Ступени в вечность - Людмила Минич

— Это правда. Но если бы это сделал я, что досталось бы хранителям? Я немного облегчил им дело, но никто, кроме тебя и Аркаиса, этого не заметил. Каждый делает свое дело, и тем он велик. Горакх был заботой Тангара и его людей, и не в первый раз. Пусть так и будет впредь. Не лишай его смысла существования. И еще… его сила, хоть и небольшая, тоже пригодится.

Маритха помотала головой, отгоняя лишние мысли. Ничего не поняла, ну и ладно. Раз Великий сказал — пускай будет Тангар, значит, пускай он будет.

Скоро в дорогу, надо только дождаться. И тогда прочь из Табалы, от Расселины, от здешних злых людей, так взъевшихся на Маритху.

Вскоре после ухода Раванги за ней пришли, и Маритха с радостью убралась из опостылевшей пещеры в новое пристанище, откуда можно увидеть Первое Солнце.

Однако прошла всего одна ночь, и Маритха поняла: ненавистный Ведатель, который на самом деле совсем не Ведатель, был прав. Одна клетка сменилась другой, И напрасно для нее потеплее протапливали жаровник, напрасно приносили молоко лохматых аинче, напрасно Великий приходил почти каждый день и отогревал сердце Маритхи своим теплом. Он заглядывал ненадолго, и как только Раванга покидал ее, все чернело снова, и опостылевшие стены давили еще сильнее, чем вчера.

Хорошо, что это не навсегда. Скорее в путь! Скорее! Скорее! И все, наконец, закончится! И не надо думать, что за судьба ей достанется, и будет ли еще кому-то надобность в Маритхе. Не нужно про это думать, нужно гнать эти подлые, опасные мысли. Главное, чтобы к тому времени хоть что-то осталось от ее несчастной Нити. Хоть что-нибудь осталось от Маритхи.

ГЛАВА 6

Дни ползли бесконечной ленивой чередой. Первое Солнце постепенно превратилось в обычный светлый день, и девушке больше не доставляло удовольствия бесконечное созерцание яркого диска в маленьком окошке. Студеный воздух смягчился в преддверии Времени Пробуждения. Серые камни домов Табалы и голые куски пограничного нагорья, видные из храмового окна, до смерти намозолили глаза.

Дверь открывалась и закрывалась, еду приносили и уносили, храмовые служители приходил и уходили. Их прежние любопытные взгляды сменились молчаливым безразличием. Великий теперь не появлялся по нескольку дней. Васаи всего один раз осторожно проведал ее в новой клетке, а потом тоже куда-то запропастился. Тангар носа не казал, Маритхе иногда только голос его слышался из-за дверей. Теперь она бы запросто поболтала даже с ним. Знакомый все-таки. Так ведь и с ума сойти можно.

Тревожные мысли и свежие страхи уступили место скуке и праздности. Темный Ведатель, казалось, оставил ее. Опасения Раванги не оправдались, Маритха все меньше и меньше думала о том, как бы вернуться обратно. Похоже было, что дорога в сторону таинственной двери на самом деле отрезана. Порою девушка с сожалением вспоминала про свои несбывшиеся надежды… и только. Ненависть и отвращение тут же накрывали ее с головой. Соблазн отступил. То ли Темный Ведатель был не так силен, то ли ждал, когда, наконец, Маритха из Табалы уберется, то ли, как и сама девушка, ломал голову над тем, что задумал его противник, а сам таил свои намерения. И стонущие Нити перестали мучить ее так сильно. Казалось, все про нее позабыли.

Она днями разглядывала людские фигурки, мелькавшие на улочках, прилежащих к Храму и видных из ее окошка, высматривала среди них знакомый, покрытый вязью шарф и страшилась его увидать. Но нет. Он так и не появился, хвала Бессмертным! Он не спешил прийти за Маритхой.

Великий Раванга тоже успокоился и не торопился отправляться в дорогу, на которую полагал так много надежд. Должно быть, все с Бессмертными не мог договориться. На ее вопросы он отвечал неохотно, уклончиво, и девушка старалась не подгонять его, вспоминая про свое обещание верить без оглядки. Обещание, данное столь поспешно, стоило ей большого труда. Как можно верить без оглядки, день за днем просиживая в каменном мешке? Пускай даже в мешке с окошком?

Приходя, Великий Раванга даже словом не поминал ее недавние страхи, расспрашивал про здоровье, про сны тревожные, про мысли нехорошие. Про жизнь ее прежнюю в Ашанкаре тоже не раз говаривали. Как ни поворачивай, а выходило одно: ни в чем ее Темный не обманул, когда про мать ее рассказывал, про старика-Ведателя да про Игана. А мог бы. Мог бы так застращать…

Иногда гость засиживался подольше, однако по уходе его Маритха обнаруживала, что нитка разговора вилась вокруг пустого и ненужного, принося удовлетворение и радость от его внимания, и больше ничего. Сколько раз девушка хотела расспросить Великого про Тархи вместе со всеми его сыновьями, но каждый раз забывала. Как-то сразу из памяти выскакивало, вдруг. Ведь не случайно же? А про мир незримый она что, тоже просто так запамятовала? И еще много чего такого, любопытного. Не желал он с нею говорить, не желал своим знанием делиться. Самого запретного для нее не пожалел, а чего попроще, выходит, Маритха не заслужила.

— Ты здесь среди Ведателей, — однажды уронил он, поясняя ей свое молчание, и девушке пришлось удовлетвориться.

Не рассказывать же ему, как запросто Маритха обманула Васаи, как ей помогла Серая Сфера, доставшаяся от Темного? Да и зачем рассказывать? Неужто он сам не чувствует? А если нет, то и Великий не так уж велик.

В изнурительном бездействии тащились унылые дни.

И вот Раванга возник в ее комнатушке посреди темной ночи. Маритха не спала. Как по приказу, открыла глаза, предвкушая приближение большой перемены.

— Пора, — прозвучали долгожданные слова, — собери то, без чего никак не сможешь обойтись. Не нужно суетиться, подумай хорошенько, время есть, — добавил он, видя, как девушка заметалась, роняя и тут же подхватывая свои немногие оставшиеся пожитки. А что брать-то? Узел рос на глазах.

— Бери только то, что сможешь нести в руках. Довольно долго. Там не пройдет ни тарп, ни аинче. И человеку будет трудно. Лучше с ненужным расстаться сейчас, чем потом потерять все сразу.

Девушка как раз мяла в руках меховую накидку, подаренную ей служителями Храма, красивую, теплую, шелковистую, отливавшую мягким блеском. Нерешительно взглянув на Равангу, она все же и ее впихнула. Узел превратился в небольшой тюк.

— Он не тяжелый совсем, — пробормотала она, не замечая улыбки Великого.

Взамен ее тяжелого арчаха он принес здешнюю лохматую одежду. Она легче, больше подходит для такого путешествия, и выделяться Маритха в ней будет меньше. Такие же большие мохнатые сапоги, как носят все в Табале и ее окрестностях, и мужчины, и женщины. Скоро девушка превратилась в такого же уродца, как местные хранители. Длинный арчах, путающийся в ногах, не для тех, кто отправляется в дальнюю дорогу по пустошам, да еще к тому же такой приметный, как у Маритхи, чужой, нездешний.