Сага о Хельги - Алексей Пишенин

— Им придется еще вылавливать из воды мальчишку. Это задержит их еще больше. Так даже лучше.

И люди Гутторма увидели, что один из драккаров двинулся вперед, и Хёгни залез на борт по веслу. После этого корабли с вороном на парусе развернулись и пошли на юг.

Кормщик вздохнул с облегчением.

— Хвала Белому Христу, они повернули назад, — сказал он Гутторму, который сидел у борта. Тот не поднял глаза, а сказал:

— Отец мне этого не простит…

А два драккара с красным вороном на парусах вернулись в Конунгахеллу. И один из них был «Вепрь» Гудбранда, а второй — «Чайка» Кетиля. У пристани их встречали Эдла и Хёгни Красный. И Хёгни сказал, что всех их ждут в своих палатах королева Сигрид и конунг Олаф. Хельги с Бьёрном долго благодарили Хёгни Красного за ту весть, что он им доставил, а Ингрид сказала, что благодарить надо и Эдлу за то, что вложила эту весть в уста Хёгни. И Хельги повернулся к Эдле:

— Спасибо тебе, госпожа, что позаботилась о нас и задержала здесь Гутторма.

Судеб клубок сплетенный колдунье распутать под силу.Снова скальду дана та, кого так долго любил он.

Эдла ответила:

— Не следует тебе меня благодарить. Я сделала это ради Ингрид, моей лучшей подруги.

Хельги повернулся к Ингрид и спросил:

— Госпожа Эдла — твоя подруга?

— Да, — ответила Ингрид, — мы стали подругами, после того, как она рассказала мне всю правду о том, что произошло между вами на Боргундархольме.

— Да? — спросил Хельги, и голос его дрогнул.

— Да, — подтвердила Эдла. — Я сказала всю правду о том, как ты был так добр, что, когда я тебя попросила, ты даже ко мне не притронулся. И как мы всю ночь сидели у костра и разговаривали. Думаю, теперь это уже может перестать быть тайной?

Хельги, немного запинаясь, ответил:

— Да, мыслю я, теперь мы можем перестать скрывать правду.

И Эдла с Ингрид и Сигрун обнялись, а потом все вместе с людьми Гудбранда и Кетиля пошли наверх на двор к Сигрид. И там они долго пировали, потому как Сигрид была рада, вернув назад Сигрун и Ингрид, хоть немного, но отомстить Олафу Трюггвасону. И она сказала:

— Не пройдет и года, как ты пожалеешь о том, что сделал, Олаф… И клянусь, что не буду я знать покоя, покуда правишь ты в Норвегии.

Сага о том, как Хельги сын Торбранда решил исполнить свою клятву и что с того вышло

Случилось так, что после битвы с викингами из Миклагарда у ярла Эйрика сына Хакона оказалось в плену три сотни варягов во главе с Торольвом Колдуном и вождями с его кораблей. Было у него также еще около двух сотен пленников из людей Сигурда Павлина. И ясно было, что никаких припасов, что собраны были в Альдегьюборге, не хватит, чтобы прокормить такое войско, проку с которого совсем не было.

Тогда собрал ярл Эйрик пленных варягов и спросил, кто из них готов служить ему. И таких оказалось без одной дюжины две сотни. Выбрал ярл из своих кораблей шесть и велел их командам разделиться пополам. И одну часть из каждой команды он оставил на их прежнем корабле, а другой части — дал корабль из тех, что они захватили, выбрав лучшие. Затем ярл разделил всех варягов, что хотели служить ему, между двенадцатью кораблями, так что нигде их не было больше, чем людей самого ярла. А еще несколькими пополнил команду «Чайки», что сильно поредела в битве в крепости. Так что было у него теперь двадцать кораблей и около тысячи воинов.

Затем ярл собрал всех тех, кто не пожелал служить ему, и отделил их вождей, включая и Колдуна, от всех остальных. Простых воинов он посадил на шесть кораблей и отправил вверх по течению в Хольмгард с вестью для конунга Виссевальда и отца его, конунга Вальдемара. И сказал он так:

— Ради мира с конунгом Вальдемаром оставляю я вам всем ваши жизни. Хотел я взять с вас клятву, что не повернете оружия против меня, да потом раздумал. Не мне вас бояться. Идите и передайте конунгу Вальдемару, что не хочу я ни войны с ним, ни земли его. И если не будет от него помощи Олафу сыну Трюггви, то будут его корабли плавать на запад и на восток по Балтике, как им заблагорассудится. Порукой в том пусть будет ваше возвращение без ущерба и без выкупа. Ну а коли, кроме простых воинов, захочет Вальдемар вернуть себе и вождей, то готов я отдать и их в обмен на тысячу марок серебра для моих воинов.

Кетиль, рана которого медленно заживала, спросил у Торгейра из Сконе:

— Что скажешь ты, мудро ли ярл поступил со своими пленниками?

Торгейр ответил:

— Истину ты сказал. Не быть мне ярлом. Теперь у ярла стало на две сотни воинов больше, и ему не приходится кормить лишние рты. А если конунг Вальдемар еще и заплатит выкуп за вождей, то всем нам достанется еще и серебра.

— Не зря приемным отцом у Эйрика был Торлейв Мудрый, — сказал Кетиль. — Никому из нас не сравниться в мудрости с ярлом.

Однако день проходил за днем, а ответа из Киева все не было. Тогда ярл послал десять кораблей в море. И во главе их поставил Гудбранда. И ушли они грабить земли ливов, куршей и пруссов. Еще шесть кораблей Эйрик послал вверх по реке Волхвов и велел им сжечь несколько городков невдалеке от Хольмгарда. А сам ярл все это время охотился и пировал с Ратибором.

Наконец пришли вести из Хольмгарда. Гонец от конунга Виссевальда передал, что конунг просит не разорять его земли и что сам он уже готов заключить ряд с ярлом Эйриком, однако ответа из Киева всё еще нет. Ярл тогда сказал, что если через шесть дней ответа не будет, то вновь пошлет он корабли жечь и грабить.

Не прошло и трех дней, как на низкой ладье приплыл гонец от конунга Вальдемара. И его устами Вальдемар сказал так:

— Вижу я, что силен ярл Эйрик и на море, и на суше. И не хочу я стоять промеж ним и князем Улебом. Потому готов я дать ярлу Эйрику мир, как только покинет он мои земли. Что же касается варяжских вождей, то готов я дать за них пять сотен марок серебра — больше они не стоят, иначе не оказались бы в плену.

Подумал Эйрик и согласился. И спросил, когда он получит серебро.

На это гонец ответил, что пятьсот марок серебра — это как раз та дань, которую в серебре, снеди и пушнине платит князю Ладога с округой. Так что ярл со своими людьми может эту дань собрать сам. А серебра сейчас у князя Владимира нет, потому как дорого стоит охрана рубежей от печенегов.

Погрустнел ярл при этих словах и велел позвать Ратибора. Когда услышал повеление конунга Ратибор, опечалился он еще больше ярла. И сказал, что пять сотен марок серебра с их округи собирает он не каждый год. А всё больше четыре сотни. Но раз князь сказал свое слово, то деваться некуда. Придется только до начала зимы дань собирать, потому как на пушнину едва не половина этой дани и приходится. А мех самый лучший только в конце осени.

Когда об условиях конунга Вальдемара прослышали в войске, Кетиль рассмеялся:

— А самый мудрый вождь из всех — конунг Вальдемар. Дал он нам то, что мы и сами могли бы взять, если бы решили тут остаться до зимы.

На это Гудбранд сказал:

— Лучше быть нам в худом мире с Вальдемаром, чем в доброй ссоре. Соберем мы здесь серебра, сколько сможем, а к зиме еще и пушнины наберем. К тому же лучше кормить наших людей на чужой земле, чем на своей, — больно их много, а боя всё не видно.

А Ратибор сказал Велимиру:

— Верно я служил князю киевскому. И прислал бы он серебра, как уговорено было с ярлом Эйриком, служил бы и дальше. Да только подать неподъемную наложил князь на наши земли. И лучше было бы, чтобы мои люди помогли собрать ту подать без крови, чем доверить ее собирать самим варягам, что не знают наших обычаев.

А Велимир ответил ему:

— Прав ты, воевода. Не слишком щедр наш князь оказался, чтобы народ свой защитить от разбоя. А мы через то пострадаем. Придется нам самим собирать дань для варягов, чтоб не стали жечь они городки да деревни. Да только не будет нам житья после этого на Ладоге.

Тогда Ратибор дал на каждый из кораблей ярла своих людей, и отправились они за данью, что ярл велел взять вперед. На корабль Кетиля пришел Велимир Большой и сказал:

— Видать, судьба моя теперь — быть с вами. Ибо повелел нам Ратибор всю округу обобрать, а пять сотен марок для его друга ярла Эйрика найти. А после такого в Ладоге мне оставаться не с руки: не тот, так другой хозяин, у которого мы серебро возьмем, подстережет ночью и стукнет по темечку. Так что принимайте меня в свою ватагу. Буду я теперь у вас снова простым воином.

Кетиль сказал:

— Странно мне видеть руса, что еще месяц назад хвалился, как он не любит варягов, среди нас. Готов ли ты покинуть родные края?

Велимир ответил:

— В нас, русах, и варяжская кровь есть, и словенская, и даже чуди немного добавлено. Язык у нас словенский, потому как словенской крови больше. Но родились мы в этих землях и своими их считаем. И всех пришлых не жалуем. Однако в походы мы и сами раньше ходили: и на хазар, и на Царьград, так что и в твоей малой дружине, Кетиль, будет от меня прок.