Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ) - Корнева Наталья Сергеевна

Однако хмурый взгляд кочевника немного смягчился при виде всех этих рисунков и трогательных стихов. Они означали бережно хранимую память и, может быть, переосмысление былого. Яниэр грустно улыбнулся, по-видимому, заметив перемену в настроении Черного жреца.

— Элирион… — северянин вновь беззастенчиво прибег к его заветному имени, которое теперь уже никто не знал. — Учитель всё ещё недостаточно вошел в силу. В суровых северных землях одинокому путнику грозит смертельная опасность. Белые льды Ангу могут погубить слабое тело мессира. Найди его и… защити.

Великий Иерофант вздохнул. Вероятно, он и сам не мог бы сказать, когда именно жгучая ненависть и обида уступили место горьким сожалениям, раскаянию и какому-то иному чувству, пустившему глубокие корни в сердце. Чувству, которое после смерти Учителя год за годом упрямо прорастало сквозь иссушенную почву и тернии его души.

Часть этого чувства кочевник невольно перенёс и на Первого ученика — ведь северянин был последним, что все ещё связывало его с годами ученичества в Ром-Белиате.

— У мессира слишком приметная внешность Первородного, — настойчиво продолжил Яниэр, — он не сможет долго держать иллюзию невидимости и не сможет далеко уйти незамеченным, — конечно, если не покинет город и не пустится в бегство через леса. Ты должен найти Учителя как можно скорее, пока не случилось ничего дурного.

— Не беспокойся об этом, — сухо пообещал Черный жрец. — Я отправлю по его следу теней.

— Я верю, ты справишься.

— Веришь? — Элиар горько рассмеялся. — Ты вправду веришь мне, в то время как никто не верит?

Жаль только, что мессир никогда больше не поверит ему. Не глядя, Великий Иерофант махнул рукой с черными лезвиями боевых когтей, и сковывающие тело северянина путы опали.

— Говорят, в прежние дни Учитель и тебя спас из воды?

Яниэр бросил на него нечитаемый взгляд.

— Я бы не назвал это происшествие спасением, — потирая затекшие конечности, уклончиво отозвался Первый ученик. — Но в какой-то степени да: он не дал мне утонуть. Еще на Севере я неплохо научился плавать в быстрых горных реках и чувствовал себя очень уверенно. Однажды мы отдыхали в прогулочной лодке, в темно-синей воде отражались белые перья облаков, и Учитель вдруг поинтересовался, как будто между прочим, смогу ли я добраться до берега вплавь? До суши было совсем недалеко и я, не колеблясь, ответил утвердительно.

Элиар с интересом слушал.

— Учитель улыбнулся и молча вытолкнул меня из лодки, — развел руками северянин. — Он просто выбросил меня за борт, словно какую-нибудь медузу или безмозглую морскую звезду!

— Так же, как и ты когда-то выбросил меня? — фыркнул кочевник, припомнив давнюю шалость северянина на праздник небесных огней. Дурную шутку, которая едва не стоила ему жизни.

Яниэр не ответил, последовательно продолжая свой рассказ:

— До побережья действительно было рукой подать, но морские течения в тех местах коварны: от берега относит отбойной волной. Я был незнаком с такими особенностями разрывных течений. Выбившись из сил, я не приблизился к суше ни на йоту, а также не мог вернуться и к лодке, которую Учитель удерживал на одном месте. В конце концов я отчаялся. От усталости в глазах потемнело, а волны, кажется, проходили сквозь моё тело, вымывая последние силы. Я почувствовал, как погружаюсь в пучину, когда услышал спокойный голос Учителя у себя в голове. «Глупо сражаться с океаном», — сказал он. С тех пор я перестал сражаться.

Северянин помолчал немного и добавил:

— Я признал поражение.

Элиар пожал плечами. Воистину, нет другого Учителя, кроме врага. Кто ещё без жалости укажет на твои недостатки и ткнет в самые больные точки, заставляя тебя расти?

— Ты неверно понял урок Учителя, — отрезал он. — Глупо сражаться с океаном, но ещё глупее сдаваться на его милость. Рыбы не сражаются с водой, но плавают куда пожелают. Тебе стоило перестать упорствовать и надеяться только лишь на себя и свою силу. Нужно было плыть некоторое время параллельно берегу, до тех пор, пока не выйдешь в менее подвижную воду, за зону действия отбойной волны. И тогда ты легко преодолел бы вставшую перед тобой проблему.

— Да, ты прав, — с прохладцей в голосе согласился Яниэр, с трудом вставая на ноги. Северянин не сказал: «И это говорит мне тот, кто чуть не утонул в полный штиль?», но фраза прозвучало отчётливо и будто повисла в воздухе. — В те дни я был совсем молод и не знал этого.

— И до сих пор не знаешь, — Черный жрец насмешливо прищурил золотые глаза. Развернувшись, он собирался было проследовать к выходу, но задержался еще на мгновение, снисходительно бросив через плечо: — Учитель имел в виду, что глупо сражаться с большей силой, имея меньшую, — так проигрыш неминуем. В этом случае нужно воспользоваться хитростью. Не нужно бороться с могущественным течением, — нужно учиться управлять им. Ты ведь намного сильнее Учителя, учитывая его нынешнее состояние. К тому же мессир был скован вервием бесцветия. Однако сегодня ты снова подвел его и не справился с тем давним уроком.

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон пробуждения насекомых

Полынь дает побеги. День девятнадцатый от пробуждения

Ледники Ангу

*киноварью*

Воздух напитался ночной прохладой, и первый же глоток этого разреженного высокогорного воздуха опьянил его.

Долгим взглядом Элирий окинул круглое блюдце долины, заполненное, словно молоком, зыбким белесым маревом. Окруженное щитами гор Облачное плато раскинулось под беглецом во всем своем льдистом великолепии. Не имея ни малейшего представления о приходе весны, острые пики всё так же белели от снега. Горы поднимались к самим небесам, надежно ограждая Неприсоединившийся город от посягательств Материка. Северные оконечности Ангу причудливо изрезали извилистые фьорды, выходя в темный простор Ледовитого океана. Как ни посмотри, Серебряная Звезда Севера была неприступна.

Похолодало; холод погасил последствия недавних событий и остудил голову. Воздух дрожал. Вековые сосны и кустарники густо облепил мохнатый иней, превратив их в затейливые порождения мира снов. Белый облачный храм за его спиной мягко покачивался на волнах тумана.

Очень узкая и очень крутая дорога бесстыдно извивалась по западному склону двурогой горы Фор-Вирам, местами превращаясь в неровную, совершенно непроходимую тропку — с большим трудом удалось спуститься по ней. Тусклые огни города уже смутно различались в хмари, но идти туда была нельзя — в городе, среди людей, его быстро найдут и схватят. По правде говоря, в голове у Красного Феникса пока еще не вызрел, не оформился четкий план бегства, что в нормальных обстоятельствах представлялось бы чистой воды безрассудством. Но обстоятельства, определенно, сложились ненормальные, и дальше медлить было нельзя: и без того потратил он немало времени, раздумывая, как бы сбежать от своего тюремщика. Учитывая предусмотрительность и немалую силу волчонка, это оказалось непросто.

Элирию вдруг вспомнился ревущий, неспокойный океан, прогулки по берегу после бури, когда воздух особенно свеж и прозрачен, словно вымытое дождем стекло. Выброшенные штормом медузы бились в высокой волне прибоя, не в силах преодолеть мелководье и вернуться на глубину. Непомерно раздувшаяся от дождя и ветра волна отшвыривала их назад снова и снова, не давая и шанса на спасение. Так и он сам был пойман этим безжалостным штормом.

Нужно было предпринять хоть что-то, начать действовать, используя все подворачивающиеся под руку возможности. Вероятно, это был очень плохой план, но также вероятно и то, что это был единственный шанс сбежать из царства льдов и облаков, который мог ему выпасть за время поездки.

Сойдя к подножию священной горы, остаток ночи Элирий осторожно обходил мирно спящий город, опасаясь наткнуться на погоню или вооруженные комендантские патрули, но всё оставалось тихо. Туман был ему на руку. Какое-то время, откровенно наслаждаясь прогулкой, Красный Феникс беззаботно шагал в тишине по пустынным улочкам окраинного Ангу. Ломкий воздух звенел от льдинок. Никто не преследовал бывшего верховного жреца, не шел по следу — наверное, в цитадели Белых Лун еще не хватились пропажи. По-хорошему, волчонок не должен забеспокоиться раньше рассвета. Тогда пройдет уже довольно времени, и найти тающий на глазах энергетический след беглеца станет не проще, чем след рыбы в воде.