Жемчужина дракона (СИ) - Лакомка Ната

— Что это? — воскликнула я, позабыв, что дракон не может меня слышать.

Ноги мои уже доставали дна, и дракон осторожно скинул меня со спины.

«Иди на берег», — сказал он, и я послушно побрела в сторону острова.

Рыбки щекотно тыкались мне в живот, и я разгоняла их пестрые стайки руками. Я вышла из воды по пояс, когда Тристан вынырнул позади меня уже в человеческом облике и обнял, прижимаясь всем телом.

— Почему ты разделась? — услышала я обыкновенный, человеческий голос.

— Потому что только это — правильно, — ответила я, не оглядываясь. — Чтобы почувствовать стихию, и чтобы она приняла тебя, надо быть свободным от всего.

— Стань свободной вместе со мной? — попросил он и поднял меня на руки, легко вынося из моря на берег.

— Наверное, только с тобой я и смогу обрести свободу, — ответила я, лаская его плечи.

— Магали… — выдохнул он, сияя глазами.

С этого момента я перестала принадлежать себе. Тристан внес меня в хижину, и начал целовать, как безумец, едва не задушив меня в объятиях.

Краем глаза я заметила постель — такую же низкую, как в доме на скале, застланную восточным покрывалом.

— Пойдем наружу, — еле выговорила я, теряя голову от близости дракона. — Я хочу быть по-настоящему свободной…

Мы расстелили покрывало в тени деревьев и внезапно оробели, встав на колени, лицом друг к другу.

— Ты красивая, — шептал Тристан, жадно глядя на меня, — и смелая…

— Не всегда, — призналась я с принужденным смешком. — Сейчас я ужасно боюсь… У тебя уже был кто-нибудь?

Он отрицательно покачал головой.

— Брат герцога не знал ни одной женщины? Ни за что не поверю, — я пыталась за бравадой скрыть нервозность. Но я ни о чем не жалела, и не желала останавливаться.

Море колыхалось в нескольких шагах от нас, солнце светило с безоблачного неба, и мы с Тристаном были только вдвоем, словно во всем мире не осталось больше людей, только мы… И я готова была провести еще три года… нет! тридцать лет в монастыре! — ради этого мгновения.

— Мне кажется, я всю жизнь ждал только тебя, — сказал Тристан, укладывая меня на спину, и шепнул совсем как когда собирался стать драконом: — Не бойся…

Глава 21. Затишье перед штормом

Мы прожили на острове несколько беззаботных и счастливых дней.

Да, я стала женщиной брата герцога, и ничуть об этом не жалела. Только усмехалась, вспоминая обещанный королем сундук золота.

Наша жизнь на острове, затерянном в море, походила на жизнь праматери Евы и праотца Адама — на нас не было одежд, у нас не было никаких обязательств, мы ложились спать, когда заходило солнце, и просыпались, когда оно всходило. Здесь были пресные родники и даже озеро, а на деревьях наливались соком лимоны и апельсины. Тристан на удивление ловко острожил рыбу и доставал во время отлива абелонов, которых так прозаично называют «морским ухом». Но вкус их был вовсе не прозаичен, и попробовав абелонов, запеченных в собственных раковинах, политых лимонным соком, я признала, что никогда не ела ничего вкуснее.

— Я давно приплываю сюда, — рассказывал Тристан, ловко переворачивая очередную партию ракушек, чтобы прожарились с двух сторон. — Тут тихо, спокойно. Но я всегда был здесь один, а теперь ты со мной…

— Почему не взял Милдрют? — спросила я, вонзая зубы в сочное, сладковатое мясо.

— Далась тебе Милдрют, — Тристан небрежно усмехнулся. — Она просто друг, она никто для меня. В то время как ты — всё. Я никуда не отпущу тебя, Магали, так и знай, — сказал он совсем другим тоном и положил руку мне на колено — словно припечатал.

— Пока я никуда от тебя и не ухожу, — напомнила я, стараясь не показать, как задели меня его слова о телохранительнице. Нет, Милдрют не стала нравиться мне больше, но мне казалось, ее чувства к Тристану были искренними, а он… А он выбрал меня. И Милдрют придется с этим смириться, только… не надо было говорить о ней с таким равнодушием.

Но сейчас мне не хотелось думать о Милдрют. Не хотелось думать об Анжере и о возвращении. И Тристан, похоже, тоже не хотел.

Мы купались, валялись на песке, дурачились и занимались любовью, и время летело незаметно. Я умирала от страсти и нежности в объятиях Тристана, а он горячо целовал меня, и снова и снова клялся в любви.

В субботу Тристан превратился в дракона — но не весь, а только ниже пояса. Так у него не было крыльев, и он с комфортом, словно в ванне, расположился в полосе прибоя, между валунами, где до дна было около четырех локтей. Я сидела рядом, мы болтали, и лакомились фруктами.

— Жемчужина драконов обладает удивительными свойствами, — рассказывал Тристан, — если закопать ее в землю, то трава будет всегда зеленой, и цветы будут постоянно цвести. Если положить жемчужину в сундук рядом с золотой монетой, то наутро найдешь две монеты, а еще через ночь — четыре.

— Полезная вещь, — признала я. — Теперь понимаю, почему драконы так оберегают своё сокровище, оно и правда бесценно.

— Ты же знаешь, у этого сокровища есть оборотная сторона, — Тристан взял мою руку и прижался к ладони щекой. — От нее всегда холодно. И если бы не ты…

Эти дни были беззаботными, но тянуться бесконечно они не могли, и, наконец, я задала главный вопрос:

— От кого госпожа Бьянка пыталась тебя спасти?

— От убийцы, — ответил он, глядя в безоблачное небо, которое раскинулось над нами, как голубой шатер.

Я положила подбородок Тристану на грудь и спросила:

— А ты знаешь, кто убийца? Разве ты не хотел найти его?

— Сначала хотел, — ответил он ровно, по-прежнему глядя в небо и ласково перебирая мои распущенные волосы. — Хотел обелить имя матери.

Я ждала, что он скажет еще что-нибудь, но он молчал.

— Разве теперь не хочешь? — я села на колени, пытливо вглядываясь ему в лицо.

— Теперь не хочу, — ответил Тристан раздельно и громко, и тоже сел. — Я чуть не потерял тебя. Мертвым уже ничто не поможет, а тебе опасно возвращаться в Анжер.

— Мы пока не в Анжере, — я взяла его за подбородок и повторила: — От кого мать пыталась тебя защитить?

— Не думай об этом, — он попытался поцеловать меня, но я не поддалась на эту уловку.

— Хорошо, — если ты не желаешь называть имен, сказала я почти угрожающе, я сама их назову. — Это…

— Подожди, Магали, — торопливо сказал он. — Не совершай ошибки. Пока слова не сказаны, то…

— Это вдовствующая герцогиня и Неро! — выпалила я. — Они убили твоих родителей!

Я поняла, что догадка правильная, потому что Тристан стиснул зубы, и взгляд стал холодным. Потом он упал на спину и закрыл глаза, не желая говорить.

— Почему не спросишь, как я догадалась об этом? — я легла рядом с ним, зачерпывая горстью песок и насыпая Тристану на голую грудь.

— Ты же и так скажешь, — ответил он отстраненно.

— Скажу, — заверила я его. — Два костюма, явно, что второй костюм должен был надеть мужчина. Скорее всего, это был Неро, ведь он единственный отсутствовал на том празднике. Он говорил мне — жалостливый рассказ, как навещал больную. Мне кажется, все это ложь. Это прикрытие. Герцог был мертв до того, как лже-герцог покинул праздник. А до этого он сидел рядом с герцогиней. Неужели жена может не узнать своего мужа? Конечно, нет! Она знала, кто рядом с ней! Она была соучастницей, а возможно — и убийцей. Помогала во всяком случае. Лже-герцог уходит, чтобы создать герцогине алиби, снимает костюм и превращается в господина Неро. Костюм льва был из конского волоса, а служанка герцогини говорила, что ее госпожа в знак траура сожгла свои волосы, и в ее спальне пахло паленым. Думаю, герцогиня таким образом заметала следы, чтобы никто не догадался, что костюм был уничтожен в ее комнате, сожжен в камине. Разве не логично?

— Логично, — Тристан посмотрел на меня. — И что ты теперь будешь делать, зная эту тайну?

— Надо обличить убийц, — ответила я уверенно. Мне и в самом деле все казалось предельно простым. — Пусть король Рихард устроит суд и виновные понесут наказание…