Тайны Палм-Бич - Роксана Пулитцер

Спенс сидел в кресле и просматривал почту – груду конвертов, лежащих на серебряном подносе, когда Мег, выйдя из дома, направилась к бассейну. Он еще не успел снять с себя бриджи для верховой езды и сапоги. Мег остановилась в густой тени на веранде и невольно залюбовалась им. Сапоги из хорошо выделанной английской кожи блестели на полуденном солнце, сшитые по специальному заказу рубашка и бриджи плотно обтягивали его тело. Мег понимала, что, если у тебя много денег, ты можешь купить такую одежду, но, помимо этого, требовалось умение носить ее так, как носил Спенс.

Он поднял глаза, увидел Мег, и улыбка озарила его лицо.

– Я уже начал беспокоиться, – сказал Спенс. Мег прошла через сад, окружающий бассейн, села рядом с ним в кресло и нежно поцеловала.

– Давно ты меня здесь ждешь?

– Минут пять. – Спенс вернул ей поцелуй. – Но мне показалось, что целых пять часов.

Мег засмеялась и отодвинулась. Она знала, к чему может привести подобный невинный поцелуй. В доме находились слуги и, судя по щелканью садовых ножниц, где-то неподалеку работали садовники.

– Что-нибудь интересное? – спросила Мег, заглядывая ему через плечо.

– Просто люди хотят чего-нибудь от меня.

– Разве можно винить их за то, что они хотят тебя? – попыталась пошутить Мег, хотя, когда Спенс заговорил, поняла, что он вовсе не шутит.

– Не меня, а мои деньги, мое имя или моего содействия в чем-то. – Он смотрел сейчас не на нее, а на воду бассейна, и Мег почувствовала раздражение в его голосе. Она видела его однажды таким, и он ей не понравился, потому что казался каким-то чужим и далеким. И Мег знала, что это не просто ее фантазия. Спенс и в самом деле сейчас далеко от нее. Недоверчивый и полный сомнений, словно она одна из тех людей, которые хотят что-то получить от него. В этот момент, судя по тому, как Спенс сидел отвернувшись от нее и ссутулив плечи, он был уверен, что она любит его не за его человеческие качества, а за его деньги, его имя, его положение. В этот момент она была для Спенсера еще одним чужаком, который хочет вцепиться в него, и никакие аргументы не способны убедить его в том, что это не так. Никакие слова не способны стереть или вычеркнуть приобретенный опыт.

Они сидели молча, ожидая, когда пройдет этот момент, когда вернется доверие, и Мег подумала, насколько хрупка любовь. Она положила руку Спенсу на плечо, и почувствовала, как расслабились дотоле напряженные мышцы. Он повернулся к ней.

– Давай забудем обо всем этом.

Спенс опрокинул поднос, и конверты соскользнули на землю, заплясав на ветру, а какая-то карточка поплыла по воде бассейна.

– Кроме этого. – Он нагнулся, поднял конверт из кремовой веленевой бумаги и протянул Мег. – Это тебе.

Она взглянула на конверт, на котором красивым почерком было выведено ее имя.

– Что это?

– Почему бы тебе не вскрыть его и не прочитать?

Мег надорвала конверт. Ей сразу бросилось в глаза выгравированное в верхней части бланка имя: миссис Хэррисон Спенсер Кенделл. Короткая записка приглашала Мег на чай. Мег прочитала ее дважды, затем перевела взгляд на Спенса.

– Это от твоей матери. Она приглашает меня на чай.

– Я знаю. Она говорила мне, что собирается это сделать.

– Без тебя?

– Она сказала, что хочет получше узнать тебя. – Он засмеялся. – Она говорит, что есть вещи, о которых женщины могут побеседовать, когда рядом нет мужчин.

Мег хорошо знала, что это за вещи. Этому научила ее мать. Их можно определить словами: «для твое го же блага», или «нет ничего общего». Миссис Хэррисон Спенсер Кенделл не будет груба с ней. Люди ее круга редко бывают грубыми. Об этом также говорила ей мать. Им и не нужно быть грубыми. Они слишком привыкли к тому, что им все дается легко.

– Послушай, – сказал Спенсер и обнял Мег за плечи. – Я понимаю, это не совсем то, что тебе больше всего хочется делать сегодня, но ваша встреча продлится час, не долее. Все не так уж страшно.

Однако Мег думала иначе. Она знала, что будет страшно. Это будет настоящей катастрофой.

Глава 20

С тех пор как Эштон вернулась из Монако, она чувствовала себя словно на аттракционе «русские горки». Временами в ней пробуждалась надежда. Она разведется с Алессандро и выйдет замуж за Хэнка. Она не будет графиней, но зато станет женщиной, притом счастливой женщиной.

А затем ею вдруг овладевало отчаяние. Алессандро никогда не даст ей развода. Он уже сказал, что если она подаст в суд, он предъявит ей встречное обвинение.

– И я могу это сделать, tesoro. Помнишь того садовника в бельведере? Да, это было зрелище!.. А ведь это только верхняя часть айсберга.

– У тебя нет доказательств, – уверенным тоном возразила Эштон, хотя особой уверенности не чувствовала. Сейчас она была рада, что не рассказала ему о снимках, сделанных Мег. Но кто знает, что еще он может подбросить?

– Доказательства?! – Он саркастически засмеялся. – Мне нужно только выдвинуть обвинение. А дальше все сделают масс-медиа. И не забудут про шашни с нашим добрым другом и соседом, блистательным мистером Хэнком Шоу. – Алессандро увидел испуг, промелькнувший в ее глазах, и стал бить в больное место: – Я не хотел унизить тебя, назвав это шашнями. Это твой самый большой любовный роман. Страстная любовь. Будет не так трудно добыть доказательства. Слуги способны разговориться, как тебе известно. Особенно за определенную плату. Нет, tesoro, я не думаю, что мне надо беспокоиться о каких-то там доказательствах.

Было еще одно обстоятельство, которое путало Эштон более других. Хэнк сказал, что его не беспокоит ее прошлое. Его интересует их будущее. В одну из ночей, которую они провели в роскошной каюте на яхте «Леди Э.», они заговорили о будущем.

– Я хочу, чтобы они были похожи на тебя, – сказал Хэнк.

– Кто?

– Наши дети. – Должно быть, он почувствовал, как Эштон сжалась, потому что тут же провел пальцем по ее лицу. – Я знаю, о чем ты думаешь. Но ты не права. Ты не просто красива. У тебя есть грация, элегантность и сильный характер. Потому-то я и хочу, чтобы наши дети были похожи на тебя.

Ей хотелось расплакаться от этих слов, однако она понимала, что не может себе этого позволить, и сумела выдавить из себя шутку:

– А как быть с тобой? Что им унаследовать от тебя?

– Деньги. Очень много денег.

Они оба рассмеялись.

– А как насчет ума? Ты не хочешь, чтобы они унаследовали твой ум?

– Ну ладно, – великодушно согласился Хэнк. – Пусть унаследуют мою деловую хватку. И твой вкус.

– Это будет уникальный ребенок, – заметила Эштон.

– Именно таких мы и будем создавать, – пообещал Хэнк.

Эштон сидела на террасе своего дома, смотрела на зеленый газон, ведущий к усадьбе Хэнка, и вспоминала их разговор. Она должна сказать ему. И это необходимо сделать еще до начала бракоразводного процесса. До того, как начнется тяжба с Алессандро и многие неприглядные подробности ее жизни будут обсуждаться публично. Впрочем, если она признается Хэнку, тогда скорее всего и не придется проходить через всю эту грязь, потому что вряд ли он пожелает на ней жениться. Он может по-прежнему любить ее, заниматься с ней любовью. Но ему нужны дети. Нужны не в меньшей степени, чем нужны Алессандро. У Алессандро есть титул, который он должен передать наследникам. У Хэнка – целый мир. И если он узнает, что она не способна родить ему детей, он не станет вступать с ней в брак. В этом она уверена.