Святослав. Болгария - Валентин Гнатюк

– Россов осталось мало, не более двух тысяч, мы быстро сомнём их, о великий, – убеждённо заверил Цимисхеса Варда Склир.

– Император, – подал свой женоподобный голос паракимомен Василий, – ничего особенного не произошло, мы погнали бешеного пса, и он забился в первую попавшуюся нору, он теперь в западне, и участь его решена. Завтра утром с остатками северных скифов в столице Мисии будет покончено, богоравный! – возвышенным тоном закончил свою речь высокопоставленный евнух, и остальные воинские начальники, не обладавшие таким красноречием, облегчённо вздохнули.

Но ни утром, ни к обеду уничтожить россов или заставить их сдаться не удалось. Иимператор вновь начал нервничать. Наконец, возмущённый беспомощностью своих воинов, Цимисхес сам возглавил одну из атак на непокорных скифов. Воины, воодушевлённые таким примером, ринулись, опережая друг друга, и вскоре почти все оказались впереди императора, горя желанием проявить пред его очами своё мужество. Но и эта попытка потерпела неудачу. Узкий проход не давал возможности одновременно ввести в дело много войск, а проклятые варвары сражались столь яростно и стойко, закрывшись прочными щитами, что даже хвалёные гоплиты волна за волной отлетали от них, как железные шарики от каменной стены.

Император был в бешенстве, оттого что все его многочисленные сильные, великолепно обученные и вооружённые самым лучшим оружием воины не могут двинуться дальше к Доростолу, где находится сейчас катархонт россов, из-за жалкой горстки непокорных варваров, превративших царский дворец в неприступную крепость.

– Позволь, император, мои машины «поговорят» с этими скифами, засевшими во дворце, – обратился к своему богоравному родственнику Иоанн Куркуас, командовавший камнемётными и осадными орудиями.

– То есть? – наморщил лоб рассерженный василевс.

– Камнями, конечно, не пробить толстых стен, но я могу выставить свои машины так, что мы засыплем дворец индийским огнём и сожжём его дотла.

Император на некоторое время задумался. Ему, конечно, больше нравилась прямая и красивая победа его доблестных «Бессмертных» над упрямыми варварами, но слишком дорого северные скифы отдают свои жизни, каждый уносит с собой по нескольку его лучших воинов.

– Ладно, приступай, нет времени возиться с этими дикарями, нам пора двигаться дальше.

Вскоре по приказу Иоанна Куркуаса в сторону царского дворца полетели огненные стрелы, дротики и горшки с греческим огнём. Дворец загорелся сразу в нескольких местах, а снаряды всё летели и летели, поджигая и разрушая всё подряд.

Цимисхес ждал, что «выкуренные» огнём остатки северных варваров вот-вот выползут из объятого пламенем дворца и станут молить о пощаде. Время шло, но никто не появлялся из разбитых ворот. Неужели они предпочитают плену смерть в огне?

Но того, что произошло в следующие мгновения, не ожидал никто – ни император, ни его многоопытные военачальники, видевшие на своём веку немало битв.

Варвары не вышли сдаваться на милость победителей. Обезумевшие от бушующего вокруг пламени боевые кони неукротимых скифов с не менее взбешёнными седоками вылетели из горящего дворца, будто сами были огненными вихрями или посланцами огнедышащей преисподней. Они топтали и поражали всех, кто не успел убраться с пути. Раздавая молниеносные удары налево и направо, скифы набросились на растерявшихся византийцев и пошли сквозь их ряды, как раскалённый докрасна стержень в деревянную колодку. Тут уже были бессильны метательные машины, воинский опыт стратигосов и стратопедархов, а также защитная броня гоплитов и катафрактов. Пока византийцы опомнились, пока собрались для отпора неожиданного нападения, русы уже пробились сквозь находившиеся перед ними заслоны и, оставив после себя груду тел, растворились в лабиринте городских улиц, безжалостно предавая смерти попадавшихся на пути воинов, никак не ожидавших встретить в центре захваченного града смертоносный отряд закопчённых и окровавленных россов. Прорубившись в сторону Северных ворот, которые были открыты, отряд Свенельда, живой мельницей смерти прокладывая себе дорогу через уже редкие ряды оцепления, вырвался и помчался по северо-западной дороге. В живых осталось около двух сотен воинов. Их никто не преследовал. В центре Великой Преславы ярким факелом пылал царский дворец, из которого больше никто не вышел…

Сгорели в огне все оставшиеся доблестные защитники. Унеслись в Сваргу бессмертные души воинов, стали перуничами и сварожичами. И кудесник Мовеслав не оставил своих детей и ушёл вместе с ними, как жрец и воин, сжимая в руке ритуальный кинжал, которым он приносил богам в жертву овец и быков на капище. И перед смертью успел принести в жертву Перуну немало вражеских воинов.

Узнав об этом, Каридис невольно вспомнил слова казнённого по его приказу проклятого чародея. «Похоже, перед лицом неминуемой гибели они почти все становятся неуязвимыми демонами. В борьбе с ними рушатся самые трезвые и верные расчёты. Помнится, как каган Хазарии и его окружение считали, что Сффентослаф не человек, а дэв. Я тогда смеялся над их страхами, а теперь… – И вдруг ему стало совершенно ясно, сколь наивен был он сам, старший стратигос Каридис, ещё несколько дней тому назад, когда хотел угрозой скорой казни сломить молодого руса. – Да это одно и то же, что пытаться напугать тигра куском свежего мяса», – неожиданно возникло в голове «прозревшего» трапезита.

Объявив Великую Преславу Ианнополем и оставив гарнизон, Цимисхес устремил армию к Доростолу, или, по-гречески, Дристру, велев по пути своим воинам грабить и разорять болгарские города в наказание за подчинение скифам.

Часть третья

Операция «Агра»

Глава 1

Доростол

Лета 6479 (971)

Калокир и его охоронцы, уставшие, на замученных лошадях, мчались по немноголюдным в этот час улицам Доростола. А когда доскакали до старого каменного дома, где расположился князь, оказалось, что его нет на месте. О том поведала жена князя Предслава. Она вышла навстречу, как всегда собранная, и мягким вопросительным взором окинула запылённого гостя. Калокиру вдруг почудилось, что она читает его мысли, как простой пергамент. Он хотел усилием воли избавиться от навязчивого ощущения, но не смог.

– Проходи, патрикий, поешь, попей с дороги, вижу, путь был нелёгкий, – посторонившись, широким жестом предложила хозяйка дома.

– Нет, я только пить хочу, во рту пересохло от пыли, – хрипло ответил Хорсунянин и, осушив до дна ковш холодного кваса, вернулся во двор.

Обессиленный долгой дорогой и терзавшими его переживаниями, патрикий опустился на широкую мраморную скамью у входа. «Я уже немало живу среди язычников, но всё не привыкну к их чародеям. У нас ведь тоже раньше были пифии, оракулы, жрецы и заклинатели, но всё как-то ушло, растворилось во времени вместе с древней магией. А сейчас вот эта Предслава так пронзила своим колдовским взором, что до сих пор не по себе».

Калокир вдруг вспомнил: вот так же скакал недавно улицами праздничной Великой Преславы запылённый гонец со страшной вестью о подходе византийских войск. «Теперь я сам такой же вестник», – уныло подумал Хорсунянин. И вдруг ясно, до острой боли в уставшем мозгу, ощутил, что отныне он – не будущий император Византии, а просто гонец с плохими вестями. Он отрешённо сидел, не в силах пошевелиться.

Святослав, едва ему Предслава сообщила через посыльного, что из болгарской столицы нежданно явился патрикий с дурными вестями, немедля поспешил с ратного поля, где наблюдал за учениями своих воинов, в град.

– Как случилось, что заставы и посты на перевалах не дали условного знака? Почему нападение Цимисхеса стало для Великой Преславы столь неожиданным? – строго вопрошал Калокира Святослав. Очи его острым взглядом впивались в лик патрикия и проникали, кажется, в самую душу.

Патрикий с затаённой тревогой ждал, что он вот-вот спросит: «Почему ты оставил поле предстоящей битвы и удалился из Преславы?» Но князь не спросил этого, наверное, и так всё понимал. Князь русов всегда уважал храбрых воинов и не прощал тех, кто не мог одолеть своего страха. Калокир не ведал, что отвечать названому брату, и молчал, понурив голову. А Святослав, мгновенно помрачнев, стал по-особому собран и быстр в решениях, как всегда в час грозной опасности.

– Так речёшь, сам император к Великой Преславе пожаловал со всем воинством? Ну что ж, нам ходить далече не придётся. – Князь обернулся к посыльному: – Темников ко мне!

С того самого времени Святослав поспевал везде, с утра до позднего вечера стремясь собрать как можно больше войска, чтобы скорее ударить по византийцам и прорвать осадное коло вокруг столицы Болгарии. Из Переяславца подходили воины Зворыки, сюда же спешили болгарские воины конные и пешие, узнавшие о нападении греков. Подвозились припасы для дружины и прокорм для коней. Мастеровые споро чинили доростольские укрепления. Всё делалось слаженно и быстро.