Одиссея капитана Блада - Рафаэль Сабатини

– Что означает эта чертовщина? – спросил он своих офицеров.

Никто ему не мог ответить, все они в таком же недоумении глядели вдаль.Минуты через две или три Эстебан, не сводивший глаз с водной поверхности,дернул адмирала за рукав и, протянув руку, закричал:

– Вот они, дядя!

Там, куда он указывал, действительно показались пироги. Они шли обратнок кораблям. Однако сейчас в лодках, кроме гребцов, никого не было. Всевооруженные люди остались на берегу.

Пироги подошли к кораблям и снова отвезли на Лас Паломас новую партию

вооруженных людей. Один из испанских офицеров высказал наконец своепредположение:

– Они хотят атаковать нас с суши и, конечно, попытаются штурмовать

форт.

– Правильно, – улыбнулся адмирал. – Я уже угадал их намерения. Если

боги хотят кого-нибудь наказать, то прежде всего они лишают его разума.

– Может быть, мы сделаем вылазку? – возбужденно сказал Эстебан.

– Вылазку? Через эти заросли? Чтобы нас перестреляли? Нет, нет, мы

будем ожидать их атаки здесь. И как только они нападут, мы тут же ихуничтожим. Можете в этом не сомневаться.Однако к вечеру адмирал был уже не так уверен в себе. За это времяпироги шесть раз доставили людей на берег и, как ясно видел в подзорнуютрубу дон Мигель, перевезли по меньшей мере двенадцать пушек.Он уже больше не улыбался и, повернувшись к своим офицерам, не то сраздражением, не то с беспокойством заметил:

– Какой болван говорил мне, что корсаров не больше трехсот человек?

Они уже высадили на берег по меньшей мере вдвое больше людей.Адмирал был изумлен, но изумление его значительно увеличилось бы, еслибы ему сказали, что на берегу острова Лас Паломас нет ни одного корсара и ниодной пушки. Дон Мигель не мог догадаться, что пироги возили одних и тех желюдей: при поездке на берег они сидели и стояли в лодках, а при возвращениина корабли лежали на дне лодок, и поэтому со стороны казалось, что в лодкахнет никого.Возрастающий страх испанской солдатни перед неизбежной кровавойсхваткой начал передаваться и адмиралу.Испанцы боялись ночной атаки, так как им уже стало известно, что уэтого кошмарного капитана Блада оказалось вдвое больше сил, нежели былопрежде.

И в сумерках испанцы наконец сделали то, на что так рассчитывал капитан

Блад: они приняли именно те самые меры для отражения атаки с суши,подготовка к которой была столь основательно симулирована пиратами. Испанцыработали как проклятые, перетаскивая громоздкие пушки, установленные так,чтобы полностью простреливать узкий проход к морю.Со стонами и криками, обливаясь потом, подстегиваемые грозной бранью иплетками своих офицеров, в лихорадочной спешке и панике перетаскивали оничерез всю территорию форта на сторону, обращенную к суше, свои тяжелыепушки. Их нужно было установить заново. Чтобы подготовиться к отражениюатаки, которая могла начаться в любую минуту.И когда наступила ночь, испанцы были уже более или менее подготовлены котражению атаки. Они стояли у своих пушек, смертельно страшась предстоящегоштурма. Безрассудная храбрость сумасшедших дьяволов капитана Блада давно ужестала поговоркой на морях Мэйна…

Но, пока они ждали нападения, эскадра корсаров под прикрытием ночи,

воспользовавшись отливом, тихо подняла якоря. Нащупывая путь промерамиглубин, четыре неосвещенных корабля направились к узкому проходу в море.Капитан Блад приказал спустить все паруса, кроме бушпритных, которыеобеспечивали движение кораблей и были выкрашены в черный цвет.Впереди борт о борт шли "Элизабет" и "Инфанта". Когда они почтипоравнялись с фортом, испанцы, целиком поглощенные наблюдениями запротивоположной стороной, заметили в темноте неясные очертания кораблей иуслышали тихий плеск рассекаемых волн и журчание кильватерных струй. И тут вночном воздухе раздался такой взрыв бессильной человеческой ярости, какого,вероятно, не слышали со дня вавилонского столпотворения note 62.Чтобы умножить замешательство среди испанцев, "Элизабет" в ту минуту,когда быстрый отлив проносил ее мимо, произвела по форту залп из всех своихпушек левого борта.Тут только адмирал понял, что его одурачили и что птичка благополучноулетает из клетки, хотя он еще не мог сообразить, как это произошло. В

неистовом гневе дон Мигель приказал перенести на старые места только что и с

таким трудом снятые оттуда пушки. Он погнал канониров на те слабенькиебатареи, которые из всего его мощного, но пока бесполезного вооружения одниохраняли проход в море. Потеряв еще несколько драгоценных минут, эти батареинаконец открыли огонь.В ответ прогремел ужасающей силы бортовой залп "Арабеллы", поднимавшейвсе свои паруса. Взбешенные испанцы на мгновение увидели ее красный корпус,освещенный огромной вспышкой огня. Скрип фалов note 63 утонул в грохоте залпа,и "Арабелла" исчезла, как призрак.Скрывшись в благоприятствующую им темноту, куда беспорядочно и наугадстреляли мелкокалиберные испанские пушки, уходящие корабли, чтобы не выдатьсвоего местоположения растерявшимся и одураченным испанцам, не произвелибольше ни одного выстрела.Повреждения, нанесенные кораблям корсаров, были незначительны.Подгоняемая хорошим южным бризом, эскадра Блада миновала узкий проход ивышла в море.А дон Мигель, оставшись на острове, мучительно переживал казавшуюся

такой прекрасной, но, увы, уже утраченную возможность расквитаться с Бладом

и думал о том, какими словами он доложит высшему совету католического короляобстоятельства ухода Питера Блада из Маракайбо с двумя двадцатипушечнымифрегатами, ранее принадлежавшими Испании, не говоря уже о двухстахпятидесяти тысячах песо и всякой другой добыче. Блад ушел, несмотря на точто у дона Мигеля было четыре галиона и сильно вооруженный форт, которыепозволяли испанцам держать пиратов в прочной ловушке."Долг" Питера Блада стал огромным, и дон Мигель страстно поклялся переднебом взыскать его сполна, чего бы это ему ни стоило.Однако потери, понесенные королем Испании, этим не исчерпывались.Вечером следующего дня у острова Аруба эскадра Блада встретила "СантоНиньо". Корабль на всех парусах спешил в Маракайбо на помощь дону Мигелю.Испанцы решили вначале, что навстречу им идет победоносный флот дона Мигеля,возвращающийся после разгрома пиратов. Когда же корабли сблизились и на

грот-мачте "Арабеллы", к величайшему разочарованию испанцев, взвился