коупенсу, – сказал он после осмотра тела.

Я не привыкла к официальной фамилии Джона; она резала мне слух.

– Как это произошло? – Доктор посмотрел вверх на балюстраду, где Джон собирался что-то подправить, а затем склонился над упавшей стремянкой. – Соскочила стопорная скоба?

Сейчас я уже могла относительно спокойно глядеть на мертвое тело.

– Может, он поскользнулся? – предположила я. – Потерял равновесие, ухватился за лестницу и потянул ее за собой?

– Никто не видел, как он упал?

– Наши комнаты на другой стороне дома, а этот был в огороде.

Юнец стоял чуть поодаль, избегая смотреть на труп.