Сафари для победителей - Артем Каменистый

В таких дебрях мысли становятся столь же мрачными, как и растительность. Путники устали после долгого и трудного перехода, обстановка тоже давила — им было не до разговоров. Всем, кроме Ххота…

— Слышишь, пацан — ты вот сильно умный? Посмотри тогда по сторонам: деревья здесь одно толще другого. По молодости я на лесоповале подрабатывал, так мы такого богатства не видели — разную ерунду рубили. Знаешь сколько стоит такая вот лиственница? Не знаешь… Я тоже не знаю, но даже та, что в два раза потоньше, шла по цене в три раза дороже кедра, что в два охвата. Ее на юге покупают вообще вдесятеро дороже, только попробуй туда довезти… Контрабандисты это дело к рукам давно прибрали — война ведь не дает легально торговлей заниматься. А южане из нашей лиственницы сваи для своих построек разных делают — лиственница в земле не загнивает. Чем дольше в сырости лежит, тем крепче становится. Вот и скажи: почему мы ни одного пня за все время не встретили? Из-за того, что Тропа? Так я своими руками на Тропе лес валил, под присмотром жрецов — дорогу им расчищали.

— Ты сам ответил на свой вопрос — это была санитарная вырубка.

— Эй! А что здесь мешает такую вырубку делать? И польза и выгода, а то я скоро последние ноги поломаю, по такой чаще шагать.

— Ты, думаю, гораздо южнее лес валил. Там даже после прекращения паломничества жрецы старались порядок поддерживать. А здесь с этим гораздо хуже — забросили в первую очередь. А кто кроме жрецов сможет организовать работы в такой глуши? Дороги держать, поселки, заломы на реках разбирать, чтобы плоты проводить не мешали. Кому это под силам кроме них? Аристократы? Одиночка-дворянин не потянет такие масштабы — он лучше будет с земли своей жить, чем лесом заниматься. Недворянское это дело. Короне? Императору достаточно железной, соляной и медной монополий, и налогов — денег там идет столько, что на лесе и сотую долю не выгадаешь от такого. Вот и остаются жрецы — их много, они едины. Только у них на первом месте духовное, а не материальное — если есть возможность их объединить, они объединяют, а нет… Тропа жрецам больше не нужна, держать ее ради добычи леса нет смысла — лес для них всего лишь источник побочного дохода. Паломники давали больше — они ушли, и жрецы ушли тоже. Ххот — здесь ведь очень мало людей живет. Самый безлюдный край в мире, наверное. И чем дальше на север, тем меньше людей. Присматривать за брошенной Тропой просто некому, а брошенная Тропа это не самое приятное и безопасное место — люди его сторонятся. Потому и не видим мы следов человека, и лес никто не трогает. Не потому что крестьянам в хозяйстве такие огромные ели не нужны — просто некому. Если дальше на север пойти, лесов становится все меньше и меньше, а скал больше. Перед Северным океаном начинается Великий спуск с межевыми камнями — там вообще никто не забредает, кроме редких золотоискателей. Ну еще зимой охотники могут за пушниной приходить, но мало таких отшельников. Добывать золото и самоцветы жрецы там запретили, и охотиться тоже. Присмотра сейчас, конечно, нет, но сила запрета еще работает. Да и не забывай про главное — некому там бродить. Говорю же — людей здесь очень мало.

— На Спуске я побывал — молодым меня туда гоняли, на забаву с межевым камнем. Даже Сумерки видел… только очень издалека. А насчет следов ты не все рассказал: здесь не только люди не бродят — звериных копыт и лап тоже почти не видать. Сразу видно — и впрямь место нечистое, раз все живое сторонится. Ох и завел ты нас… Слушай — насчет золотоискателей. Раз они, не боясь запрета и опасностей, сюда забираются, и даже дальше, то, значит, есть зачем ходить? Не впустую же?

— Наксус богат золотом и самоцветами.

— Удивил! Да все земные богатства боги спрятали на севере — это каждый дурак знает. Ни на одном из островов коалиции нет ни одного железного рудника — все руды у нас.

— Не все, но ты почти прав — основные месторождения у нас. И металл наш лучше, добывать его гораздо легче, чем у них.

— Ты про рудники Скрандии? Ослиное дерьмо в тех рудниках, а не железо — хрупкое, ржавеет на глазах, на морозе им вообще работать нельзя. Все, что есть у них хорошего и нового, это привезенное с чумных копей Аниболиса или от контрабандистов. И еще старые перековки — до Энжера мы их сами металлом снабжали, и даже не сильно обманывали при этом. А вот про золото у них я вообще не слышал — золото есть только у нас. У них даже паршивого нет.

— Верно — золото добывают только на севере. Главные деньги в мире были раньше из золота. Ты думаешь, какая победа Энжера, из его первых побед, была самая великая?

— Известно какая — после того как он создал коалицию, и перерезал всех наместников наших на своих островах, император послал войско. За неделю тогда произошло несколько битв, но по сути это одно сражение. Названия нет — у каждой битвы там свое название.

— Неверно.

— Ну а какая тогда?

— У его главной битвы действительно нет названия. Он победил, когда отменил хождение золотых денег, заменив их серебром, бронзой и бумагой. И проделал это так ловко, что цена на золото упала в несколько раз за считанные дни. Имперские монеты потеряли свою цену. Я до сих пор не понимаю, как ему это удалось — тысячелетнюю общую тягу к драгоценному металлу сумел подавить своей волей.

— Э нет — у южан же тоже есть злотые деньги! Я сам не раз их у покойничков находил! Врешь ты!

— Эти франки гораздо позже ввели, после того, как Энжер задешево скупил большую часть мирового золота. И чеканить такие монеты разрешено только казначейству Нового Амстердама. Эта территория подконтрольна всем королям коалиции сразу, но на деле правит там узкий совет и сам Энжер. Это его личные деньги. Их много, но почти все они хранятся в подземелье — на руки уходит мало. Из подземелья их извлекают, если где-то остро требуется срочная денежная помощь. Портрет Энжера на аверсе гарантия обмена монет на любую валюту в мире — поэтому они считаются самыми стабильными деньгами. Но даже при этом был случай, когда золотые деньги отказались брать в оплату. Храмодис — маленький островок неподалеку от Лании. Почти весь покрыт пустыней и никому не был нужен, пока там не нашли нефть — очень легкодоступные и богатые месторождения. Их правитель отказался вступать в коалицию, но позволил вести добычу. Южане построили там два порта для своих танкеров, провели дороги и трубы для нефти. А когда возникли проблемы с арендой, местный царек потребовал выделить ему плодородные земли на территории коалиции и оплату проводить серебром, а не бумагой. Энжер предложил свое золото, но тот заявил, что оно ему неинтересно. Как раз в это время мы окончательно потеряли Скрандию, и освободившиеся силы коалиция бросила на юг. Семидневная война — слышал о такой?

— Это когда они своих же били? Слышал.

— Не совсем своих — они захватили Храмодис, местный царь теперь в изгнании, и никто не мешает добывать топливо для машин.

— Да он сам виноват — от золота нос воротить не следует. Хотя твои слова меня немного встревожили — с моим везением могу и здесь вляпаться. Вот получу от вас мешок монет, и следом узнаю, что золото по цене теперь меньше меди. Неприятно как-то получится — не согласен я с таким.

Чуть ли не над головой громко и зловеще прокричала ночная птица — за разговорами и не заметили, как стемнело. Выругавшись от неожиданности, Ххот предостерег:

— Не отставайте никто — надо кучкой идти. В этих дебрях и в полдень потеряться просто, а уж сейчас вообще легко.

Наверху вновь заорали столь же противно, а затем повторили еще и еще.

— Да там целая стая этих голосистых зараз, — прошипел Ххот. — Здесь аккуратнее — дерево поперек дороги упало. Осторожно перебирайтесь — ломать ноги нам сейчас ни к чему. Нести калеку омра будете заставлять, а оно мне надо?!

— Тише! — попросил мальчик, предостерегающе поднимая руку.

Все замерли как стояли — боясь лишнее движение сделать. Мальчик тоже не шевелился — так и застыл с поднятой рукой. Птицы среди ветвей испустили еще несколько криков, а затем, будто тоже подчинившись, резко примолкли.

Ничего не происходило — несколько застывших фигур и мертвая тишина.

Омр, не выдержав, хрипло прошептал:

— Эй! Малыш! Ты тут пением птичек наслаждаться вздумал, или что?

— Ххот — твое зрение работает хуже, чем язык. Может хоть нос у тебя на что-то годен? Пожалуйста — принюхайся.

Тишина, затем мрачный вывод:

— Э! Ребята! Да здесь дохлятинкой попахивает. Я бы даже сказал — пованивает. А ведь не воняло…

Во мраке отчетливо треснул сучок под чьей-то ногой, затем звякнуло металлом. Еще треск, и еще — подозрительные звуки раздавались со всех сторон одновременно.

Неприятный запах тоже усиливался.

Омр, щелкнув предохранителем, навел винтовку во мрак и прошипел:

— Нас окружают, и клянусь святым дерьмом — это не коалиция!