Патриот - Терри Пратчетт

Ангва улыбнулась.

— Ничего страшного, сэр. Вы ведь сами как-то сказали: в конечном итоге каждому найдется поводок.

— Это словно гипноз, — поспешил сменить тему Ваймс. — Люди идут за ним из любопытства, из желания узнать, что будет дальше. При этом они себя уговаривают, что лишь посмотрят одним глазком, а в любой момент, как только им захочется, уйдут. Но им не хочется уходить. Это волшебство, вот что это такое.

— Нет. Вы когда-нибудь наблюдали за ним? Бьюсь об заклад, стоило ему поговорить с Джаббаром десять минут — и он уже знал про этого д'рыга все. Уверена, он знает по именам всех верблюдов. И будет помнить все это! Люди очень редко испытывают искренний интерес к другим людям. — Она рассеянно чертила пальцем на песке. — Наверное, основной секрет в том, что он помогает людям почувствовать себя значимыми.

— Политики делают то же са… — начал было Ваймс.

— Но не так, как он, поверьте мне. Лорд Витинари, думаю, тоже держит в памяти очень много разных фактов…

— О, в ЭТОМ можно не сомневаться!

— …Но Моркоу — он ИНТЕРЕСУЕТСЯ ИСКРЕННЕ. Ему даже не надо специально прилагать усилия. Просто в голове у него всегда есть место для других людей. Люди ему интересны, от этого они и сами себе начинают казаться интересными. Рядом с Моркоу им… становится лучше.

Ваймс опустил голову. Ее пальцы продолжали выводить на песке бесцельные узоры. «В пустыне мы все меняемся, — вдруг подумал он. — Это не как в городе: там невольно заталкиваешь мысли внутрь, чтобы никто не увидел. А здесь ум расширяется до самого горизонта. Ничего удивительного, что все религии зародились именно здесь. И вдруг тут очутился я — в некотором роде незаконно, но я по-прежнему стараюсь как можно лучше делать свою работу. Почему? Потому что слишком глуп, чтобы остановиться и задать себе этот вопрос ДО ТОГО, как броситься в погоню. Даже Моркоу оказался мудрее. Я бы на его месте погнался за кораблем Ахмеда, не задумываясь, а ему хватило ума сначала доложить о происшествии мне. Он поступает так, как пристало ответственному офицеру, я же…»

— Терьер Витинари, — завершил он вслух. — Первым делом — броситься в погоню, а уже потом думать…

Взгляд Ваймса упал на силуэт высящейся вдали Гебры. Вон там клатчская армия, а где-то там — анк-морпоркская, а у него кучка людей и никакого плана, и это понятно, ведь он сначала бросился в погоню, а уже потом начал ду…

— Но у меня не было выбора, — пробормотал он. — Ни один стражник не позволил бы уйти такому подозреваемому, как Ах…

И вновь у него возникло чувство, что проблема, над разрешением которой он сейчас бьется, на самом деле вовсе не проблема. Все так просто. Проблема в НЕМ САМОМ. Это ОН думает неправильно.

Коли уж на то пошло, то вообще НЕ ДУМАЕТ.

Ваймс бросил взгляд вниз, к подножию дюны, на очутившегося в ловушке неприятеля. На вражеских воинах остались только набедренные повязки, и выглядела бывшая армия крайне глупо, как всегда выглядят люди, облаченные в одно нижнее белье.

Лишь белое одеяние Моркоу продолжало хлопать на ветру. И дня здесь не провел, подумалось Ваймсу, а уже носит пустыню точно пару сандалий.

— …Э-э… дзынь-дзынь-подзынь?

— Это ваш бесовской дневник? — поинтересовалась Ангва.

Ваймс закатил глаза.

— Точно. Только он, похоже, с недавних пор начал заговариваться, все время говорит обо мне, как будто о ком-то другом.

— …Э-э… час ноль-ноль… — медленно сообщил бес. — Важных встреч не назначено… Проверить состояние городских стен.

— Вот, опять! Он считает, будто я в Анк-Морпорке! Сибилла выложила за него триста долларов, а он не в состоянии даже отследить мое местонахождение!

Ваймс щелчком отшвырнул окурок и встал.

— Пойду-ка посмотрю, что там происходит, — сказал он. — В конце концов, кто здесь самый главный?

Съехав по дюне, он зашагал к Моркоу, который приветствовал его местным эквивалентом поклона.

— Если бы ты просто отдал честь, капитан, меня бы это вполне устроило. Впрочем, все равно спасибо.

— Простите, сэр. Немного увлекся.

— А зачем ты велел им раздеться?

— Вернувшись к своим, они станут предметом насмешек, сэр. Это будет большим ударом по их гордыне. — Пригнувшись к Ваймсу, Моркоу шепотом добавил: — Но их командиру я позволил оставить одежду. Не стоит выставлять на посмешище офицеров.

— Ты так считаешь?

— А кое-кто выразил желание перейти на нашу сторону. Сын Гориффа, к примеру, и некоторые другие. Они попали в армию не по своей воле, их вчера силой завербовали. Они даже не знают, против кого сражаются. Так что я согласился их принять.

Ваймс отвел капитана в сторону.

— Э-э… что-то не припоминаю, чтобы я предлагал принимать в наши ряды кого-то из пленных, — тихо сказал он.

— Видите ли, сэр… Я подумал, когда еще придет наша армия, а эти ребята — из самых разных уголков империи и любят клатчцев не больше нашего, так что если мы организуем летучий партизанский отряд, то…

— Но мы не солдаты!

— Э-э, правда?

— Гм, вообще-то, да, мы, разумеется, солдаты. В КАКОМ-ТО СМЫСЛЕ… Но на самом деле мы стражники, ими были, ими же и останемся. Мы не убиваем людей, если только они не…

Ахмед? Стоит ему появиться, как все начинают нервничать. Он вселяет в людей тревогу, получает информацию отовсюду, возникает где захочет и когда захочет. Стоит начаться заварухе, и он тут как тут… Черт черт ЧЕРТ…

Ваймс бегом прорывался сквозь д'рыгов, пока не добрался до Джаббара, который с рассеянной улыбкой (типичная людская реакция) наблюдал за Моркоу.

— Три пня! — выдохнул Ваймс. — То есть три дня. Семьдесят два часа!

— Да, оффенди? — отозвался Джаббар голосом человека, который узнаёт рассвет, полдень и закат, а всему остальному в промежутках предоставляет происходить как тому заблагорассудится.

— Так почему его зовут Ахмед 71-й час? Что такого особенного в следующем часе?

Джаббар нервно заулыбался.

— Это его особенность? Пройдет семьдесят один час — и что дальше?

Джаббар скрестил руки на груди.

— Не могу сказать.

— Это он приказал тебе задержать нас здесь?

— Да.

— Но при этом не убивать нас?

— Разве я могу убить тебя, мой добрый друг, сэр Сэм Муэль Вай…

— И не надо вешать мне на уши овечьи глаза, — оборвал его Ваймс. — Ему надо было куда-то отправиться и что-то там сделать — верно?

— Не могу сказать.

— И не надо, — усмехнулся Ваймс. — Потому что мы УХОДИМ. А если ты попробуешь нас убить… что ж, пожалуй, у ТЕБЯ это даже получится. Только Ахмед 71-й час будет очень недоволен.

Судя по лицу д'рыга, Джаббар находился на пороге принятия трудного решения.

— Он вернется! — сказал он наконец. — Завтра! Нет проблем!

— Да, но только я не собираюсь его ждать! И не думаю, что он хочет, чтобы меня убили, Джаббар. Я ему нужен живым. Моркоу?

Моркоу спешно приблизился.

— Да, сэр.

Ваймс ощущал на себе полный ужаса взгляд Джаббара.

— Мы потеряли Ахмеда, — сказал он. — Даже Ангва не может взять его след из-за вездесущего песка. В общем, надо уходить отсюда. Мы здесь НЕ НУЖНЫ.

— Напротив, сэр, ОЧЕНЬ нужны! — горячо возразил Моркоу. — Мы можем помочь обитающим в пустыне племенам…

— А, так ты хочешь остаться и начать воевать? — усмехнулся Ваймс. — Против клатчцев?

— Против ПЛОХИХ клатчцев, сэр.

— А, вот тут-то и заковыка! Когда один из них налетит на тебя, размахивая мечом, как ты определишь, хороший он или плохой? Что ж, если хочешь, оставайся тут и сражайся за доброе имя Анк-Морпорка. Но это сражение долго не продлится. А я умываю руки. Дженкинс, наверное, еще не отчалил. Как насчет этого, а, Джаббар?

Д'рыг смотрел себе под ноги, в песок.

— Тебе ведь известно, где он сейчас? — вкрадчиво поинтересовался Ваймс.

— Да.

— Тогда скажи мне.

— Нет. Я обещал. Ему.

— Но д'рыги вероломные клятвоотступники. Широко известный факт.

Джаббар ответил широкой улыбкой.

— Клятвы… Дурацкая вещь. Нет, я дал ему мое СЛОВО.

— Тогда это все, сэр, — покачал головой Моркоу. — В таких вещах д'рыги очень щепетильны. Они только тогда нарушают клятву, когда клянутся всякими богами и прочим в том же роде.

— Я не скажу тебе, где он, — прервал капитана Джаббар. — Однако… — Он опять улыбнулся, но на этот раз в его улыбке не было и тени юмора. — Насколько ты храбр, господин Ваймс?

— Кончай НЫТЬ, Шнобби.

— Я не ною. Я просто говорю, что эти штаны насквозь продувает, вот и все.

— Ты в них неплохо смотришься, однако.

— А для чего эти оловянные чашки?

— Прикрывать места, которых у тебя нет, Шнобби.