«Гудлайф», или Идеальное похищение - Кит Скрибнер

— Я вам не говорил? Сынишка Стива Роско женился, — сказал Дейв Томкинс.

— Неужели?

— На Джордж-озере свадьбу играли. В середине апреля. Хорошо получилось. И девчушка хорошая. Из Патерсона.

— Да что ты?!

Наверху грохала по полу мебель. Шкафы и секретеры отодвигались от стен, переворачивались набок кровати, приподнимались ковры. Столько возможностей спрятать в доме человека. Малкольм достал ингалятор.

Один из агентов осматривал кухонные шкафчики так, как это делают все копы: он все трогал руками. Ему не важно было, что это — бокалы и рюмки. Его руки ползали по стеклу, щупали, дотрагивались до краев, бокалы позвякивали. Некоторые он наклонял. Потом снова ставил прямо.

Другой возился под кухонной раковиной с разводным ключом — снимал с трубы сифон, чтобы отдать в лабораторию, проверить, нет ли биологических улик: следов крови или волос похищенного. Раковинами нельзя будет пользоваться, пока Малкольм не поставит новые сифоны.

Тот агент, что возился со шкафчиками, перешел к морозилке: искал оружие. Потом открыл холодильник, где, выстроившись рядком, стояли оставшиеся четыре баночки «Эншуэ», постыдные, как памперсы для взрослого. Дейв Томкинс увидел баночки, взглянул на Малкольма, потом перевел взгляд на подставку для салфеток, взялся пальцами за уголок пачки, вроде он вообще ничего не заметил. А Малкольм вспомнил враждебность сотен людей, которых ему пришлось обыскивать за многие годы службы. Автомобили, дома, конторы, яхты, чемоданы, сумки, карманы — вовсе не так важно, что именно. Люди были против вторжения.

— В этом году жене пятьдесят исполняется, в июле, седьмого числа, — сказал Дейв Томкинс. — Мы хотим, чтоб вы обязательно приехали к нам в ее день рождения. Сыновья говорят, в нынешние времена горячую ванну напрокат можно взять. Так они джакузи на заднем дворе собираются установить для гостей.

Был один старик, у которого Малкольму пришлось проводить обыск по делу, в результате оказавшемуся фальшивкой. В кухне маленькой квартирки, очень чистой и ухоженной, хотя весь тот дом просто разваливался от старости, Малкольм — в присутствии внуков старика — заставил его снять ножной протез: надо было его осмотреть. Когда Малкольм уходил с пустыми руками, старик сказал: «Пусть Господь помилует тебя». А нога его лежала на кухонном столе, на ступне так и оставалась тапочка.

— Да неужели?! — ответил он Дейву.

Двое агентов шепотом переговаривались у раковины. Потом один из них, латиноамериканец не старше лет двадцати пяти, присел на корточки и принялся обследовать пол. Он, не поднимаясь, по-утиному добрался до Малкольма, оказавшись чуть ли не под столом. Дэйзи зарычала. Агент поднялся на ноги и раскрыл большой пакет для вещдоков.

— Друг, — сказал он. — Сдавай-ка ботинки.

Кулак Дейва Томкинса с размаху ударил по столу, стол подпрыгнул. Дейв вскочил со стула.

— У этого человека есть имя — капитан Волковяк! — заорал он.

Дэйзи взвыла и бросилась вон из кухни; в доме воцарилась тишина. Люди застыли на месте, не доделав начатое. Ящики остались выдвинутыми наполовину, где-то в доме какой-то из агентов не закончил просматривать письмо, или кредитную карточку, или рецепт врача, которые он вообще не имел права читать. Голос Дейва эхом отдавался от стен. Агент под кухонной стойкой сбил тугую крышку с кофеварки — зазвенел алюминий.

— Хоть немного уважения! — Дейв Томкинс сел на свой стул, тяжело дыша.

— Сухие обломки травы на одежде подозреваемого и на полу их машины, — объяснил агент. Он коснулся пальцами линолеума, потом стряхнул сухие травинки в пластиковый пакет. — Сухие обломки травы прилипли к ботинкам капитана Волковяка.

Другой агент, держа в одной руке сетку от кофеварки, отвернулся, когда Малкольм встретился с ним взглядом. Сначала Малкольм подумал, что на него смотрят с подозрением, но потом, когда отодвинулся вместе со стулом, чтобы дать осмотреть свои ботинки, понял, что молодой человек, которого впереди ждало продвижение по службе, с пистолетом сорок пятого калибра у пояса, с сильными ногами и хорошим зрением, смотрел на него с жалостью. Малкольм нагнулся и принялся выдергивать из ботинка шнурок.

Был уже час ночи. Господи, да где же Тиффани? Она опаздывает на целый час! У этой девочки довольно путаные взгляды, но душа у нее как раз на том месте, где надо. На нее можно положиться. Если она что пообещает, то сделает это обязательно, вовремя и так хорошо, как только сможет. То же самое он может сказать и о Дот, и он ее очень за это любит. Он мог то же самое сказать и о Дейве Томкинсе, когда тот был его заместителем. Но он никак не может сказать этого о Тео и Коллин.

— Я собираюсь поехать на залив Бенсон-Бэй Четвертого июля,[59] как обычно. Может, вы с Дот сможете туда подъехать? Мы бы малость порыбачили.

Малкольм не рыбачил уже много лет. А раньше любил проводить время, глядя на воду. Он тогда забывал о постоянном напряжении на работе, о расследуемых управлением делах. Те тринадцать лет, что Тео служил под его началом, были для Малкольма самыми трудными. Ему все время приходилось гасить пожары, вспыхивавшие вокруг Тео: казалось, они вспыхивают чуть ли не каждый день. Три временных отстранения от службы и пять выговоров. Четыре раза мэр вставлял Малкольму фитиль в задницу по поводу Тео.

— Бенсон-Бэй. Там еще остались по-настоящему хорошие люди, — проговорил Малкольм. — Пройди по берегу, и кто-нибудь обязательно тебе скажет, на какую наживку он тут ловит.

В семидесятые годы Тео, как и каждому копу в патруле и даже вообще на участке, было не так уж просто и легко работать. До этого времени наркотики и меньшинства не были важным фактором в работе Управления полиции Лудлоу. Чрезмерное применение силы тоже не было тогда проблемой. Как это выходит, что никто никогда о чем-то не слышал, и вдруг оно становится проблемой? Феминизм, гомосексуализм, потом еще холестерин! Кто когда-нибудь слышал, чтобы девочка, такая умная и красивая, как Тиффани, ничего не ела, а когда съест что-нибудь — если только он правильно все понял, — бежит и нарочно вызывает у себя рвоту?! Кто когда-нибудь слышал, чтобы взрослый мужчина, с женой и детьми, вдруг бросил хорошо оплачиваемую работу в такой солидной компании, как «Петрохим», и стал жить не по средствам на гольфовом поле в Хилтон-Хед, в Южной Каролине?

Что такое происходит с нашим миром, почему нормальные хорошие люди постоянно делают что-то не то? Когда же это кончится?

Малкольм набрал в грудь воздуха, вздохнув так глубоко, как только смог.

— Хочу тебе что-то сказать, Дейв. — Малкольм смотрел на свои ладони. — Нетрудоспособность Тео… Я подписал ему пенсию, и доктор Мэннинг… Это было нечестно. — Малкольм почувствовал, что его бросило в жар, как с ним бывало, когда он пользовался ингалятором.

Оба — Малкольм и Дейв — подняли головы и посмотрели друг другу в глаза.

Верхняя губа у Малкольма дрожала.

— У меня к тому времени будет новое удилище и катушка, — сказал Дейв. — Вам надо попробовать подъехать туда. Это будет полезно для Дот.

Он ведь сделал это из-за своей беззаветной любви к сыну. Это был дурной поступок. Но Малкольм не мог сказать, что не поступил бы так снова.

— Брук живет в общежитии? — спросил Дейв.

Майкл кивнул. Фэбээровцы проносили через кухню коробки для вещественных доказательств с надписью «Спальня», набитые книгами и одеждой.

Минуту спустя Дейв спросил:

— У Брука ведь есть в комнате телефон?

— Думаю, да, — ответил Малкольм.

— А машина у него в школе есть?

Малкольм отрицательно покачал головой. Дейв прав. Надо успеть до утренних газет.

— Пошлю за ним машину, — сказал Дейв.

— Дай ему время до рассвета. Эти ребятишки любят поспать.

— Так ему высыпаться надо. Он же учится.

С минуту оба молчали, прислушиваясь к тому, как агент роется в кладовой для продуктов.

— Это не ошибка, Дейв?

— Я не собираюсь вам лгать.

Малкольм почувствовал, как горячо стало глазам.

Сетчатая дверь раскрылась рывком. Тиффани. Встревоженное выражение на ее лице сменилось облегчением, когда она увидела Малкольма, сидящего во главе стола. Подбежав к нему, она закинула руки ему на шею и прижалась щекой к его щеке.

— Я подумала, что-то случилось! — произнесла она. Потом вдруг отстранилась. — Бабуля? — И испуганное выражение снова вернулось на ее лицо.

— Да вот она я, — сказала Дот из-за спины Малкольма, остановившись в дверях гостиной.

— Что происходит? — спросила Тиффани. — Где мама с папой? Что — катастрофа? С ними все в порядке?

— Никакой катастрофы, солнышко, — ответила ей Дот.

— Тогда где они?

Дот выдвинула из-за стола стул для внучки. Никто не сказал ни слова.

— А эти парни правда из ФБР? — Тиффани переводила взгляд с лица Дот на Малкольма и тут же — на Дейва. — Зачем они наши продукты смотрят?