Ревейдж (ЛП) - Коул Тилли

— Зоя, — спокойно сказал Заал. По тону его голоса и тревоге на лице я поняла, что он нервничает.

Прижав руки к пульсирующим вискам, я покачала головой. Заал притянул блондинку ближе к себе, и в моей памяти всплыла фотография. Заал с этой женщиной, смеющейся и счастливой.

— Зоя, ты должна понять, что Лука спас меня. Он тоже был взят в плен ребенком, как и мы с Анри. Он... он знал Анри, был его лучшим другом. Их заставляли сражаться за свою жизнь в смертельных боях. Среди подростков.

Я уставилась на блондина, который снова мне кивнул.

— Ты говоришь по-грузински? — спросила я его на своем родном языке.

— Да, — ответил он. — Держатели моего ГУЛАГа были грузинами; большинство бойцов были грузинами. Я научился говорить на вашем языке, слушая их, — он судорожно сглотнул. — И благодаря Анри я научился выживать.

Я снова посмотрела на брата. Он переминался с ноги на ногу. Блондинка успокаивающе гладила его по груди. Она любила его. Я видела это по ее глазам. И в глазах Заала я тоже видела ярость его любви к ней.

— Скажи мне, — попросила я, вкладывая в свой голос немного больше силы. — Мне нужно услышать это от тебя. Просто чтобы убедиться, что у меня есть все факты.

Заал вздернул подбородок и ответил:

— Ее зовут Талия Толстая, Зоя.

Мои глаза закрылись, когда я услышала это. Мгновенное чувство предательства глубоко поразило меня. Я вспомнила, что знала об этом.

Я вспомнила, что тогда даже не знала, что и думать об этой новости.

Заал шагнул вперед, но я протянула руку, останавливая его.

— Стой! — приказала я, нуждаясь в некотором пространстве, некотором времени, чтобы обработать информацию.

Он так и сделал; он остановился, как вкопанный. У меня задрожали руки, когда я вспомнила, как папа рассказывал нам о том, как Толстые, Волковы и Дуровы разрушили нашу жизнь. Что они были врагами нашей семьи.

А Авто... Авто? Где был Авто? Я покачала головой, пытаясь сосредоточиться, вспоминая, как он говорил мне, что Братва Волкова виновата в том, что Джахуа восстал против нашей семьи.

Внезапная смесь предательства и горячего гнева потекла по моим венам. Меня учили, что моя семья... моя семья была убита из-за этих людей.

— Как ты мог? — я поймала себя на том, что спрашиваю Заала, прежде чем мои глаза, наконец, нашли моего брата.

Боль и стыд, казалось, промелькнули на его лице, прежде чем смениться покровительственным выражением Толстой.

— Зоя, — спокойно сказал он, — они спасли мне жизнь. Лука узнал, что я жив, и спас меня от Джахуа. Он рисковал своей жизнью и жизнью своих людей, чтобы забрать меня у него. Он сделал это из уважения к Анри.

Заал крепче прижал Талию к себе и продолжил:

— Я чуть не умер от наркотиков, но Талия заботилась обо мне. Она заботилась обо мне, и, в конце концов, мы полюбили друг друга.

Я отрицательно покачала головой. Посмотрела на блондина, потом на женщину с каштановыми волосами.

— А они кто такие? — я направила свой вопрос к Заалу.

— Я Лука Толстой, а это моя жена Киса Толстая, — меня затошнило, когда Лука снова заговорил по-грузински.

Жена взглянула на него и, повернувшись ко мне, проговорила:

— Моя девичья фамилия — Волкова, Зоя. Я дочь Кирилла Волкова, Пахана Братвы.

Моя рука поднялась к голове, тупая боль внутри становилась невыносимой. Я не знала, было ли это из-за болезни, которой я, по-видимому, болела, или из-за того, что все, что было вложено в мое воспитание, теперь всплыло в голове.

Заал двинулся ко мне. Но я поймала себя на том, что шепчу:

— Ты предал свою семью, — я посмотрела на Талию, стоявшую рядом с ним, русского врага. — Авто, мой опекун, говорил мне, что это они виноваты в том, что наша семья была убита. Именно из-за них Джахуа отвернулся от нас и решил отомстить.

Лицо Заала исказилось от гнева, и он прикусил губу:

— Есть вещи, которых ты не знаешь, Зоя.

Я уставилась на брата и покачала головой. Дрожащим голосом я сказала:

— Сейчас я чувствую себя чужой для тебя. Я не знаю, чему верить. У меня голова идет кругом… Я не знаю, что правильно, а что — нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лицо Заала побледнело. Я почувствовала укол сожаления в животе от того, как мой ответ подействовал на него. Но я была сбита с толку. Они были врагами Коставы. Меня воспитали в презрении к ним.

Блондинка, стоявшая рядом с ним, шагнула вперед и сказала:

— Наши семейные истории плохи. Но сейчас мы не воспринимаем их. Мы прошли мимо них. Мы должны, Зоя. Мы больше не можем жить с болью и ненавистью.

Мои глаза сузились, пристально глядя на эту блондинку, и я поймала себя на том, что недоверчиво смеюсь.

— В меня стреляли, и я чуть не умерла, оказавшись в ловушке под моей мертвой семьей, чувствуя, как их плоть холодеет, когда их кровь просачивается в мою кожу. Моих братьев-близнецов похитили и подвергли испытаниям, словно животных. Я только что узнала, что мой любимый старший брат Анри погиб в подпольном смертельном бою. Пока я скрывалась в течение двадцати лет, чтобы избежать наших врагов, которые все еще охотились за мной, потому что мое тело не было найдено!

Меня окутал гнев, и я холодно добавила:

— В конце концов, я узнала, что Заал выжил. После того, как я давно потеряла надежду, что кто-то еще из моей семьи жив. Впервые в жизни я больше не чувствовала себя одинокой в этом мире, только чтобы найти его, но быть при этом похищенной и подвергнутой пыткам в течение нескольких дней…

Мои слова оборвались, когда последняя тяжесть, наконец, рассеялась и пара голубых глаз поглотила мой разум. Выбритые черные волосы и рельефные шрамы на грубом, но красивом лице. Самый заметный шрам тянулся от виска до груди. Лицо, подобное этому кошмару, должно было внушить страх, но вместо этого принесло мне покой. Это принесло мне тепло.

Мое сердце бешено заколотилось, когда события последних недель нахлынули на меня с силой приливной волны: Госпожа, ошейник, снова прикрепленный к шее Валентина, Госпожа, приказавшая ему убить Заала... затем она ввела мне наркотики. Она хотела, чтобы я умерла от передозировки.

Я осмотрела свои руки. Следы от уколов все еще были заметны на моей коже.

— Валентин, — прошептала я вслух имя человека со шрамами, и лед пробежал у меня по спине.

Я повернулась к Заалу и спросила:

— Где Валентин? — мое тело начало трястись от того, что его не было рядом со мной. Я начала засыпать Заала вопросами. — Он выжил? Или она его убила?

Руки Заала сжались в кулаки, но он отказался говорить.

— Он мертв? — прошептала я. Сердце в груди разрывалось. Так, что невозможно было вынести.

— Он жив, — сообщил мне Лука Толстой, привлекая мое внимание.

— Где он? — потребовала я ответа. — Я должна его увидеть. С ним все в порядке?

Лука взглянул на Заала. Я последовала его примеру и уставилась на брата. Его огромное тело излучало раскаленную ярость.

— Он пытал тебя, — холодно сказал Заал. — Он причинял тебе боль.

— Да, — согласилась я. — Та женщина надела на него ошейник, из-за которого он причинял мне боль. Но мы полюбили друг друга, несмотря на наше ужасное положение. Мы влюбились друг в друга, и он пытался спасти меня. — Я прищурилась. — Он пытался спасти и тебя тоже. Он убийца, который никогда не подводит, и его послали за тобой. Его любовь ко мне помешала ему убить тебя, не так ли? — Я чувствовала, что это правда.

— Ты влюбилась в своего похитителя? — прорычал Заал. — Он пытал тебя, а ты в него влюбилась? Тот мужчина — зло, Зоя. И это зашло слишком далеко. В его глазах ты можешь увидеть лишь убийцу. И ты влюбилась? Ты слышишь, как это все запутанно звучит?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я подошла к брату, его русская невеста отошла в сторону. Встретившись взглядом с его огромной грудью, я подняла глаза и сказала:

— Не суди меня. Ты не знаешь, что произошло между нами. Ты не знаешь меня, Заал. Ты не знаешь меня такой, какая я сейчас, и ты не знаешь Валентина. Ты не знаешь, что та женщина сделала с ним и его сестрой.