Свирепая клятва (ЛП) - Кейн Моника

— Не так быстро. Во-первых, от тебя пахнет спиртзаводом. — Он переводит взгляд на Джулиана. — От тебя тоже. А во-вторых, мы должны все сделать правильно. А это значит, что нужно разработать план.

Джулиан практически вибрирует от нетерпения.

— Мы можем разработать план по пути. Поехали.

Андрей и Даниил обмениваются тяжелым взглядом, который говорит о том, что это еще не все.

— Ты им скажи, — пробормотал Даниил. — Ты же пахан.

У меня под воротником закрадывается тревога: Андрей, возможно, впервые в жизни, выглядит немного неуверенным в себе.

— Мы узнали, что Белов завтра вечером устраивает бал. Он должен познакомить весь мир со своей дочерью.

Я вскидываю голову.

— Я не знал, что у него есть дочь. — Но, опять же, Белов открывает миру только то, что хочет.

Андрей поднимает глаза к потолку и переводит их на нас с Джулианом:

— Алена — его дочь.

Что? У меня отпадает челюсть, Джулиан отшатывается назад, как испуганная лошадь. И как испуганная лошадь, я почти уверен, что он сейчас бросится бежать, но Андрей продолжает.

— Дима нашел доказательство. Тест на отцовство. — Лицо Андрея смягчается. — Мне очень жаль.

Я не могу вздохнуть. Все кажется неправильным, перевернутым. Я смотрю на Джулиана и вижу на его лице ту же боль и растерянность.

Наступает тишина. Проходит несколько мгновений, и Джулиан, выбежав из комнаты, издает ряд русских ругательств. Даниил делает движение, чтобы пойти за ним, но я останавливаю его, покачав головой. У меня было свое время для ярости, сейчас — его.

Я грузно сажусь на диван, в голове крутится все, что рассказал Андрей. Алена — дочь Белова? Черт, я даже не знаю, как это осмыслить. Я рад, что Белов не надеялся на жену, но и чертовски непонятно, почему он похитил ее, а не нашел другой способ.

Но хрен с ним, есть только один способ это выяснить. Андрей упомянул, что Белов завтра устраивает для Алены бал для всех своих приближенных. Это наводит меня на мысль. Уверен, что она никому не понравится, но я уверен, что она может сработать.

ГЛАВА 35

Алена

Я наклоняю голову, изучая свое отражение в зеркале. Я выгляжу так, словно только что сошла с обложки Vogue, задрапированная в платье Givenchy из сапфирового шелка, мои темные волосы уложены в мягкие волны, каскадом ниспадающие по спине. Не то чтобы я жаловалась, просто это нереально — наряжаться на бал в свою честь, когда я предпочла бы выщипывать ресницы одну за другой.

Кира присоединяется ко мне в отражении зеркала, ее волосы цвета меда заколоты изящными серебряными заколками. Как и я, она безупречно уложена, на ней рубиново-красное платье от кутюр с плечами, которое Белов каким-то образом нашел за двадцать четыре часа.

И за это же время он успел устроить бал, или как мы там называем мое введение в высший свет. В данный момент со всего мира прилетают игроки, влиятельные лица и политические приятели Белова, чтобы принять участие в сегодняшнем празднике.

Все это слишком. Голова уже кружится, и я готова поклясться, что весь день меня мучила мигрень. Чувствуя, что я закручиваюсь в спираль, Кира протягивает мне бокал шампанского.

— От нервов, — говорит она, прежде чем устроиться на пуфике. — Это безумие, — добавляет она, наклоняя голову к окну. — Со всей этой суетой, которую он поднимает, можно подумать, что сама английская королева выходит замуж. — Она права. Перед входом во дворец — сверкающий фонтан, освещенный прожекторами, как на премьере старого фильма. На роскошных автомобилях и вертолетах продолжают прибывать гости.

— Для некоторых женщин это было бы воплощением мечты, — пробормотала я. — Но не для меня.

Кира ставит бокал на туалетный столик и вздыхает.

— Я беспокоюсь за тебя.

— Со мной все будет в порядке. Я уже смирилась с этим, правда, — вру я, и мой желудок скручивается в узел. На самом деле, я не смирилась. Я почти не спала после встречи с Беловым, отцом, которого я никогда не хотела. Но для Киры я делаю храброе лицо, потому что, как только я освоюсь в жизни Белова, я буду просить его отпустить ее. И я не хочу, чтобы она думала, что оставляет меня здесь несчастной.

— Ты одна из самых жестких девчонок, которых я знаю. Ты не терпишь ничьего дерьма, но почему-то не сопротивляешься. Договорись с ним. Не позволяй ему забрать всю твою власть, даже если он считает себя богом.

— А какой у меня выбор? — резко произношу я. — А какой выбор он мне дал!?

В ответ Кира вздыхает, прижимая пальцы к переносице.

— Я не собиралась ничего говорить, но я пожалею, если не скажу. — Она колеблется, ее глаза смягчаются. — Ты уверена, что не соглашаешься на условия Белова, потому что боишься того, что произойдет, если ты действительно будешь бороться за Лео? Если ты дашь ему шанс, по-настоящему.

Первый инстинкт — категорически отрицать, но слова застревают в горле. Кира знает меня лучше, чем кто-либо другой, и она наверняка видит мою ложь насквозь.

— Я не знаю. — Я опускаюсь на край кровати и опускаю голову на руки. Все эмоции, которые я сдерживала в себе последние несколько дней, нахлынули на меня, как прорвавшаяся плотина. Я достаю салфетку и промакиваю глаза. — Когда мы были вместе на яхте, что-то изменилось. Как будто… как будто все чувства, которые я похоронила, вернулись, но на этот раз более интенсивные, всепоглощающие. Я злюсь на него, но в то же время я так люблю его, что мне больно.

Даже сейчас Лео — это первое, о чем я думаю, когда просыпаюсь, и последнее, о чем я думаю перед сном. Он поглотил меня, сломал меня так, что я даже не могу себе представить, но я все еще страдаю по нему. Лео может навсегда завладеть моим сердцем, но мир сговорился против нас.

Кира крепко обнимает меня, ее руки обхватывают меня, как защитный щит. Когда она отстраняется, ее взгляд становится нежным.

— Почему бы тебе не попытаться образумить Белова. Поговорить с ним. Я понимаю, что просто так он тебя не отпустит, но, может быть, ты сможешь что-то придумать. Перейти на золотую середину, где ты сможешь сохранить контроль над своей жизнью.

— Может быть, — говорю я, но сомневаюсь. Зачем Белову соглашаться на какие-то мои условия? Пусть он моя плоть и кровь, но он не проявил ко мне ни милосердия, ни доброты. И он четко определил, какую роль он хочет отвести мне в своем мире.

Стук в дверь комнаты застает нас обоих врасплох. Должно быть, это один из миллионов сотрудников, готовых проводить нас вниз.

— Входите, — говорю я, поднимаясь и оправляя платье. Дверь открывается, и мы видим не сотрудника, а Белова. В строгом черном смокинге, с зачесанными назад волосами, привлекающими внимание к точеным чертам лица, он — образец совершенства.

Он прислонился к дверному косяку, положив одну руку в карман. Его темные глаза внимательно изучают меня. Я уверена, что это делается для того, чтобы я выглядела безупречно, как и полагается его дочери. Видимо, он доволен тем, что видит, потому что одобрительно кивает.

— Ты прекрасно выглядишь, Алена.

Он переводит взгляд на Киру, которая хмуро смотрит на него. Кира назначила себя моей сторожевой собакой и при каждом удобном случае огрызается на Белова, хотя я ей говорила, что это не нужно и не безопасно. Наоборот, это создает электрическое напряжение каждый раз, когда они оказываются в одном пространстве.

Я не упускаю из виду, как взгляд Белова оценивающе скользит по телу Киры, а затем возвращается к ее лицу.

— Кира, — говорит он с намеком на вызов. — Ты тоже прекрасно выглядишь.

В ответ она злобно закатывает глаза, когда он проходит дальше в комнату.

— А ты выглядишь как воплощение дьявола.

Мышцы на его челюсти напряглись.

— Если ты не можешь вести себя прилично, то можешь провести ночь в подземелье. Уверен, что оно покажется тебе скудным по сравнению с жильем наверху, но я не позволю тебе испортить ей сегодняшний вечер. Или для меня.

Глаза Киры сузились, рубиново-красные губы сжались в тонкую линию. Если бы здесь не было полдюжины охранников, она бы разбила фужер с шампанским и использовала разбитое стекло, чтобы ударить его.