Голоса животных и растений - Владимир Алексеевич Корочанцев

семьей, оказывается, следует считать мышиную. Одним из самых верных животных называет британский журнал «Сайенс» калифорнийскую мышь. Золотисто-коричневые грызуны подбирают себе пару на всю жизнь, и самцы калифорнийской мыши игнорируют предложения сексуальных отношений вне собственной норы.

Что мне бросилось в глаза в Африке: львов всех пород сближает с людьми удивительное сходство в нравах. Львы живут либо в одиночку, по-холостяцки, либо супружескими парами. «Лев — человеческое животное, — писал зоолог Шейтлин, — подобно тому, как и между людьми есть люди скотские». (Брем А. Э. Жизнь животных. М., 1997. Т. 1. С. 193.) К человеческим чертам льва причисляют и то, что он, как правило, верный супруг и нежный отец, и то, что это животное в высшей степени благородное, мужественное, умное, сообразительное, понятливое и в общем-то чуждое кровожадности, присущей многим представителям семейства кошачьих. Лев никогда не бросает супругу на произвол судьбы, постоянно заботится о ней, защищает ее и детей. Они вместе дружно охотятся.

А уж родители львы — прямо-таки образцовые; любят детей самозабвенно, готовы загрызть любого врага, покушающегося на их потомство. Запомнилось, как Тимоти однажды на наших глазах приглядывал за детьми где-то в течение полутора часов, пока Джудит была в отлучке.

В брачный период десять или двенадцать львов следуют за одной львицей, храбро сражаются между собой за право овладеть ею. Она же понимающе наблюдает их свары со стороны. Львы по-своему весьма демократичны, в их поведении нет ничего от эгоистических и варварских «кавказских» замашек, которые у нас часто неверно смешивают с настоящей гордостью. Последнее слово в выборе супруга остается именно за самкой. Но как только она сделала свой выбор, все остальные соперники благородно удаляются со сцены в поисках другой, свободной львицы. А пара в течение нескольких суток предается любовным утехам и затем живет в мире и согласии.

К слову сказать, влюбленные жирафы, в повседневной жизни — спокойные, мирные создания, из-за самок дерутся между собой. Тем не менее это своего рода ритуал, обычай, ведь в спаривании должен участвовать сильнейший, и такое право завоевывается в честном бою, не оттого ли потомство жирафов, как правило, здоровое.

О поединке, как я понял из своих и чужих наблюдений, жирафы договариваются заранее. Два претендента постепенно сближаются и непрерывно смотрят друг другу в глаза. Сблизившись на расстояние в несколько шагов, они начинают ходить кругами один вокруг другого, а потом грудью теснят друг друга, размахивая при этом головами, нанося ими удары в грудь и спину; ногами не бьют. Когда становится ясно, что один из соперников слабее, побежденный отказывается от своих амбиций и мирно уходит прочь, а победитель гордо идет к самке. После подобного боя в стаде жирафов вновь воцаряются мир и лад.

Кстати, в поведении животных в Африке я не заметил укоренившейся в демократической России привычки: нападать «всемером на одного».

Любовь у льва проявляется иначе, чем у других самцов семейства кошачьих примерно таких же размеров: она скромнее, если так можно выразиться, осторожнее. «Царь зверей» сохраняет обычно королевское спокойствие, и лишь изредка, как утверждают ученые и егеря, он позволяет себе припадок ревности. Львица сама «представляется» избраннику, только-только завоевавшему право на ее лапу и сердце: с ласковым видом приближается к суровому самцу, еще не остывшему от страстей на поле брани, и пытается раззадорить его. Он же смотрит на львицу хладнокровно, испытующе, словно бы без эмоций — и сдается только тогда, когда она по-настоящему «наваливается» на него.

Одна знакомая англичанка, специалистка по львам, рассказывала мне, как спаривались львы из симбского прайда. Характерно, что в это же самое время прочие самцы, среди которых был и наиболее крупный (которого моя знакомая считала вожаком), лежали неподалеку около камней, не проявляя агрессивных намерений — скажем, бросить вызов счастливцу.

Пока в течение 15–16 недель львица вынашивает львят, а потом выхаживает потомство, лев терпеливо кормит ее и носит львице и детям добычу, не разрешает ей поднимать ничего тяжелого.

Что мне не понравилось во львах, так это их обостренное чувство собственности — каждый из них ведет себя как настоящий землевладелец. В Серенгети во время моего приезда туда имелось два прайда, каждый из которых властвовал на площади около 50 квадратных километров. Один прайд включал двух крупных самцов и девять взрослых самок, второй — трех самцов и семь львиц.

В мире львов охотятся, то есть трудятся, в основном самки, как принято в Африке, тогда как самец одиноко, и величаво шествует к «накрытому столу», набивает себе утробу и волочится за дамами — пока всем не насытится. После чего он позволяет «дамам в фаворе» приблизиться к столу и к себе. По крайней мере, так утверждает зоолог Ума Лена Лундберг. По ее наблюдениям, льву необходим достаточно большой охотничий участок: максимум — 250 квадратных километров. Однако размеры участка колеблются в зависимости от условий обитания и от степени доступности добычи.

Накал борьбы за участок доходит порой до остервенения. Львы готовы дать отпор даже людям, которые попробуют покуситься на их «собственность». В мае 2000 года на юге Зимбабве чернокожие ветераны освободительной борьбы решили захватить ферму одного белого хозяина, на территории которой располагался частный заповедник «Гонарежу». Эти захваты проводились в рамках кампании по «справедливому перераспределению сельскохозяйственных земель» в стране в пользу африканского большинства. Львы сразу почувствовали что-то неладное. Привыкшие опираться в охране своих владений на грубую силу, они набросились на непрошеных гостей, когда те попытались наложить руку на заповедник. Львиная семья отважно рванулись на защиту своей «частной собственности» от посягательств примерно сотни скваттеров. Тем едва-едва удалось унести ноги.

Не менее яростная схватка завязывается в таких случаях и между самими львами. Самку с детенышами или без них самец еще готов допустить в пределы своего владения. Но если на его участке попытается поселиться другой самец, то борьба может окончиться смертельным исходом. Победитель укрепляет (или завоевывает) власть главы прайда. Нередко он загрызает еще сосущих львицу детенышей: потерявшие детей львицы вновь становятся сексуально восприимчивыми, и новый вожак приобретает положение продолжателя рода. «Перестройка» прайда неизменно сопровождается повышением смертности. Все происходит по воле льва-победителя. К примеру, самки, обитающие на «родном» охотничьем участке, вынуждены будут терпеть самок, которых новый вожак приведет с собой.

Как советовал африканский писатель Бираго Диоп,