Астральное тело - 1 - Владислав Соло

И как дополнение: никому и ничему, никогда и нигде — не приклеивай ярлыков собственного мнения, — это искажение мира, чреватое ударами по тебе!..

А твое затишье сейчас — это западня. Жди и верь моему опыту, скоро все откроется!..

— Как это? — заволновался я.

— Могут начать окручивать, настраивать, расстраивать. В худшем случае: скажем — удар ногой в живот, и все кончено!..

— Что, так серьезно?! — сполошился я.

— Да. Могут и убить! Главное, не расстраивайся, не раздражайся, не позволяй себя вывести из себя!.. Да! И еще: помни, что в Астрале могут заблокировать тебе обратный ход в тело физическое. Пока ты в Астрале, с ним сохраняется слабая, чисто символическая связь, поэтому не проявляй агрессивности или настойчивость в Астрале, — это чревато потерей энергии, ориентировки, и, в конечном результате, не исключено блоком!..

И вообще запомни, что если захочешь подраться — тебе предоставят такую возможность, чтобы вовлечь. Захочешь отомстить — тоже предоставят ситуацию и ею приманят. И прочее!..

Я решился и рассказал Ивану о ведьмах, отделении милиции, Остапе Моисеевиче, Купсике, пропавшем магнитофоне.

— Ну вот, сам начинаешь убеждаться, — сказал учитель, они не дремлют, а значит, что сейчас уже готовят тебе сюрпризы. Будь бдителен и осторожен, не поддавайся на их провокации! На этом урок учителя закончился…

Уже было пять часов, когда я оделся, вышел из кабинета в малое фойе. Я собрался ехать на встречу с Аней в кафе. Я заметил, как, скрываясь в углу, стоял неподалеку от приоткрытых дверей в большом фойе Кирилыч и подслушивал разговор кассира с контролером. Мне было неинтересно, о чем там говорят, и вообще, ситуация показалась противной, и я нарочно громко кашлянул: Кирилыча передернуло, и киномеханик поспешил на цыпочках взбежать на второй этаж к себе в кинопроекционную. Контролерша, услышав мой кашель, выглянула в малое фойе.

— Уже уходите, Сергей Александрович?! — крикнула она как мужик каким-то сухим голосом.

— Да. Уже сил нет. Устал! — отозвался я, замыкая кабинет.

— Вот, я говорю, гадина какая! — выругалась контролерша.

— Это вы насчет того лоботряса? — уточнил я.

— Да. Вот такие же гады и магнитофон сперли. А вам и отвечать, и волноваться, Сергей Александрович… — последнюю фразу о моем волнении и ответственности контролерша проговорила с ехидством в голосе.

— До свидания! — сказал я.

— До свидания, Сергей Александрович, до свидания… поспешила ответить контролерша и широко улыбнулась: зубов у нее почти не было, но торчало впереди под губами несколько гнилых пеньков. Улыбка точно испачкала ее лицо. Я уехал из кинотеатра…

С неба на землю медленно оседал удивительно белый снег. Я прошагал от остановки троллейбуса до кафе сквозь тяжелые, крупные хлопья снега. Аня уже сидела за столиком, несмотря на то, что было еще без пятнадцати шесть. Зимний зал выглядел хорошо: уютно и просторно, — людей почти не было. Возле Ани, на столике, дымилась чашечка густого черного кофе, наполовину отпитая. Я подошел и присел рядом со своей таинственной знакомой.

— Я пришел, — сказал я.

— Спасибо, — медленно проговорила Аня.

— Ты что-то хочешь мне сообщить? — осторожно, чтобы не обидеть, спросил я, ибо почувствовал недоброе: никогда Аня не встречалась со мною в подобном состоянии.

— Да, — сдавленно выдавила из себя Аня. — Корщиков… умер.

Мы помолчали… Мое сердце больно шевельнулось: раз, другой…

— Как это случилось? — спросил я.

— Его тело нашли в Крыму, на берегу горной речки. Сидел мертвый возле кустарника и улыбался… Эксперты говорят: искупался, сел и умер от разрыва сердца… Его труп просидел с улыбкой целый месяц. Мы снова помолчали… Мне стало не по себе. Корщиков и мне был где-то близким человеком.

— Ты думаешь… он… ушел? — тихо спросил я, будто боялся разбудить Аню, вывести из печали. Я не хотел мешать ей прислушиваться к грусти…

— Ушел… — сказал Аня, и по ее щеке скатилась слеза.

Часть шестая. АСТРАЛ

Москва

Имя Наташи теплилось у меня на душе каждый день. Вика продолжала оставаться рядом со мною. Ее сопровождали чувства, а меня привычка и удовольствие…

Она приближалась ко мне, будто к горизонту. Тянулась и верила в меня, шла навстречу, а я всегда был под рукой, но вдали, и я понимал, что Вика когда-то устанет и больше не сможет идти, а я больше не смогу удаляться: мы остановимся друг против друга на недосягаемом расстоянии, и если Вика отвернется от меня или угаснет навсегда, я перестану быть горизонтом и встречусь с Наташей, я обязательно с нею встречусь тогда!..

И пусть имеют в виду все холостяки на свете, что их одиночество, их несчастье — быть половинкою, из-за того, что где-то, кто-то их видит горизонтом…

И пока холостяки нужны тем, идущим к горизонтам, они, холостяки, останутся лишь горизонтами, и не сблизиться им ни с кем и никогда!..

О беспощадные люди, оставленные без взаимной любви, перестаньте стремиться к своей любви, забудьте о ней, отрекитесь от нее, ведь она повязана вами, ведь она, ваша любовь, ваш любимый, но отринувший вас человек — весь свой недолгий век на земле проживет горизонтом, из-за вас!..

Горизонт, хотя и пребывает в широте и просторе, но все же остается одиноким, остается горизонтом, недосягаемым, остается холостяком. Пожалейте горизонт! Отпустите его, не идите к нему, отвернитесь от него!..

Я знал одного человека, который покончил с собой, чтобы его любимый перестал быть горизонтом…

Но разве могла меня оставить теперь Вика? Она уже чувствовала себя моею женой. Господи, как же тяжело быть горизонтом любви…

Но в этом виноват лишь я, я сам! Милая, добрая Вика…

Я становлюсь жестоким, но поверь, это необходимо! Я ожесточаюсь, я, точнее, холодею ко всему на свете, даже к своему телу, и могу решиться на многое: теперь. Прости меня, Вика. Но я вынужден тебя убить.

Пришло время поездки в Москву. И вот, проехав на троллейбусе, пролетев на самолете, промчавшись на экспрессе и встретившись в условленном месте в столице с моим другом поэтом, я, Вика и друг-поэт Юра Божив сели в одну из подмосковных электричек. Мы, как и договаривались в письмах, направлялись в село Радонеж, на родину Сергия Радонежского по случаю открытия его памятника. До отправления электропоезда оставалось минут пять, когда голос диктора объявил по вагонной радиосети: "Уважаемые товарищи! Внимание! Открытие памятника Сергию Радонежскому в селе Радонеж сегодня не состоится. По решению исполкома его открытие переносится. День открытия будет сообщен дополнительно средствами массовой информации!.." Это объявление прозвучало еще раз.