Закипела сталь - Владимир Попов

— Не могу я жить в этом помещении рядом с тобой и смотреть, как ты…

— А ты поселись в другом и не смотри — вот и все.

— А сын? Вадимка?

— Если жив, воспитают его Макаровы, как своего, не хуже, чем я воспитаю. Елена — хорошая женщина, не то что Ирина. Уехала с каким-то немцем в Германию… Вот как бывает. Людей воспитывал, коллективом руководил, а человека под боком, жену, не знал…

Крайнев задумался.

— А Валентина? — прервал его мысли Сердюк.

— Зачем буду портить ей жизнь безногий…

— Чудак! — не выдержал Сердюк. — Она любит так, как… как… надо любить… — Он сбился — не умел говорить о таких вещах. — Боготворит тебя. Пойми, какая у женщины будет трагедия. На что ты ее обрекаешь?

— «Увы, утешится жена…» — попробовал отшутиться Крайнев.

Сердюк отрезал:

— Эгоист ты!

— Я-а?.. — удивился Крайнев.

— Ты только о себе думаешь: тяжело с одной ногой, а о ней не думаешь…

Крайнев грустно покачал головой, будто говоря: «Эх, ничего ты не понимаешь!» Валя давно прочно поселилась в его душе, и ему казалось, что живет в нем что-то большое, без чего существование немыслимо…

— И обо мне не подумал.

— «…и друга лучший друг забудет…» Ты-то при чем?

— Полагаешь, я прощу себе когда-нибудь, что мало сделал для твоего спасения?

— А простишь, если завалишь организацию? — выкрикнул Крайнев. — Ор-га-ни-за-цию! Эх, руководитель большевистского подполья! Черт знает, как плохо подбирают у нас людей на такую работу! Рассуждаешь, как гнилой интеллигент. Квашня!

Вошла Теплова, приложила руку ко лбу Крайнева и отдернула ее. Руки у нее были холодные, и голова показалась очень горячей. Прикоснулась ко лбу губами — да, есть жар, но не такой уж сильный. Поцеловала.

Андрей Васильевич пошел в свой угол. В водосборнике стало тихо. Паровозный фонарь, стоявший на ящике, светил тускло, стены помещения и углы тонули во мраке. Особенно темно было за фонарем, там, где находилась лежанка Вали.

Мерно капала вода, просачиваясь сквозь свод тоннеля, уходящего из водосборника. Сердюк всегда слушал эти звуки настороженно — ему казалось, что кто-то, крадучись, боязливо ходит на носках по тоннелю. Вот и сейчас почудилось, будто кто-то идет. Он прислушался. Да, это шаги.

И Теплова услышала их. Вскочила и потушила фонарь. В тишине комнаты отчетливо щелкнул предохранитель пистолета.

— Зажгите свет, это я. — сказал, входя, Сашка.

Валя чиркнула спичкой, зажгла фонарь. Крайнев заметил: руки ее дрожали.

— Что случилось? — встревожился Сердюк.

Парнишка приходил в рабочее время лишь в исключительных случаях, пробираясь прямо с территории завода.

— Радиограмма, срочная.

Сердюк прочел — и не поверил своим глазам.

Позавчера он посылал запрос в штаб, просил сообщить фамилию хирурга из соседнего района, на которого можно было бы положиться. Ответ был неожиданным:

«Молния. По нашим данным заводской аэродром пустует. Проверьте сообщите число час когда забрать больного. Опознавательные знаки три красных огня четвертый в направлении посадки. Огни расположить в ямах чтобы видеть их только сверху. Действуйте без промедления вашим описаниям гангрена. Вам вылететь вместе с больным для личного доклада штабу».

Сердюк отдал радиограмму Тепловой. Она вскрикнула от радости, прочитав первые строки, и поникла головой, прочитав остальные.

— Начальник штаба требует, Сергей, чтобы мы с тобой вылетели ночью самолетом. А ты говорил… Эх, ты!..

Лицо Крайнева ожило. Он счастливо улыбался и, преодолев боль, приподнялся и сел.

Теплова расцеловала Сашку, Крайнева, бросилась к Сердюку, но остановилась. Он всегда был очень скуп в проявлении своих чувств, и это невольно удержало ее.

— Ну, поцелуйте, — снисходительно разрешил Андрей Васильевич и подставил небритую, колючую щеку.

— А где же мы достанем красные огни? — забеспокоилась Валя. — Не костры же разводить — это не в лесу.

— Саша достанет, — уверенно проговорил Крайнев. — У железнодорожников красные фонари всегда есть.

— И правда. В ямку коптилку поставить, сверху красным стеклом накрыть…

— Деньги есть? — спросил Сердюка Сашка.

— Есть.

— Завтра на базаре электрические куплю у итальянцев. Они все продают. Говорят, даже пистолеты купить можно.

— Но-но!

— Можно. Гоните только гроши.

5

Переправлять Крайнева на аэродром начали в половине двенадцатого ночи. Пронести его на носилках по всему тоннелю не удалось. В нескольких местах, где тоннель делал крутой поворот, больного приходилось переносить на руках. Сердюк шел, втянув голову в плечи, — и то в нескольких местах задел головой свод.

Наконец выбрались к пруду, остановились отдышаться. Была такая ночь, какие нередки перед новолуньем на Украине, — непроглядная, ни зги, часто усыпанная яркими крупинками звезд, которые, однако, не тревожат крутую тьму на земле. Сердюк с трепетом посмотрел на небо. Прилетит ли самолет? Что делать, если они останутся днем в открытой степи? Куда деваться, где укрыться? «В землю зароемся», — решил он, вспомнив, что на аэродроме есть лопата, которую оставил Петр, заблаговременно выкопавший ямы для огней.

— Как свежо! — вымолвил Сергей Петрович, вдыхая полной грудью прохладный прелый воздух.

— Пошли, — скомандовал Сердюк и взялся за носилки.

Сзади носилки несли Теплова и Павел. После ранения Павел еще не совсем оправился, пришлось взять на помощь Валю.

У кромки воды земля была влажная. Ступали осторожно, боясь поскользнуться.

Крайнев беспокоился, успеют ли донести его вовремя. Сейчас двенадцать, самолет должен приземлиться в два. До аэродрома четыре километра. Если будут продвигаться с такой скоростью, то не доберутся и к трем. Сергей Петрович чувствовал, что Валя идет шатаясь. Она действительно напрягала все силы, чтобы не выпустить ручку носилок и не упасть.

— Отдохнем, — предложил Сердюк.

Постояли — и снова в путь. Обогнули пруд, пошли по степи. Почва стала суше, двигались уже быстрее, но Крайнев этого не ощущал.

— Не дойдем в срок, — со страхом сказал он.

Три дня назад Сергей Петрович был готов к тому, что умрет. Но радиограмма из штаба воскресила в нем жажду жизни. Нога? Бог с ней, с ногой, лишь бы жить, лишь бы можно было творить! Он целиком посвятит себя изобретательской работе. И с ним всегда будет Валя. Вот только очень плохо выглядит она… Как бы не заболела.

У большой каменоломни остановились, и тотчас, словно из-под земли, выросли силуэты двух человек.

Крайнев вздрогнул всем телом.

— Это свои, — успокоил его Сердюк.

Подошли Петр и Сашка.

Носилки снова поставили на землю. Петр обрадовался брату, которого не видел с тех пор, как тот поселился в подземном хозяйстве, но тотчас упрекнул его:

— Мать по тебе глаза выплакала, не верит, что жив, — и только. Думает, успокаиваю просто. Обязательно записку напиши.

— Прощайтесь, Валя, — тихо сказал Сердюк и отошел в сторону.

Теплова опустилась на землю, прильнула к груди Крайнева.

— Крепись, Сереженька, любимый, единственный… — прошептала она, целуя его в горячие губы.

Крайнев ощутил незнакомый ему до сих пор соленый вкус Валиных слез.

— Я все выдержу… Выдержи только ты, женуля.

Теперь носилки понесли Петр и Саша. Сердюк оглянулся. Теплова продолжала сидеть на земле, жалкая, убитая горем. Он возвратился, поднял ее, повернул к заводу.

— Ступайте, не задерживайтесь.

Валя плакала.

— Я туда не могу одна…

— Павел! — окликнул Сердюк.

— Не надо, не надо, я как-нибудь…

— Ничего, пусть идет. Все равно ему туда возвращаться.

Проводив их взглядом, Андрей Васильевич догнал товарищей и подменил Сашку.

Парнишка уныло плелся позади, ощупывая свои карманы, в которых были рассованы фонарики. Ему повезло — удалось купить пять фонарей вместо четырех на случай, если один выйдет из строя. Брать Сашку на эту операцию Сердюк не хотел — на нем держалась связь с радистом, но слишком уж горячо просил он, и Андрей Васильевич, подумав, решил, что в этом ночном путешествии по степи нет ничего особо опасного.

На аэродром пришли за полчаса до срока. До войны здесь стоял заводской «У-2», служивший для связи с заводами. Гитлеровцы пользовались аэродромом, когда фронт был близок, а потом оставили его. У развалин сторожки поставили носилки. Петр и Сашка отправились к ямам, уложили в них фонарики, зажгли. Огней со стороны видно не было, только стоял над ямами едва заметный призрачный красноватый туман.

Стрелки часов уже показывали пятнадцать минут третьего, а самолета не было. В половине третьего Сердюк приказал Прасолову копать яму на двух человек внутри сторожки.