Покажи мне любовь (СИ) - Князева Марина

Матвей прикусил губу, и уже в хорошо освещенной ранним утром комнате, я увидела, как блестят его глаза. Соколов был просто на седьмом небе от счастья, и этим своим счастьем заражал меня. И это счастье не омрачали ни его разбитое лицо, ни синяки и ни ссадины. Он сжимал меня, не давая свободно вздохнуть, показывая мне, что он больше никуда меня не отпустит.

- Как же я тебя люблю, Катя Торопова. Больше жизни., - его голос немного дрожал, выдавая его с головой. Для Соколова мой ответ был очень важен. Настолько, что он едва справлялся с волнением. Настолько, что мне стало понятно, что Матвей Соколов теперь со мной навсегда.

Я не знала, что ждало нас впереди, и чем начнется и закончится грядущий день, но в одном была уверена точно - мне больше не было страшно. Не страшно жить и любить. И даже быть любимой. Чтобы не случилось, я теперь знала, что у меня есть то самое плечо, та самая спина и та самая опора. И, конечно, та самая любовь.

Настоящая, всепоглощающая и всесильная.

И самое главное, взаимная.

Эпилог

Матвей

Полтора года спустя

В клубе, как всегда было оживленно. Оглушающая музыка, обжигающие софиты, пьянящие запахи - ничего не менялось. Прошло слишком много времени после последнего моего посещения, но, несмотря, на это, казалось, что я был тут буквально вчера.

А сидящие рядом Головин, Торопов и Яроцкий вообще напоминали мне мою бурную дикую молодость, где я не знал меры ни в чем. Девочки, алкоголь, необузданная страсть и мнимая вседозволенность. Но это были только воспоминания. А реальность была другой. И она меня устраивала.

Рядом со мной сейчас были мои самые близкие люди. Мои самые лучшие друзья, без которых я не видел смысла своей жизни. Нет, я бы без них справился, но мне было намного спокойнее и комфортнее, когда я знал, что они рядом. Где бы не находились.

Собраться чисто мужской компанией, без жен и детей, было моей идей. Мы слишком давно не собирались, и каждому из нас было что рассказать и чем поделиться.

Я наблюдал за своими друзьями сквозь бокал с водой.

Они расслабленно развалились на диване, и периодически чокаясь стаканами с коньяком, вели задушенный мужской разговор. Обсудили все. Начиная с работы, и заканчивая детьми Головина и второй тяжелой беременностью Насти Яроцкой, которая буквально через пару недель должна была родить Даньке еще одного сорванца.

Рыжий был на седьмом небе от счастья. Он болтал без умолку, рассказывая, как носится с Настей, выполняя все ее капризы, и как с нетерпением ждет дня икс. В его глазах было столько радости и гордости, что перебивать Яроцкого никто не решался.

Разве что Головин. Который был уже дважды папой и знал о детях не понаслышке. Даня и Максим делились впечатлениями о беременности своих жен, совершенно не смущаясь того, что были похожи на двух несмолкающих подружек, которых сами не так давно тролили за пустую болтовню.

Торопов в разговоре не участвовал. Он, так же, как и я, наблюдал за друзьями. Но я периодически вставлял хоть какие-то эпитеты, а Влад молчал. И я не знал, что думать.

У него с Машей была потрясающая семья. Дружная, крепкая. У них был усыновленный взрослый сын. Но своих детей почему-то не было. Торопов все время отмахивался от наших вопросов о потомстве, говоря, что они не торопятся, но уже довольно длительное время каждый из нас знал, что у них в этом вопросе проблема.

Никто из нас не лез к нему в душу. Все старались не заострять внимание на этой теме, но каждый из нас, чувствовал себя немного виноватым.

Кроме меня. У нас с Катей пока тоже не было детей.

Барби упорно грызла гранит науки, забив на все в этой жизни. Ну, опять же кроме меня. Да и как на меня можно забить, если мы почти год назад сыграли пышную свадьбу и уже давно живем в одной квартире. И сейчас у нас все просто замечательно, хотя до этого дня пришлось хлебануть по самое не хочу.

Сначала мы никак не могли решить вопрос с Владом. Он уперся рогом, что я не подхожу его сестре никаким боком. Торопов утверждал, что он знает меня с такой стороны, с которой Кате лучше не знать меня, и вообще не стоит связываться со мной. Правда при Кате Влад молчал. Он просто твердил, что мы не подходим друг другу, и повторял, что у нас ничего не получится. Но стоило мне с ним встретиться наедине, так у меня уши в трубочку сворачивались от его упреков. Слава Богу, он больше на меня не кидался, и та драка была единственной. Хотя у меня кулаки чесались. До безумия хотелось расквасить и его нос за его упертость.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С другой стороны, я его понимал, как никто другой. Торопов действительно знал о моих демонах не понаслышке. Ведь именно с ним во времена молодости мы куролесили так, что вспоминать стыдно. И, возможно, будь я на его месте, то тоже бы взбрыкнул и не доверил бы свою сестру такому разгильдяю и бабнику. Нет, Влад знал, что я смогу обеспечить его сестру, смогу быть ей надежным плечом, но он не был уверен в моей верности. Для него я был слишком падок на женский пол. Слишком непостоянным я был в молодости. А Катя не переживет предательства.

Слышать о том, что я давно изменился и люблю его сестру больше своей жизни, он не хотел. И я почти отчаялся получить его одобрение и увидеть поддержку в его лице. Он готов был потерять друга и сестру одновременно, но не мог позволить быть нам вместе. И это было полным трешем.

Все изменилось в один летний вечер. Катя вернулась домой после учебы вся зареванная, но счастливая до чертиков в глазах.

Она кинулась мне на шею и довольно пробормотала:

- Мой брат идиот, но теперь он в нашем окопе и больше не будет нам мешать!

Я был рад. Хоть и не понимал, чем она пожертвовала, чтобы переубедить Торопова. Но Барби от меня ничего не скрывала. Сразу после того, как немного успокоилась, он выложила мне весь разговор между ними.

Я был в очередной раз поражен своей девушкой.

Она вывернула всю свою душу наизнанку перед Владом и просто попросила дать ей возможность быть счастливой. Брат не выдержал и благословил свою сестру на отношения со мной.

Мне, конечно, было немного не по себе, что это не я решил вопрос с Тороповым и его баранизмом, но глядя в Катины счастливые глаза и чувствуя ее умопомрачительные поцелуи, готов был забыть обо всем. Меня, кроме ее счастья и спокойствия, не волновало ничего.

- Я тебя убью, Соколов, если узнаю, что она из-за тебя пролила хоть одну слезинку! Не дай Бог тебе ее обидеть! - прошипел Торопов, когда мы в очередной раз остались с ним наедине.

Мне хотелось ему врезать. Но это был не выход. Поэтому пришлось поступить мудро и просто промолчать. А уже со временем, когда Влад действительно видел, как Катя менялась на его глазах в моем присутствии, ему ничего не оставалось, как заткнуть свой язык в задницу и принять наши отношения.

И даже настал такой момент, когда на посиделках на даче у Яроцких, Торопов выпил лишнего и признался:

- Я знаю, что лучше тебя ей никого не найти. Ты правда хороший друг и, надеюсь, хороший парень. Просто она одна у меня и ей за свою короткую жизнь хватило. Она сломается, если ты ее предашь. И уже не выберется. Поэтому просто береги мою сестру, Соколов! Просто береги... И, извини, что я такой говнюк! Но по-другому не могу...

- Она сильнее, чем ты думаешь, и я миллион раз говорил тебе, что люблю ее. Поэтому, не ссы. И. Извинения приняты.

Да и не мог я по-другому. Торопов был одним из самых лучших моих друзей. Да и воевать с родным братом любимой девушки - это заочно пустить счастливую жизнь под откос. И в этой войне смысла не было. Нам с Катей не нужен был враг. Нам нужен был сообщник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Потому что с Тороповым-старшим нам повезло меньше..

Для отца Кати я был другом его сына. Башковитым, толковым парнем, который помог раскрутить неплохой бизнес, а потом еще и поднять его на довольно высокий уровень. Не более. Больше у меня не было ничего. Ни породистой родословной, ни состоятельной семьи, ни многомилионного счета в банке. Парень с улицы, сирота и беспризорник. Я был не их уровня. Вроде далеко не бедный, но не настолько богат, чтобы стать мужем Барби. И его не интересовало, что нас с Катей связывали настоящие чувства.