Чья-то любимая - Лэрри Макмуртри

– С Бо, – сказала Джилл. – Он спросил, не возьмусь ли я завершить все мероприятия по выпуску фильма Тони.

– И что ты ему сказала?

– Что согласна.

Я пошел в ванную и включил душ. Джилл последовала за мной.

– Что-нибудь не так? – спросила она.

– Тебе даже не пришло в голову чуть подождать и спросить моего совета, трудно было, да? – разозлился я. – Может, у меня на эти полгода были другие планы относительно нас с тобой. Может быть, в мои планы совсем не входило сидеть без дела и глядеть, как ты будешь собирать воедино этот зряшный фильм. Ты хотя бы могла ему сказать, что подумаешь.

– Но ведь кто-то же должен эту работу сделать, – сказала Джилл. – То, что он выбрал меня, вполне логично.

Мне вдруг стало ясно, что надо принимать в расчет слишком уж много разных факторов. Мой мозг работал с бешеной скоростью, но ни на чем остановиться не мог. Иногда у человека бывает такое ощущение, что он почти все сразу себе уяснил, а потом вдруг это все начинает рассыпаться на кусочки, как разборные клеточки какой-нибудь головоломки.

На этот раз во всем была виновата именно Джилл. Она не стала ждать – она просто поступила так, как ей хотелось, будто считаться со мной вовсе не обязательно. Будто у меня никаких своих планов и быть не может. Я весь кипел от злости. Мне надо было либо ее как следует стукнуть, либо уйти совсем. Все было слишком запутано, особенно то, что она разговаривала с Бо именно тогда, когда меня в комнате не было. А мне совсем не нравилось, что она вообще разговаривает с этим долбаным карликом.

– Оуэн, – сказала Джилл. – Не смотри на меня так! Тут дела всего недель на шесть, ну, может, на два месяца. Все будет хорошо.

Я чуть было не набросился на нее с кулаками, но Джилл меня опередила – она вошла в ванную и обняла меня.

– Ну перестань! – сказала она. – Перестань, Оуэн. Боже, да ты разнервничался еще больше, чем я!

Вероятно, Джилл почувствовала, что я был готов отшвырнуть ее к стене. Не знаю. Она просунула руку ко мне в плавки, и не успел я еще ничего решить, как пенис у меня затвердел, как сосок на коровьем вымени. Мне уже вроде бы было все равно – трахать Джилл или нет. Но на этот раз я все пустил на самотек. Почему бы и нет? Мы провозились долго, до тех пор, пока не взмокли, как кухонные полотенца, и не вымотали себя до последних сил. Таким способом мы что-то от себя отодвинули. Ну и что? Лично я сам не знал, что надо делать, не знала этого и Джилл. Я подумал, пусть все идет, как идет. Может, в конце концов, кусочки головоломки перестанут разбегаться и снова улягутся в единое целое.

ГЛАВА 7

На самом деле, то, что Джилл будет работать над завершением фильма старины Тони, было наилучшим из всего, что только могло бы случиться. Я бы и сам предложил такой вариант, будь у меня время об этом подумать. С одной стороны, теперь у Джилл будет чем себя занять, а с другой – я получу свободный доступ в монтажную. Я вырезал немало метров кинопленки, отбракованной из-за низкого качества кадров, и некоторые из них я вполне мог потом вмонтировать в свой собственный небольшой фильм.

Бо нашел для работы со мной вполне толкового парня – режиссера-монтажера, которого звали Джимми Бойд. Он начал работать с кадрами, снятыми на натурных площадках. Он соединял их в какой-то сумасшедшей последовательности. Джимми напоминал маленького крота, который вряд ли вообще когда-нибудь вылезал на белый свет из своей темной норы. Тем не менее, он отлично знал свое дело. И чем дольше возился, тем забавнее выглядели плоды его трудов. В конце концов получился такой документальный фильм, какой могли бы сделать братья Марксы, если бы только они занимались документальным кино. Я же предоставил Джимми Бойду полную свободу действий. Я верю в профессионалов, а он был профессионалом высшего класса. Все было как в футболе: я выступал в роли тренера, Джимми – в роли защитника, а Бо Бриммер – в роли владельца команды, проверявшего нашу работу почти каждый день. Мне его вмешательство в наши дела доставляло одно удовольствие. Я полагал, что когда Джимми завершит свой монтаж, у нас получится нечто выдающееся и фильм будет пользоваться большим спросом.

Пока Джилл добавляла последние штрихи к ужасному фильму Тони Маури, мне выдался почти целый месяц свободы, и я затеял интрижку с Лулу Дикки – совсем неплохое утешение после семи, или даже восьми месяцев, когда никого, кроме Джилл, у меня вообще не было.

Было одно обстоятельство, благодаря которому наши отношения с Лулу оказались для меня еще более приятными – Лулу не испытывала ко мне абсолютно никаких чувств. А тело у нее было самым прекрасным из всех, к которым мне когда-либо доводилось прикасаться. Ноги у Лулу были раза в два длиннее, чем у обыкновенных женщин; никаких сисек; жесткие кудрявые волосы и одно место – цвета сливы, слива с хорошеньким черным паричком.

– Где это ты такую раздобыла? – спросил я, когда мне в первый раз предоставилась возможность это сокровище рассмотреть. В этот момент мы с Лулу находились в ее роскошном особняке. Розовая кровать была огромных размеров; прямо рядом с нами стоял телефон, у которого по меньшей мере кнопок сорок. Эти кнопки время от времени начинали мерцать, но Лулу на них не реагировала. Ведь всего каких-нибудь пару минут назад ее слива сокращалась куда быстрее, чем мерцали кнопки на этом телефоне.

– Ливан, – сказала Лулу, вытираясь «клинексом».

Лулу обладала одним отличным качеством – она ничего не воспринимала всерьез, кроме денег. Спальня Лулу была увешена огромными, увеличенными фотографиями ее бывшего дружка Дигби Баттонза.

– А где теперь старина Дигби? – спросил я.

– В больнице для наркоманов, – сказала Лулу. – Не надо о нем говорить. Я питаю к нему слабость, несмотря на то, что трахаться он совсем не мог, даже если бы от этого зависела вся его жизнь.

– Ни у кого жизнь от траханья не зависит, – сказал я.

– Да-а, только не принимать этого во внимание нельзя.

Глаза у Лулу были прохладные, яркие, черные и небольшие, а лицо – как у воробышка. Что касается эмоций, то Лулу была суха, как пальма, а мне это нравилось.

– Меня потрясает мужская импотенция, – сказала Лулу. – И, знаешь, она все время растет. За последние два года я испытала это не меньше, чем с двадцатью партнерами, которые просто ничего не могли. Как ты думаешь, может быть, это оттого, что женщины теперь делают больше денег, чем мужчины, или еще почему-то?

– Какая разница? – сказал я. – Мне больше просто не удается прилечь, чтобы тут же не пришлось обсуждать роль женщины в нашем обществе. Кого, на самом деле, эта роль может интересовать?

– Да, ко-неч-но! Но только если бы ты сам был импотентом, ты бы не был таким самоуверенным, – сказала Лулу. – Посмотри-ка! Он опять поднимается. А потому чего тебе-то беспокоиться? И все-таки, возможно, все это связано с зарплатами, которые получают женщины.