Время жить. Пенталогия (СИ) - Виктор Тарнавский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Что?! — вскинулся Кэноэ. — Милая, не говори так! Я…
- Потом! — Кээрт мягко прикрыла ему рот ладошкой. — Кэно, запомни. Если погибну я, тебя сможет защитить Гвиэнт. Она многое может, хотя сама и не знает этого. Только тебе надо будет побыстрее переспать с ней. Наша женская магия — Кээрт смущенно улыбнулась — основывается, в первую очередь, на сексе. Главное, чтобы она любила тебя, тогда все получится. Но, думаю, этого будет нетрудно добиться. Она вся ледяная, покрыта коркой, но именно тебе как-то удалось ее немного растопить.
- Кээрт! — Кэноэ схватил ее за руки. — Ты так говоришь, будто уже прощаешься со мной! Не надо! Я люблю тебя! Я тебя никому не отдам!
- Спасибо, Кэно. Просто я хочу, чтобы ты был защищен… в любом случае. А я буду делать все возможное, чтобы этого случая никогда не случилось.
- И я тоже! Только… — Кэноэ вздохнул. — Только я теперь и не знаю, чего нам ждать на Филлине…
Глава 72. Двойственность
29.03.5374 года
Доклад Сеймора Скэба был, как всегда, четким, информативным и совершенно безэмоциональным.
- К сожалению, наши расчеты не оправдались, — говорил он, но в его голосе не было ни малейшего сожаления. — Советник Буонн сообщил мне, что кризис на Восточном континенте благополучно разрешен, и в посредничестве Горданы нет необходимости.
- Не больно-то и хотелось, — проворчал Лёрид Кирстен, делая вид, что следит за игрой света в бокале с темно-янтарной жидкостью.
- Скорее, не больно-то и моглось, — Сэймор Скэб не удержался от шпильки.
- Сеймор, не нуди! — Кирстен слегка повысил голос. — Ты становишься похожим на свою сестричку. Никакой катастрофы не произошло. Мы просто вернулись на исходные позиции. Так или иначе, после этой истории пришельцы все равно не будут доверять восточникам.
- Лёрид, не делай вид, будто чего-то не понимаешь, — еле слышно вздохнул Скэб. — Всё уже больше не будет так, как прежде. Буонн знает, кто подставил его перед Пзуунгом. Он дал мне это понять.
- Неизбежные издержки, — хладнокровно пожал плечами Кирстен. — Мы рискнули — согласись, ставка того стоила, — но на этот раз проиграли. В следующий раз выиграем.
- Это не риск, а безответственность! — Скэб недовольно покачал головой. — Лёрид, хватит метаться! Сколько еще надо тебя убеждать в том, что надо ставить на пришельцев, а среди них — лично на советника Буонна?! Это оптимальная стратегия, и отход от нее может нам дорого обойтись! Надо остановиться на чем-то одном и придерживаться этой линии, а ты вечно пытаешься еще что-то выгадать!
- Не пытаюсь, а выгадываю, — спокойно напомнил Кирстен, пригубив из своего бокала. — И если бы не мои, как ты выражаешься, метания, мы бы до сих пор еще сидели в Зейгалапе!
В кабинете повисла тяжелая тишина. Нарушил ее Кирстен.
- Сеймор, не принимай все так близко к сердцу, — негромко сказал он, с усмешкой глядя на напряженно вытянувшегося на краешке кресла Скэба. — Ты был прав, а я — нет. Вот и всё. Просто мы действительно выходим на новый уровень межмировой политики. Нам приходится иметь дела с проблемами, с которыми мы не сталкивались раньше. Мы учимся, а учебу трудно пройти, не набив пару шишек. Так что, работаем дальше, Сеймор. Нам надо повышать квалификацию — и свою, и наших людей.
- Хорошо, Лёрид, — Скэб слегка расслабился и даже сделал небольшой глоток — первый — из своего бокала. — Я попытаюсь что-то исправить.
- Вот и ладно, — Кирстен широко улыбнулся. — По крайней мере, нам не надо будет отменять эту проклятую церемонию, на которую мы уже истратили чертову кучу денег. Если бы они пропали зря, Вайкел нас с тобой просто загрыз бы! Поговори с Ронайсом — пусть уже начинает собирать своих писак.
- Да, Лёрид, — Сеймор Скэб поднялся с кресла и вышел из кабинета, оставив свой бокал недопитым.
Кирстен медленно втянул остаток напитка сквозь зубы, почти не чувствуя вкуса.
«Ты был прав в одном, Сеймор, — сказал он про себя. — Ничего уже не будет так, как прежде. А чтобы решать новые проблемы, понадобятся новые люди».
30–32.03.5374 года
- Я понимаю, что вам, наверное, нужны какие-то другие люди, но у меня их нет! — Агим Рагови, бывший писатель, публицист и правозащитник, а ныне — один из неформальных лидеров в лагере ссыльно-переселенцев, возмущенно запрыгал вокруг Майдера Билона. — По крайней мере, за те деньги, которые вы платите!
- О, вы уже начинаете торговаться? — иронично поднял бровь Билон, на секунду отрываясь от своих записей. — Увы, вынужден вас разочаровать: расценки утверждены и пересматриваться не будут. Как говорится, хотите — копайте, хотите — не копайте. Но вообще, в том, где вы пытаетесь усмотреть ущемление прав ваших соплеменников, я вижу банальную лень. Лопатой орудовать — это не за прилавком стоять!
- Почему у вас такое предубеждение против торговли?! — Рагови был настолько возмущен, что даже остановился. — Да, наших предков везли в Гордану как рабочих, но каждый из них хотел разбогатеть и стать торговцем. Разве это плохо?! Или нарушает какие-то ваши традиции?! Насколько я понимаю, стремление к богатству является стержнем всего горданского общества!
- Проблема не в торговле как таковой, — невнятно согласился Билон, пытаясь разобрать вчерашние записи начальника геологической партии Дагира Дельвина. — Проблема в вас.
- И в чем вы видите здесь проблему?! — Рагови снова подскочил, размахивая руками. — Да, мы отличаемся от вас. Но что плохого в стремлении сохранить национальные традиции, культуру, религию, обычаи? Мы происходим из разных народов, но ощущаем свою общность. Мы — меньшинство, живущее в чужеродном окружении, поэтому желание помогать и поддерживать друг друга вполне естественно!
Билон, вздохнув, отложил записи. Похоже, ему предстояла очередная дискуссия, ставшая в последние дни чем-то вроде ежедневного утреннего ритуала. Рагови, очевидно, сильно не хватало в лагере привычной для него атмосферы интеллектуальных схваток. Поэтому, наверное, каждую беседу с Билоном, которого он явно выделял среди остальных членов геологической партии, он норовил превратить в спор на одну из двух излюбленных им тем — дискриминацию выходцев из Заморья и борьбу за их попираемые на каждом шагу права.
В первые дни Билон, порой, даже не знал, чем ответить на эмоциональные доводы известного правозащитника, но теперь он уже чувствовал себя во всеоружии, готовясь пустить в ход по-настоящему веские аргументы.
- Вы сами делаете ваше окружение чужеродным, — напористо сказал он. — Вы отказываетесь слиться с нашим обществом, ассимилироваться, хотя живете в Гордане уже десятилетия. Вот у вас кто приехал в Гордану — дед или прадед?
- Прадед, — Рагови немного успокоился.
- Из Дахрана? — Билон наобум назвал родину большинства заморских переселенцев.
- Нет, из Дарглона. Но он был бурхиба, так что вы почти угадали.
- Вот видите, — Билон сделал приглашающий жест, предлагая Рагови присесть. — Вы — представитель третьего поколения, родившегося на нашей земле, но до сих пор ощущаете себя не горданцем, а бурхиба из Дарглона. Вы здесь чужой, потому что отказываетесь стать своим.
- А почему мы должны принимать ваш образ жизни? — усмехнулся Рагови, садясь на скатанный тент у потухшего костра. — Мы ведь все в этой стране потомки иммигрантов. Откуда, например, прибыли в Гордану ваши предки?
- Я не настолько хорошо знаю свою родословную, — прищурился Билон. — Но я точно знаю, что они приехали сюда на триста лет раньше, когда здесь обитали только дикие звери. И именно они построили эту страну! Вы отказываетесь быть ее частью, так что не обижайтесь, что к вам относятся соответственно. А ведь ваша родина — Гордана, хоть вы это и не хотите признать! Вы сами не даете вашим детям почувствовать себя горданцами, консервируете их в своем обществе!… Вы бывали в своем Дарглоне?
- Был, — коротко ответил Рагови, дернув рукой, будто пытаясь поправить свой знаменитый полосатый шарф.
- И наверняка заметили, что там вам все чужое, что там вас никто не ждет?
Билон бил наверняка. На это как-то жаловался в разговоре с Кримелом отец Тагин.
Похоже, он угадал. Рагови заметно скривился.
- За что же вы так нас не любите? — наконец произнес он.
- Не «вас», — уточнил Билон. — А некоторых представителей вашего народа. Я вырос в Тиринаке, вам знаком этот город?… Да, тамошняя община — одна из самых крупных в стране. Вся торговля у нас была в руках заморцев, и каждый раз, заходя в магазин, надо было держать ухо востро, ведь обмануть белого покупателя у них считалось за доблесть. Сами они никогда не ходили по одиночке и нападали всегда только кучей — на одного-двоих. Полиция не вмешивалась. Одного моего знакомого тяжело ранили ножом среди бела дня, на людной улице — он только хотел заступиться за пожилую женщину, у которой трое агрессивных подростков вырывали сумочку. Его обидчиков так и не наказали, дело было прекращено. А ему пришлось бросить спорт, хотя ранее он подавал большие надежды. Он так и не смог полностью восстановиться после ранения…
