Кровавые луны Альбы - Джеффри Лорд

Надо усыпить бдительность противника — и, улучив момент, прорваться к алтарю, который Ярл закрывал спиной. Но для этого необходимо было втянуть его в разговор…

— Ты предал меня, Ярл… Предал нашу дружбу! — Горечь и гнев в голосе Блейда были вполне искренни. В то же время он пристально следил за малейшими оттенками выражений на лице противника, надеясь поймать момент расслабления.

Однако Ярл был опытным бойцом. И хотя довольствовался пока оборонительной позицией, не делая попыток напасть на Блейда, но постоянно оставался начеку. Разумеется, ему достаточно было просто выиграть время. Странник же чувствовал, как утекают, точно песок сквозь пальцы, последние отпущенные ему секунды…

— Каждый из нас предавал хоть однажды… — Печаль Ярла тоже казалась неподдельной. — Каждый… Вспомни хотя бы себя… Разве нет людей, что могли бы бросить тебе тот же упрек?

Блейд не мог не признать его правоту. Но перед собой он видел сияющий алтарь, где приносили в жертву неведомому богу его сына. Ему было не до моральных дискуссий!

— Дик! Мой Дик… — простонал он, не в силах выдержать этой боли. — Дик, мальчик, ты слышишь меня?! — но призыв его остался без ответа. Лишь ярче вспыхнуло налившееся багрянцем пламя.

— Я же сказал, поздно, — усмехнулся Ярл торжествующе. — Хейр Горны Возжигающий воскреснет — сперва в теле твоего отпрыска, а потом, с его смертью, сможет высвободиться, обретя подлинно божественную сущность. И тогда Пламенноокий безраздельно воцарится в мире!

Блейд заметил безумный блеск в его глазах, сбивчивость речи, когда тот говорил о возрождении Бога Огня. Как непохоже это было на вечно невозмутимого, спокойного Ярла!

— Опомнись, Ярл! Опомнись, пока не поздно, — закричал он, делая чуть заметный шажок влево. Если бы удалось отвлечь Пурпурноликого хоть на мгновение… — Как ты можешь?..

— Это был мой долг. Я не мог иначе. — В голосе Ярла неожиданно послышалась усталость. — Если бы ты знал, через что мне пришлось пройти… Гибель детей еще во чреве… Смерть возлюбленной… Холод… Мор… Страх… Глад… Весь мой род вырезали псы Хагена! Лишили крова, семьи… Я познал все. Скорбь. Нужду. Отчаяние. Я задыхался в малярийном бреду, но Он не дал мне умереть. Я замерзал во льдах Льора, но Он обрекал меня на новые страдания. Я семь раз взрезал себе жилы, но каждый раз кровь переставала течь, едва я отводил лезвие ножа. И все лишь потому, что нес на себе это проклятие! Но теперь… — Он обернулся к алтарю, и багровое пламя заиграло в его глазах, — теперь все будет иначе. Мой бог вернется на землю! Имя мое прославится в веках…

— Его будут проклинать в веках, Орландо! — раздался за спиной у Блейда надтреснутый старческий голос, полный жгучей ненависти. — Проклинать, запомни! Это говорю тебе я! Реки лавы потекут по земле, моря выйдут из берегов, земля вздыбится, как норовистая лошадь, воздух и вода вспыхнут, подобно соломе… Королевства будут повержены в прах, и каждый живущий отринет час своего рождения!

— Кто ты такой, чтобы судить меня?! — Не помня себя от ярости, Ярл метнулся к выбравшемуся на башню Абдиасу. — Ты, подлый пес и изменник! Жрец, продавший нас Хагену! Убийца! На тебе кровь моего дома, кровь моего отца и братьев, Вегур! Я узнал тебя, хоть ты и сменил личину! Как смеешь ты говорить о проклятии?

Вегур! Это имя ничего не говорило Блейду, но с этим именем на устах умирал Западный Дом. Странник же видел лишь то, что путь свободен! Он бросился к алтарю.

Огромный гранитный куб еще светился, но огонь угасал постепенно, делаясь из багрового густо-фиолетовым, и словно впитывался в камень. Фигура мальчика, неподвижно распростертого на алтаре, виднелась отчетливо. Последние сгустки пламени полыхнули и исчезли, когда Блейд протянул к нему руки. Казалось, ребенок спит. Айскалп лежал у него на груди.

Радость зажгла сердце странника. Айскалп! Он больше не безоружен! Теперь ему никто не страшен, хоть целый сонм богов! Но похоже, судьба отвернулась от него навеки…

Вот он протягивает руку. Опускает пальцы на древко. Пытается сжать пальцы. Но от прикосновения бронзовый топор, оружие, с которым он делил кровь врагов и холодное ложе; смычок сюит убийства; металлический символ кровавой пасторали; острый серп, косивший людское жнивье, — кровавой лунной пылью рассыпается у него под пальцами.

Пал славный Айскалп — Дробитель Черепов.

Развеялся горсткой пепла.

Канул в небытие.

Блейд растерянно посмотрел на сына. Закончился ли обряд? Удалось ли Ярлу совершить его черное дело? Невозможно было сказать наверняка. Но внешне Дик выглядел совершенно как прежде… Может быть, все же их с Абдиасом вмешательство оказалось своевременным?

А за его спиной не смолкали голоса. И были гнев, горечь и скорбь в них. И отчаяние.

— Подлый пес! — надрывался Абдиас. — Разве не можешь ты понять… Боги — проклятие нашего мира! В них корень зла. Они завели нас в тупик, погубили, отравили наши души! Только уничтожив всех богов, мы можем надеяться стать людьми!

— Да! И потому ты лгал, интриговал и сеял смерть? — усмехнулся Ярл в ответ. — Что за доброе зерно нес ты в мир, человек без божества? Я слышал, что ты умышленно привил себе заразу Бурого Мора, считая, что она изменит твое тело, создаст в нем хьор! Ты сам хотел стать бессмертным! Но когда это не вышло, ты решил уничтожить богов чужими руками… Прекрасный план! Служителей Хейра, своих братьев — руками Хагена Гордого, Фриггу с Тунором — с помощью этого глупца… — Он махнул рукой в сторону застывшего у алтаря Блейда. — Но я одержал победу, пес! Слушай! Это торжествует Хейр Пламенноокий!.. — И он разразился гортанным, отчаянным хохотом.

— Неправда! Я стремился достичь блага для всех! — в потухшем голосе Абдиаса звучали слезы. — Пусть мои руки нечисты, но ими я возводил светлый дом для тех, что придут после. Они скажут мне спасибо, Орландо. Мне!

— Лжешь! Нет бога превыше Пламенноокого! Мир — прах у ног его! И ты придешь поклониться ему, как и все…

Блейд перестал прислушиваться к ним. Спор этот, извечный и бессмысленный, вот гак же ведут фанатики во все времена, в любом из миров. Ему наплевать, кто из них прав, кто виноват, он лишь хотел спасти сына.

Взяв безвольно обвисшее тело мальчика на руки, он двинулся к выходу из башни. Унести его отсюда, выбраться из этой жуткой тьмы… А там он придумает, что делать.

Но массивная фигура заступила ему дорогу. В кромешной мгле Блейд мог различить лишь неясный силуэт на фоне звезд, но он знал, что в руке у Ярла меч.

— Отойди, — тихо сказал он пирату. — Не буди малыша, он спит.

Ярл взмахнул мечом.

— Ты великий воин, принц Лондонский, но сейчас покинь нас, прошу тебя. Ты проиграл! Прими же поражение свое с достоинством, как положено герою… Оставь мальчика, он уже не принадлежит миру людей!