Непрощенные (СИ) - Kira Bullet

— Ник, беги сюда, — позвал пса Гарри, хлопая себя по бедру. — Фоткай его!

Тут же в поле зрения появился пес, шея которого была обвешана яркой мишурой, а на голове прикреплены игрушечные оленьи рога.

Щелк. И первая фотокарточка выползла из аппарата. Помахав ею, девушка кинула фото на журнальный столик.

— Гарри, Джинни, давайте к нему, я вас сфоткаю! — она дождалась, когда друзья устроятся рядом с довольной собакой, которая любила внимание даже больше, чем гулять по ночам.

Щелк. Щелк. Щелк.

Направив камеру на себя, Гермиона упала на пол рядом с друзьями и сделала общее фото.

Затем фотались Джинни с Гермионой, Гермиона с Ником, Ник у елки, Джинни и Гарри, Джинни одна у елки, Гермиона и Гарри на полу в мишуре.

Десяток фотографий складывались неровной стопочкой на столе, и Джинни с удовольствием рассматривала их первый снимок.

— Все-таки это странно, когда картинки не двигаются.

— Может, так даже лучше, — пожала плечами Гермиона. — Это запечатление конкретной эмоции в определенный момент.

Комната освещалась сотнями огоньков с гирлянды, елка была обвешана красными и золотыми шарами, рождественский еловый венок повешен на входной двери.

— Пообещай мне вот что, — повернулась Джинни к подруге, — ты споешь на нашей свадьбе!

— Джинни, я не…

— Ты отлично поешь!

— Но тебе не нравится мой вкус на музыку!

— Хорошо, спой любую, главное не про смерть, — улыбнулась Уизли. Ее волосы блестели медным отливом в свете рождественских огоньков.

— У меня боязнь сцены, — мотала головой Гермиона и дрожащими пальцами рвала этикетку от коробки новогодних игрушек.

— Это мое единственное пожелание для твоего подарка, — взмолилась Джинни, складывая ладошки у груди в молящем жесте.

— Гермиона, я, пожалуй, соглашусь, так как был бы рад такому подарку, — Гарри посмотрел прям в глаза подруге, показывая, что его слова не злая насмешка.

— Вы меня без ножа режете, — слабо улыбнулась Грейнджер, сдаваясь под напором уговоров.

— Спасибо! — запищала младшая Уизли и кинулась обнимать подругу. — И еще, я тебя не пущу, если придешь в черном!

После того, как друзья аппарировали к себе домой, Гермиона сложила мусор и отодвинула коробку ногой, тяжело упав на диван.

Спеть на свадьбе перед сотней людей? Это был один из самых страшных кошмаров.

Неуверенность никогда не была главной проблемой девушки, но страх облажаться был силен. Страх того, что она забудет текст или пальцы запутаются среди струн.

Черт!

— Надо бы запастись успокоительным, — пробурчала Гермиона и стала рыться среди дисков в поиске подходящей для свадьбы песни.

Три чашки кофе, сотни страниц распечатанных на стареньком принтере текстов с аккордами и время, перевалившее за час ночи. А результата ноль. Потерев глаза, она почувствовала прикосновение холодного мокрого носа. Ник тыкался в ее руки и жалобно смотрел в глаза хозяйки.

— Ты точно был воплощением зла в прошлой жизни, иначе как объяснить то, что ты не даешь мне спать по ночам?

Пес лишь только повернул мордочку и озадаченно на нее смотрел, навострив уши. Всю прогулку девушка прокручивала в памяти любимые песни, но все они были слишком либо грустные, либо неподходящие по смыслу.

Надо было найти ту самую золотую середину, которая идеально подойдет к ее уровню игры на гитаре, довольно посредственному вокалу, а также не испортит свадьбу. Оказаться проклятой своей же подругой ей не хотелось.

Также сюда можно было добавить то, что Гермионе не хотелось исполнять песню о любви в прямом ее проявлении.

— Я тебя люблю, аж жить без тебя не могу! Колдуй над сердцем моим! Я твоя, а ты мой и мир для нас двоих! — писклявым голосом пробурчала девушка стандартный набор слов. Хотя Джинни бы понравилось. Мерлин, помоги!

Уставшая и измученная после тяжелого и, казалось, бесконечного дня, она снова вернулась в гостиную, на ходу снимая ошейник с собаки. Непривычно ярко освещенная теплым желтым освещением от гирлянд комната создавала ощущение в квартире счастья, а не той эмоциональной катастрофы, которая на самом деле творилась в жизни Гермионы.

За последние несколько месяцев она вляпалась по полной. Подвязалась ухаживать за собакой на пару с Малфоем, гуляла с ними втроем по ночному Лондону, спасала тонувшего щенка в Темзе, затем впала перед этим же парнем в дикую истерику и проснулась в его объятиях у себя в квартире.

Следом, еще не оправившись от потрясений, обнаружила квартиру разграбленной и переехала в поместье к ненавистному слизеринцу, где умудрилась за одну ночь одновременно переспать с ним и стать его женой.

Сейчас в перспективе есть шанс снова стать первой обсуждаемой личностью в магической Британии, а затем ловить кидаемые в себя камни прохожих, после того, как они узнают за кого вышла замуж Героиня войны.

Скоро их ждут совместные сеансы психотерапии, где придется строить из себя любящих супругов, а через пару дней надо петь перед гостями на свадьбе друзей. Тяжело вздохнув, она снова стала перебирать все песни, которые ей нравились.

Тихий треск огня в камине начинал давить на уши молодому хозяину поместья. Малфой сидел в гостиной, вальяжно растянувшись в кресле и крутя в длинных пальцах бокал огневиски. Напиток жег горло и не приносил больше того расслабления, которое доставлял раньше.

Взяв почти пустую бутылку элитного алкоголя, блондин вылил остатки себе в стакан и сделал большой глоток. С того момента, как Грейнджер перебралась назад в свою квартиру, в поместье стояла гробовая тишина. Эльфы суетились по своим домашним делам, стараясь не попадаться на глаза хозяину. Больше не было слышно их веселого писка, когда они играли с Ником или втихаря подкармливали его запрещенными вкусняшками.

Постель оставалась холодной, а воспоминания о той ночи, когда Грейнджер, сама того не подозревая, да собственно, как и он сам, стала его женой, полностью запустив корни мыслей о себе самой в голову Драко, не давали покоя. Образы ее тела и волнующие стоны, блеск глаз, которые смотрели на него безо всякой неприязни и ненависти, стояли перед затуманенным глазами слизеринца.

Из неторопливых мыслей его вырвал громкий треск камина, и он увидел голову Блейза.

— Так-так, — тот покачал головой с легкой усмешкой, — лучший друг пьет и даже не думал пригласить меня, Блейза, который так мастерски умеет составлять компанию в этом деле!

— Чего тебе, Забини? — совсем недружественным тоном спросил Драко.

— Я смотрю, ярмарка самобичевания в самом разгаре?

— Ой, вот только давай без твоих нотаций, мамочка! — отмахнулся Малфой. Он сидел в том кресле, где обычно сидела Грейнджер.

— Ох, сынок, не для того, чтобы ты спился, я тебя рожала, — голос мулата был серьезен, но не выдержав, он засмеялся.

— Очень смешно, — безэмоционально ответил Драко и сделал еще один большой глоток, опустошая стакан.

— Вообще-то, — заговорила голова Блейза из камина, — я хотел тебя позвать сегодня посидеть со мной.

— Посидеть? А за руку подержать не надо?

— Так, я понял, все как обычно. Либо через двадцать минут я наблюдаю тебя в “Дырявом котле” за нашим столиком, либо я звоню Нарциссе.

Драко тяжело вздохнул. Он любил свою мать самой сильной любовью, которую можно было испытывать к родному человеку, и ее слезы — это было последнее, что он хотел видеть на ее лице. Но и обида на нее за ее самодеятельность все еще горела в груди.

Подтянув ноги к себе, парень попытался встать.

— Тяжелая артиллерия не потребуется. Жди, буду вовремя.

Довольно кивнув, голова Забини исчезла из камина в гостиной Менора, и Малфой поплелся к себе в спальню, где Тинки уже помогал ему прийти в себя с помощью отрезвляющих зелий.

Ни минутой позже, как и обещал, Драко вышел из камина старого бара и сразу увидел Блейза за дальним столиком. Тот пил пиво и краем глаза читал газету, но заметив друга, кивнул ему и пригласил присесть.

Упав на стул напротив, Малфой подозвал официанта. Взрослая ведьма приняла заказ и, не став больше беспокоить посетителей, ушла за барную стойку.