Достигая уровня смерти - Владимир Брайт

– Он же только что был жив! Это… Это же нечестно.

Кай пожал плечами. Честно или нечестно, сейчас уже не имеет значения. Человек умер – и этим всё сказано. Подобной участи не избежал ни один смертный, поэтому нечего и расстраиваться – все в конечном итоге там будем.

– Все там будем, – автоматически повторила Герда, прочитав мысль своего напарника, но эта простая истина не принесла покой в её сердце.

Крупная капля пала на грудь мёртвого мужчины. Псионик, до этого дня всегда уверенная в своих силах, оказалась беспомощна, как ребёнок.

Её следующее действие было совершенно нелогичным, оно было продиктовано скорее верой в сверхъестественное, нежели какими-то логическими соображениями. Но иногда так отчаянно хочется чуда, что начинаешь верить: стоит чего-нибудь по-настоящему захотеть – и это обязательно сбудется.

Женщина склонилась над умершим, запечатлев долгий нежный поцелуй на его бесчувственно-холодных губах.

Если бы это была добрая сказка, то после такого животворящего поцелуя он обязательно бы ожил. Широко раскрыл бы глаза, улыбнулся, увидев над собой склонённое лицо прекрасной спасительницы, и, вздохнув, произнёс: «Как же долго я спал!».

Но эпоха чудес давным-давно миновала. В высокотехнологичном безжалостном мире все эти сентиментальные глупости с поцелуями и оживлениями не стоили ломаного гроша.

Когда Герда, наконец, подняла голову, глаза её были сухи. Минута слабости прошла и маленькая девочка, на секунду поверившая в силу волшебства, вновь стала тем, кем была последние десять лет, – сильной, уверенной в собственных силах женщиной.

– Сказка кончилась. – Она обращалась скорее к самой себе, нежели к Каю. – Уже давно и безвозвратно кончилась. Но умерла она только сейчас. На наших с тобой глазах.

Герда встала с колен и направилась к креслу. По телевизору шёл блок новостей, опять показывали убийства и очередную порцию не прекращающегося ни на минуту насилия.

Невидящие глаза смотрели сквозь экран, а в голове прокручивался недавний разговор.

«Смысл всего этого дерьма, окружающего нас, именно в том, что оно есть. Как только всё это исчезнет – значит, ты умер. И в соответствии с этим, главный смысл лично твоего существования заключается в том, что ты живёшь. Как только перестаёшь жить – исчезает и смысл».

Для мужчины, распростёртого на полу, всякий смысл уже исчез, потому что смерть навсегда закрыла его глаза. ну а они с Каем…

А они пока ещё живы. Надолго ли – неизвестно. И что, пожалуй, главное – теперь она не была стопроцентно уверена в правоте тех своих слов. Так как по большому счёту смысла не было ни в чём.

Глава 17

Холод.

Холод, проникающий в каждую клетку моего тела, был самым сильным ощущением в тот момент, когда я открыл глаза. Казалось, моя плоть превратилась в кусок вечной мерзлоты, который не в силах растопить даже всесокрушающая сила огня.

– Очнулся?

Вопрос был скорее риторическим, так как мой стон нагляднее всяких слов свидетельствовал, что я пришёл в себя.

Налитые тяжёлым свинцом веки с трудом поднялись – и ослепительный солнечный свет ударил по глазам. Я не ожидал ничего подобного, поэтому тут же крепко зажмурился и лишь спустя несколько мгновений пришёл в себя настолько, чтобы попытаться снова открыть глаза.

– Посмотрите, какой красавчик! – Судя по голосу, эта реплика принадлежала женщине. – Прямо-таки Казанова, пожаловавший к нам из объятий прекрасной нимфы.

Хотя и с трудом, мне всё же удалось на некоторое время отвлечься от навязчивых мыслей о холоде, переключившись на собеседников. Честное слово, лучше бы я этого не делал.

Даже в предсмертной агонии сознание продолжало пребывать во власти наркотиков, создавая чудовищные глюки. Как иначе можно назвать гротескную троицу, сидевшую за игральным столом? Огромный паук в солнцезащитных очках, девушка с головой собаки и полувампир-полутруп. Поистине – лучшая компания для последнего рывка к финишной черте.

– Судя по твоему сморщенному достоинству, любовник из тебя никудышный. – Сука обнажила зубы в глумливом оскале.

– Посмотреть на тебя – так ничего и не захочется, даже половому гиганту. Ты вообще-то давно себя в зеркале видела? – намеренно жёстко ответил я, потому что не собирался церемониться с этими уродами.

– Прыткий юноша… – Зловещий вампир оторвался от созерцания своих фишек, окинув меня беглым взглядом.

И если до этого можно было сказать, что мне очень холодно, то теперь стало страшно холодно и захотелось оказаться как можно дальше от этого проклятого места.

– Ну-ну, не стоит кипятиться… – «Добродушный» паук положил мохнатую лапу на плечо вскочившей женщине.

Её ноздри раздувались, как будто почувствовали пьянящий запах свежей крови, а тело было напряжено до такой степени, что напоминало натянутую тетиву лука.

– Молодой человек слегка не в себе, поэтому не совсем адекватно воспринимает наши шутки.

– Если честно, друзья мои, – вставая с холодной земли и садясь в единственное свободное кресло, я уже чувствовал себя намного лучше, – мне положить с прибором и на вас, и на все ваши шутки.

С уголка пасти женщины-собаки свесилась тонкая струйка слюны, и если до этого момента она была напряжена, то теперь превратилась в сгусток чистой энергии, которую, казалось, уже ничто не сможет остановить.

– Грубо! – Полувампир-полумертвец не отличался красноречием, но каждая его фраза была словно гвоздь, вбиваемый в крышку гроба.

В том смысле, что от неё пробирала дрожь до самых костей.

– А что делать? – Я равнодушно пожал плечами, пытаясь сохранить хотя бы видимое спокойствие. – С волками жить…

– Ну, до чего невоспитанная молодёжь пошла, а?.. – Паук в притворном сожалении всплеснул мохнатыми лапами. – К ним со всей душой, а они в ответ элементарно хамят.

Глаза женщины-гончей с надеждой обратились к пауку, который продолжал удерживать её лапой за плечо. Она надеялась, что прямо сейчас получит сигнал – и её клыки вопьются в горло этого отвратительного голого мужчины.

Но сигнала не последовало.

– Так значит, молодой человек, – как ни в чём не бывало, продолжил паук, – вы, наконец, достигли своей цели, оказавшись на Пике мироздания.

Только после этих слов я заметил, что стол, обитый зелёным сукном стоит на небольшой снежной площадке, расположенной на вершине какой-то горы.

– Точнее будет сказать – настолько закинулся наркотиками, что галлюцинирую по двадцать пять кадров в секунду, – ответил я.

– Позвольте полюбопытствовать, – паук был сама вежливость, – а почему не по двадцать четыре? Если не ошибаюсь, стандартный показатель – двадцать четыре кадра в секунду.