Носитель кода - Глеб Острожский

— Это не важно. А что по поводу покушения?

— Я могу точно сказать, что ни мы, ни наши оппоненты не могли готовить на вас покушение. Поэтому я сам не знаю ответа.

— Почему не могли?

— Об этом сможете узнать там, куда я вас хочу отвести. И там вы получите все ответы на вопросы.

— Хорошо они значит владельцы доллара, мировых финансов, их члены входят в правительства разных стран… А вы кто? Не враги, а противники, это как?

— Алексей, мы и так задержались здесь. Я уверен — камеры зафиксировали номер такси, на котором мы уехали. Я заказал и оплатил такси до аэропорта, и диспетчерская отметила такой маршрут. Ни один таксист в мире не скажет, что освободился в городе, если есть возможность занять место возле аэропорта, где пассажир более щедрый, поэтому о том, что мы вышли здесь, никто не узнает, пока таксиста не встретят в аэропорту. Сегодня воскресенье, заторов нет, поэтому он там будет минут через пять-десять. И я все-таки настаиваю на том, чтобы в целях безопасности вы пошли со мной, где получите все ответы на ваши вопросы.

Алекс задумался. Или перед ним великий актер или информация о покушении была полной неожиданностью для Дениса. Причем она его не просто удивила, а ошеломила. Не пойти с Денисом означало рано или поздно все равно попасть к нынешним друзьям Джокера, если информация о деньгах — правда. Такую конспирологическую теорию о тотальном контроле через деньги он высмеял бы еще несколько дней назад, но сейчас он в нее поверил.

"А может послать его и позвонить Джокеру? Но если он придет на встречу не один, куда я подамся? Без денег не побегаешь"

— Я согласен, пошли, — Алекс поднялся с лавочки.

— Ну вот и отлично, нам туда, — Денис указал в сторону светофоров.

Через несколько минут, после того как спутники пересекли два перекрестка, они оказались не безлюдной улице со смешным названием Йиноничка, въезд в которую, по сторонам украшали зеркальные витрины автосалонов "Фольксвагена" и "Шкоды".

— Денис, — прервал молчание Алекс, — вы сказали, что, думая, что деньги это свобода, чуть не лишились жизни. Что вы имели в виду?

— Это было давно. После института в девяносто восьмом я как молодой журналист попал в Штаты на стажировку. Я тогда молодой был наивный, мечтал стать известным журналистом. Не знаю, помните ли вы, но в том году был валютный кризис, закрывались фирмы, газеты. Тогда мой энтузиазм сильно подупал, сидеть без работы и денег тоскливо. Так что стажировка в США казалась последним шансом не идти барыжить на рынке. И вот в Штатах на одном фуршете я случайно познакомился с одним из важных людей в Организации, ну конечно я не знал кто он. Он объяснил мне, что все вокруг продажное и журналистика тоже, а пойму я это позднее, когда менять в жизни что-то будет поздно и останется принять правила продажной журналистики. Он спросил меня, понимаю ли я что деньги это свобода, я ответил, что да. Не знаю, чем я ему понравился, но он рассказал мне о судьбе евро и нефти в ближайшие пару лет и помог устроиться на работу трейдером в крупный банк, который тоже принадлежит Организации. Трейдер — это тот кто торгует на бирже. С такой информацией я быстро сколотил состояние и действительно убедился в свободе людей с деньгами. Кстати, может перейдем на "ты", мы же почти ровесники и к тому же земляки.

— Хорошо. А этот мужик тебе и дальше помогал?

— Ну, я бы его точнее стариком назвал, ему было лет под семьдесят тогда, хоть и бойким стариком. После той встречи он больше не объявлялся. Я поначалу его искал, пытался через отдел персонала навести справки, но они только сказали, что получили распоряжение с самого верха. В составе нашего руководства его не было, поэтому я предположил, что это просто крупный акционер, ну и раз он сам не связывается со мной, значит это его право. В Штатах, знаешь, как-то быстро по-другому думать начинаешь.

— И говорить тоже.

— Что? — не понял Денис

— И говорить тоже, — повторил Алекс, — я долго не мог понять, что меня в твоем голосе смущает. А сейчас понял — ты фразы строишь так, как те, кто долго общаются на английском.

— А, ну да. Уже почти десять лет английский — мой основной язык.

— Ну и что дальше было?

— А дальше? Приехал я как-то в Москву на встречу одногруппников. И вот перед отлетом обратно, в Шереметьево, встречаю я своего благодетеля с охраной. Я к нему, мол, добрый день, помните меня. А он сделал вид, что не узнал. И ведь я был на сто процентов уверен, что он это и что меня не забыл. Но опять же — дело его, раз сделал вид, что не знает, значит есть причина. Я сажусь в самолет и читаю в Нью-Йорк таймз, что этот Сергей Петрович, оказывается, умер и что он был влиятельным человеком в банковских кругах. Ничего не напоминает?

— Это что… получается как Медофф, который должен сидеть в тюрьме развлекается на Байкале, так и твой официально умер, а сам в Шереметьево…

— Точно, все правильно понял. А я вот тогда еще не подозревал, во что влип. Не знаю, сам он или служба безопасности дали распоряжение меня убрать. После прилетел в Штаты, у меня был чартерный рейс домой, во Флориду… Да, да, в то время я уже мог позволить отдельный бизнес-чартер из Нью-Йорка до аэродрома рядом с моим особняком на берегу океана, — уточнил Денис. — Так вот, когда я подлетал к Флориде, в воздух уже поднялся самолет ВВС США с заданием уничтожить мой рейс.

— Ни хрена себе! И как ты спасся?

— Дело случая. Очередью и авиапушки самолет разорвало надвое, оторвало переднюю часть с кабиной пилота. Я случайно увидел в иллюминаторе атаку истребителя, поэтому рефлекторно уцепился в кресло и в момент удара не вылетел из разкуроченного салона. Моя часть самолета осталась с крыльями, поэтому немного планировала, а так как мы уже снижались, то высота была небольшой и сила удара о воду оказалась несмертельной. А вот экипажу не повезло… Как доплыл со спасательным жилетом до берега, помню смутно, как, впрочем, и то, где этот жилет взялся, наверное, выпал из-под сидения в момент удара. В Организации, думаю, решили, что я погиб и больше не преследовали.

— Подожди, но ты сказал, что покушение на меня невозможно, — заметил Алекс.

— Я не говорил, что невозможно. Кто-то же, по твоим словам, хочет тебя убить. Я говорил, что Организация на тебя покушаться не могла. Сейчас все поймешь. Мы уже пришли. — Денис остановился перед забором небольшого трехэтажного здания розового цвета с небольшой мансардой наверху.

Это был предпоследний дом по улице, которая дальше продолжалась уже в парке, больше похожем на лес. На заборе красовалась табличка, гласившая, что перед ними пансион, а на фасаде здания владелец прикрепил изображение кровати. Такой нехитрой рекламой он, наверное, пытался привлечь праздношатающихся бездомных туристов, хотя представить их здесь, на тихой почти безлюдной улице вдалеке от центра, Алексу было сложно.