Всадник авангарда - Роберт Маккаммон

Девушка потянула его вверх, крепко держа за руку. Вероятно, подъем был быстр. Для Мэтью, который старался сдержать и спазм легких, и наваливающийся на него ужас, это было путешествие из ночи в день. Никогда еще не казалось ему расстояние, которое он легко преодолел бы пешком, таким далеким и страшным.

За десять футов до поверхности он потерял почти весь воздух во взрыве пузырей, что пронеслись мимо него серебристой издевкой. Легкие отчаянно требовали вдоха, но Мэтью, призвав на помощь силу воли и страх смерти, не допустил внутрь себя Атлантику. Пару раз ударив ногами, подлетел к поверхности, прорезал ее лицом — и пенистый шлепок волны чуть не утопил юношу в момент этой победы, но Мэтью распахнул рот и судорожно делал вдох за вдохом, а Штучка обнимала его и держала, не давая уйти вниз.

Он отбросил волосы со лба и стал взбивать воду, бурно дыша всей грудью. Глянул на замок профессора на обрыве — увидел балкон библиотеки на третьем этаже, карниз, где недавно стояла одна из каменных статуй. Братьев Таккеров и след простыл. Если кто кроме Штучки и был свидетелем этого злорадства, то смолчал, потому что нигде не было заметно никакого движения. Обычный солнечный день в раю профессора Фелла.

Волны здесь вздымались и резко налетали на подножье утесов. Отсюда видно было, где от острова отвалилась часть. Вспомнились слова профессора: «Мой отец был здесь губернатором». Вполне вероятно, что отец его действительно губернаторствовал, когда этот город — как бы его ни называли — свалился в море.

— Держись за мной, — сказала Штучка и поплыла к утесам не прямо, а под углом чуть меньше сорока пяти градусов. Мэтью, измотанный, да и вообще не ахти какой пловец, следовал за ней изо всех сил. Тугие ягодицы Штучки прорезали поверхность, а сияние солнца на мокрых ногах превращало сопровождение девушки в приятную обязанность.

Через некоторое время они достигли бухты, защищенной от валов несколькими большими камнями, и Штучка встала в воде по пояс. Мэтью нащупал ногами каменистое дно и осторожно, чтобы не застрять ногой в камнях и ненароком не сломать лодыжку, стал пробираться к берегу. Штучка, хорошо зная местность, понеслась вперед — как истинный всадник авангарда.

Впереди виднелся пляж, укрытый черной галькой. На камне в тени лежала одежда Штучки, аккуратно сложенная, и ее туфли. Пока Штучка поспешно одевалась, Мэтью вышел, шатаясь, из воды и рухнул коленями на крупный серый песок.

— Ты жив и вне опасности, — сказала она ему, застегивая туго прилегающее сиреневое платье.

— Я знаю, — ответил он, не поднимая головы, в которой будто трезвонили обезумевшие колокола. — Я просто… — юноша осекся, задохнувшись. — Я просто проверяю, что жив.

Она оделась, огладила платье. Отброшенные назад черные волосы подчеркивали строгую красоту лица.

— Ты очень смел.

— Правда?

— Можешь не сомневаться.

— В основном, мне кажется, я очень везуч.

— Я думаю, — ответила она, — ты заслужил право прожить еще день.

— Как минимум, — согласился он и с трудом поднялся на ноги.

Черные глаза, полные страдания и тайны, осмотрели его с мокрых ног до головы.

— Ты мне не скажешь, кто ты?

— Я не могу.

— Но ты не из них. Только притворяешься.

— Нет, — согласился он, решив, что она все равно знает. — Не из них.

— Тогда ты здесь не по той причине, что прочие. А почему — я не понимаю. Может быть, лучше не знать?

— Да, — согласился он. — Лучше не знать.

— Ага, — кивнула девушка. Этот жест был весьма красноречивым. Но она все еще держала его своим серьезным взглядом, будто читала не только лицо его, но и душу. Потом показала на каменистую тропу, начинавшуюся почти рядом с пляжем и уводящую вверх по обрыву. — Круто и немножко опасно, но другого пути нет.

Круто и опасно, подумал Мэтью. Разве бывает иначе?

Он пошел вслед за нею, и вода хлюпала в его многострадальных ботинках.

Наверху он удивился, что замка не видно отсюда за лесом. И дорога на Темпльтон наверняка где-то рядом пролегала через этот лес. Разумнее всего сейчас было бы вернуться к себе в комнату, рухнуть на кровать, уложить ноющую башку на мягкую подушку и, возможно, приложить компресс к распухшему носу. Но опять же, не всегда он действовал разумно, да и разумные поступки нечасто продвигали дело вперед. До Темпльтона было несколько миль по дороге. Берри там держат в гостинице «Темпльтон-Инн». Пришло время Натану Спейду прогуляться в эту деревню и посмотреть, что там можно разузнать. Одежда на такой жаре тем временем высохнет. А нет — так и нет. Наверняка в Темпльтоне найдется врач, который осмотрит его клюв. А также, быть может, ответит на некоторые вопросы насчет профессора Фелла и подводного города.

— Дом в той стороне, — сказала Штучка.

— Я пока еще не хочу возвращаться, — ответил Мэтью. — Надеюсь, братьям об этом не будет сказано ни слова? Для них я мертв. Хотелось бы сохранить такое положение на какое-то время.

— Я тебя не видела. Даже тени твоей не видела.

Она повернулась и зашагала по привычной тропе через лес, почти сразу скрывший ее.

Мэтью двинулся прочь от обрыва. Дорога должна была появиться прямо впереди, в том направлении, в котором он шел. Непривычными голосами перекликались птицы, солнце светило сквозь зелень листвы и лиан.

Хороший денек, подумал Мэтью, чтобы не стать тенью.

Глава двадцать четвертая

— Досадная случайность, — сказал Мэтью доктору, осматривавшему его распухший и начавший лиловеть нос. Лиловость разливалась теперь по обе стороны лица, а на лбу вспухали две жуткие шишки. — Неуклюжий я, — пояснил Мэтью. — В собственных ногах запутался.

— С кем не случалось, мистер Спейд. — Врач, грузный мужчина с длинными развевающимися белыми волосами, был одет в светлый костюм, подходящий для тропиков. Представился он Мэтью как Бенсон Бритт, и сообщил, что со своей женой живет на Маятнике с лета тысяча шестьсот девяносто пятого года.

Рука Бритта сдвинулась, ощупала рубец от плети на шее Мэтью.

— Это тоже досадная случайность?

Карие глаза доктора в сетке морщин от постоянного прищура смотрели вопросительно.

— Да, и это тоже, — твердо ответил Мэтью. — Я надеялся найти у вас какую-нибудь мазь.

— Конечно. Есть лимонная мазь, как раз на такой случай. — А хоботок… вот так больно? — Бритт слегка стукнул по переносице деревянной ложечкой. У Мэтью на глазах выступили слезы, но ощущалась отнюдь не такая боль, чтобы кричать.

— Перелома нет, — заключил Бритт. — Только сильный ушиб. Травмы лба… не особенно приятные, не сомневаюсь, но ничего серьезного. Это если у вас нет звона в ушах и постоянной головной боли. Ведь нет?

Из-за звона в ушах Мэтью едва слышал доктора, но хотя бы головная боль отступила.

— Нет.

— Ну и славно. Я вам к носу приложу восковую примочку, чтобы снять жжение, а потом состряпаем компресс из водорослей и морской соли — мой личный рецепт, — чтобы снять опухоль и открыть проходы.

— Гм, — сказал Мэтью, настроенный скептически.

Насчет открытия проходов он очень сомневался: нос был забит наглухо. Но какая-то врачебная помощь необходима, а эта была лучшей (и, вероятно, единственной), которую мог предложить ему Маятник.

— Ложитесь спиной на стол, — велел Бритт, зачерпывая горсть мази из желтой баночки. — Сделаю для вас все, что смогу.

— Разумеется, сэр.

Мэтью повиновался. Глядя вверх, он заметил паутину трещин на потолке.

Путешествие через лес к дороге прошло без приключений, только колени дрожали, и еще ощущалась слабость. Но не успел он пройти и мили, как его подобрал возница на телеге с дынями, направлявшийся на рынок в Темпльтон, и какое-то время можно было отдохнуть, собираясь с силами. Возницей оказался пожилой мужчина, который ничего определенного не мог сказать о Фелле, кроме того, что называл его «сам профессор», и когда Маятник постигло землетрясение, низвергнувшее в воду процветавший городок Сомерс-Таун, ему было тридцать лет.

В то время, вспомнил фермер, в Сомерс-Тауне насчитывалось три тысячи человек населения, а основным их занятием был экспорт кедровых ящиков в Англию.

— Сын губернатора, — ответил пожилой старожил, когда Мэтью заинтересовался происхождением профессора. — По имени… гм… что-то не могу припомнить. Не взыщите, сэр.

— Да ничего страшного, — ответил Мэтью.

К прибытию в Темпльтон одежда его просохла под ярким солнцем, а в голове сложились новые вопросы, которыми следовало поинтересоваться в городе.

Добрый доктор Бритт смазал пораженное место восковым лосьоном, а затем прибинтовал к переносице примочку из водорослей и морской соли, что привлекало куда больше внимания, чем хотелось бы Мэтью.