Безжалостные парни (ЛП) - К. М. Станич

Тот учитель физкультуры, который толкнул меня в раздевалку и заставил увидеть все те члены (это маловероятно, но я записываю его)

Парень, который прислал мне фото из ежегодника (я ни за что на свете не вспомню его имени, тоже маловероятно, всё ещё считается).

Я делаю паузу и на мгновение постукиваю ручкой по краю губы, прежде чем продолжить.

Джек Харгроув (продавал наркотики Дженике, убедил Спенсера остаться с ним на всю неделю)

Кеша (спала с Рейнджером, была без сознания на земле во время нападения, может быть, в качестве приманки?)

Селена (она одолжила мне своё платье, но также есть нападавшая женщина, так что я должна с чего-то начать)

Астер (она заставила нас с Россом потанцевать с ней, я понятия не имею, почему я её записываю)

Ещё одна пауза. Я откусываю кусочек рыбы с жареной картошкой, обильно поливаю соусом тартар и добавляю чуть-чуть соуса барбекю. Некоторые люди находят это ещё более отвратительным, чем кетчуп на яйцах или острый соус на французских тостах. Их потеря.

Я изучаю свой список и пытаюсь решить, стоит ли мне добавить в него Черча. Ну, его, или кого-либо другого из членов Студенческого совета.

Нет.

Ни за что на свете.

Я никогда раньше не чувствовала себя такой желанной гостьей в компании друзей. Когда я со Студенческим советом, то мы словно одна семья. Если я начну их подозревать, то скоро сыграю в ящик от беспокойства. Я должна кому-то доверять во всём этом, верно?

Но… только потому, что он придурок…

Росс (он мне вроде как нравится, но в то же время он сволочь, раньше был влюблён в Спенсера)

Я бросаю ручку на блокнот, делаю фотографию и отправляю её в групповой чат с ребятами, просто чтобы посмотреть, есть ли у них ещё что добавить. Кратковременное волнение от того, что я действительно составила список, мимолётно, потому что, когда я смотрю на него, то понимаю, как мало мы на самом деле знаем.

Внизу я добавляю: странный камень, красный воск, мёртвая птица, два ключа.

Да, это полезно.

Чтобы действительно разобраться во всём этом, мне нужно вернуться в Адамсон. Я просто не уверена, что это когда-нибудь станет возможным.

Я доедаю, собираю свои вещи и возвращаюсь к Монике, а чёрный внедорожник следует за мной по пятам.

Глава 16

Последний учебный день, к счастью, длится полдня. Я так взволнована тем, что выберусь отсюда, что практически пищу. Когда выхожу на улицу с Моникой и несколькими другими девушками, я внезапно останавливаюсь с открытым ртом.

Вдоль обочины припарковано несколько спортивных автомобилей, и все они чертовски красивее, чем те, что даже у богатых ребят из школы Санта-Круза. Две из них — одинаковые «Ламборджини», а другая — блестящая чёрная… ну, какая-то. Я не очень разбираюсь в автомобилях. Но выглядит она чертовски дорого.

— Чак! — кричат близнецы, махая в унисон, а затем несутся ко мне вверх по кирпичным ступеням. Тобиас первым подхватывает меня на руки, кружит по кругу и сжимает так крепко, что я чувствую, как по мне пробегают маленькие тёплые мурашки.

Я так взволнована возможностью увидеть его, прикоснуться к нему, понюхать его, что едва могу дышать.

«Мне не терпится почувствовать запах своего парня? Это так ненормально».

— Скучал по тебе, придурок, — шепчет Тобиас мне на ухо, заставляя меня вздрогнуть. Он опускает меня на землю, а его брат подхватывает меня следующим, обнимая так же тепло и всеохватывающе, как его брат-близнец. Может, он и «самый злой» из них двоих, но в его придурковатом характере ещё много сердечности.

— Скучала по нам? — шепчет он, а затем запечатлевает маленький тайный поцелуй возле моего уха, от которого меня бросает в дрожь. Когда он опускает меня на землю, я вижу, что Спенсер ждёт меня.

— Чак, — говорит он, засовывая руки в карманы джинсов. Лично он намного красивее, чем по телефону, у меня на минуту перехватывает дыхание, и мне приходится трижды сглотнуть, прежде чем я могу заговорить.

— Привет, — отвечаю я, как ни в чём не бывало. Я заправляю прядь волос за ухо и притворяюсь невозмутимой. Не работает. Спенсер просто улыбается своей лисьей ухмылкой.

— Серьёзно, Чак? Ты действительно свинья в заднице — брюки или юбка, похоже, не имеет значения. — Он обхватывает пальцами мою шею, притягивая меня ближе и даря поцелуй, который прожигает меня насквозь, этот пылкий взрыв фейерверка, который освещает всю мою душу. Святой ад. Его язык скользит по моему, и я стону, прижимаясь к нему всем телом, кладу ладони на белый хлопок его футболки и впиваюсь в него накрашенными розовым лаком ногтями.

— Снимите комнату, — фыркает Мика, и я ухмыляюсь, отступая назад, чтобы увидеть Рейнджера и Черча, ожидающих внизу лестницы. Я, не задумываясь, обвиваю руками шею Рейнджера. На минуту он кажется удивлённым, но потом обнимает меня в ответ.

«Чёрт, он мог бы проводить занятия по всем этим штучкам с объятиями».

— Что вы, ребята, здесь делаете? — спрашиваю я, отстраняясь, а затем смотрю на Черча. Он не кажется самым подходящим для объятий человеком в мире, но потом я вспоминаю, как он приносил мне шоколад и грелку во время месячных.

В уголках его глаз появляются морщинки, и он одаривает меня своей самоуверенной улыбкой.

— Иди сюда, Чак, — говорит он, а затем на удивление крепко обнимает.

— Что, блядь, всё это значит? — спрашивает голос у меня за спиной, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Коди, стоящего всего в нескольких футах от Моники. Он оставил меня в покое на последние два с половиной месяца, а теперь хочет что-то начать? Говорила же вам, что он идиот. — У тебя теперь есть свой собственный гарем или что?

Я оборачиваюсь, всё ещё находясь в объятиях Черча, и вижу, что Коди смотрит на нас сверху-вниз. Близнецы обмениваются взглядами, а Спенсер стискивает зубы. Мы здесь на быстром пути к насилию, и мне это не нравится. Мантра Студенческого совета для людей, которые их выводят из себя: избейте их. Не то чтобы я была против того, чтобы увидеть лицо Коди, размазанное по бетону. Просто мне не так хочется начинать своё воссоединение с ребятами.

— Это тот самый изменяющий парень? — спрашивает Черч, делая глоток кофе, который держит в правой руке. Я киваю, и он улыбается. — Понимаю. Тогда он не стоит нашего времени.

— Это стоит моего времени, чтобы надрать его