Как сделать Россию нормальной страной - Матвей Малый

Вот почему живущий по написанному закону очень быстро замечает, что он настолько противоречив и жесток, что не дает возможности достичь каких-либо продуктивных целей.

Закон размыт до неузнаваемости: с одной стороны — инструкция, с другой — дурилка. С этой точки зрения, закон представляется мягким, изменяющимся. Но когда человека штрафуют или сажают, закон становится очень жестким. Одно дело — сесть за решетку в результате судебного разбирательства, где тщательно были разобраны улики и аргументы сторон и «математически» доказана вина обвиняемого, а другое — сесть по звонку какого-то Геннадия Петровича и «отмотать» незаслуженный срок.

Почему же все-таки в России нет настоящего закона? Почему кажется, что закон в России — дань приличиям, которую насильно ввел Петр Первый? Закон — это установление, дающее права и налагающее обязанности. В России закон не работает потому, что у людей здесь нет ни прав, ни обязанностей. Здесь живут иначе: все хотят стать богами. А как же ими стать? Бог — это тот, чья власть ничем не ограничивается. То есть, учитывая то, что законов в России нет, Бог — это просто российский чиновник.

Глава тринадцатая. Необходимые реформы

Кровью, необходимой для успешной деятельности капиталистического предприятия, являются инвестиции. Для того чтобы разработать новый продукт, модернизировать оборудование, произвести и продать изделие, необходимы деньги. Но государство стремится отнять у предприятия последнюю копейку, и вскоре директор понимает, что и ему тоже остается только перевести деньги предприятия на свой собственный счет, пока до них не добралось государство. Сегодня в России существуют крупнейшие предприятия, которые не вкладывают ни единой копейки в развитие производства.

Каждый «Мерседес», который мы видим на улицах наших городов, это потенциальный станок, а каждый станок — потенциальное рабочее место кормильца семьи на долгие годы. Каждый кормилец — это покупатель товаров, производимых другими людьми: хлеба, одежды, других товаров и услуг, то есть причина для создания других рабочих мест. Таким образом, пятидесятитысячный «Мерседес», который мы видим на улицах, это полмиллиона долларов, безвозвратно потерянных для экономики, это утраченная возможность достойно жить для десяти-двадцати семей. А ведь до кризиса Россия являлась первой в мире покупательницей «Мерседесов»! Вот вам и ответ на вопрос, откуда в стране такая безработица.

Но все же почему на наших улицах так много «Мерседесов»? Почему владелец компании не хочет инвестировать эти деньги, чтобы иметь возможность получить со своей компании еще большую прибыль? Почему, образно говоря, российский бизнесмен не хочет менять один «Мерседес» сегодня на три «Мерседеса», но через год? Ответ прост. На самом деле, в России нет частной собственности. Государство поставило частного предпринимателя в такие условия, надело на него такое налоговое ярмо, что только кажется, будто у этого предприятия есть частный владелец. В действительности, через налоговую систему государство объявило себя владельцем львиной доли чистой прибыли и поэтому продолжает оставаться владельцем всего, сведя этим на нет всю программу приватизации.

В капиталистических странах суммы, затрачиваемые на инвестиции, списываются с налога. Государство способствует тому, чтобы предпринимателю было выгодно вкладывать деньги в развитие производства: ведь налоговая система делает государство партнером предприятия, обреченным богатеть (или беднеть) вместе с ним. Но Российское государство предпочитает проедать семенной фонд, не думая об урожае следующего года, и угрожает предпринимателю, пытающемуся спасти хоть горсточку семян. При этом государство требует урожая!

Обсуждая горизонтальный подход, мы говорили что горизонтальная ориентация разрушает производство, но при этом ждет мистического появления материальных благ — вот типичное поведение российского государства, которое думает, что предприниматель будет работать на государство, даже и не получая дохода, даже в убыток себе.

Так что российский бизнесмен поступает очень мудро, когда он переводит все деньги за рубеж. Или же он истерически тратит деньги, так как они жгут ему карман. Хотя бы на «Мерседесе» поездить, пока не отняли все.

Несмотря на то, что предприятия кажутся частными, государство установило механизм, пользуясь которым оно мгновенно может конфисковать все частные предприятия России. Достаточно ввести один дополнительный налог, и все владельцы предприятий будут счастливы отказаться от этих предприятий в пользу государства.

В России, как ни в какой другой стране, максимальный размер налога должен быть ограничен Конституцией. Причем если максимальный размер налога на уровне 20 % от чистой прибыли, то такая статья заслуживает быть первой статьей Конституции: будет низкий налог, свободные люди обустроят свою жизнь. Будет и свобода слова, и территориальная целостность страны, и низкая преступность. И наоборот, если взимание высоких налогов продолжатся, все разговоры о будущем России теряют смысл.

Итак, в России частной собственностью не владеет никто. Однако предположим, что владелец есть. Что это за собственность? Допустим, частный собственник есть у Московского автозавода им. Ленинского комсомола, выпускающего автомобиль «Москвич». На этом заводе работают десятки тысяч человек. Сколько стоит такой завод по нормальным капиталистическим меркам? Да ничего он не стоит. При честном соревновании на автомобильном рынке его продукция неконкурентоспособна, а долги и обязательства перед рабочими и по бюджету громадны. Как у завода у него есть и громадный балласт: рабочая сила и управленческий персонал, привыкшие работать по-старому, дырки в заборе, детские сады и дома отдыха. Продать оборудование завода на металлолом нельзя, и получается что завод имеет (громадную) отрицательную стоимость. То же самое касается многих угольных шахт, где производство тонны угля обходится значительно дороже, чем продажная стоимость этого угля. Здесь тоже выгоднее платить рабочим за то, чтобы они не работали.

Итак, российская экономика такова: из земли бьет фонтан нефти и газа, а в землю закачивается не меньший поток ресурсов, «созданный» неэффективными и нерыночными предприятиями, а также ценами, не окупающими затрат на производство. Предприниматель прикрывает ладошкой три зернышка семенного зерна, крича: «В следующем году сажать нечего будет!», а государство как коршун парит над головой и пытается их выклевать.

Следующая проблема заключается в том, что наступил информационный век, с новыми индустриями, быстроменяющейся технологией, с иным подходом к рабочему месту и к процессу производства. Сегодня японская легковая машина внешне еще напоминает российскую, хотя с точки зрения качества никакого сравнения быть не может. Но через пять лет пропадет даже внешнее сходство.

И тут уместно спросить государство: «Где телефонизация страны, где оптоволоконный кабель, где Интернет, где информатика и английский язык в школах?» А ведь именно в этом шанс России на спасение: уровень фундаментального и математического образования в стране достаточно высок, а главное, что завистнику, рэкетиру, вору труднее помешать программисту, чем владельцу ресторана, и компьютер, в отличие от ресторана или завода, доступен почти всем.

Мы все читали объявления типа «Продается трехкомнатная квартира, 62 метра, с лоджией, постройки 75 года», и такие объявления интересны всем нам, потому что квартира — единственная собственность большинства семей. И сколько же такая квартира стоит, сколько стоит то, что удалось накопить большинству семей за два последних поколения? В Грозном — недорого. Недорого и в том городе, где нет работы, и в том районе, который душит преступность и наркомания. Недорого и в той стране, где нет справедливого закона, честного государства и светлого будущего. Так вот, государство грабит нас не только тогда, когда наши деньги сгорают в банках, а каждый день. Я привел пример с квартирой, чтобы хоть как-то объяснить, что каждое решение правительства, каждый новый закон имеют самое прямое отношение к благосостоянию каждой семьи. А если так, то государство надо контролировать и направлять каждодневно, чтобы оно выполняло свои обязанности хорошо и служило народу. В Америке и Европе так и поступают, и поэтому «трехкомнатная квартира, 62 метра, с лоджией, постройки 75 года» в центре Нью-Йорка или Лондона может стоить миллион долларов. Какая-нибудь рабочая семья тоже купила свою первую квартиру и выплачивала ее стоимость двадцать лет. Но зато теперь — это миллион долларов, а не квартира в зоне бедствия и недоедания. Государство каждый день принимает судьбоносные для народа решения, поэтому его нужно держать под контролем народа.