Мой властный миллиардер - Ева Ночь

- Салат из морепродуктов, запеченные в фольге рыба и картофель, - трепещу ресницами, забавляюсь, глядя на тридцать три несчастья в образе одного злющего миллионера.

Не знаю, светит ли мне когда-нибудь затянуть своего зайку в постель, но сейчас я рискую стать персональной рабыней. И штурм ЗАГСа, как штурм Зимнего дворца в лихие революционные годы, - может стать не сказкой, а реальностью.

Но главное - весело-то как!

42. Точки соприкосновения

Я солдат, донна Роза, и не знаю слов любви.

Но когда я увидел вас, донна Роза, то почувствовал себя утомлённым путником...

Почти народное творчество[1]

Мы поругались. В пух и перья, в клочья и ошмётки. Мне не понравилось, что Настя издевается и хихикает. Ей не понравилось, что я рычу и огрызаюсь. Слово за слово - и вот наговорили мы на смертельную обиду. Одну на двоих.

- Знаешь что, Орловский? - сказала она мне под занавес нашей эпической словесной битвы.

- Ты не просто зануда. Ты шуток не понимаешь - раз, бесчувственная скотина - два. И если ты думаешь, что достаточно пальчиком поманить и все за тобой вслед кинутся, то ошибаешься! Я не побегу - так и знай. Может, у нас с тобой вообще физическая несовместимость!

- Что?! - я вообще не помню, чтобы я так орал. Метёлкина меня вывела, довела до неистовства.

- То! Что слышал. И вообще - пока. Я ухожу. А ты оставайся и подумай над своим поведением! И - да! Не смей под окнами моими шляться. А то букет достанется твоей голове.

В общем, она собрала вещички и ушла, фыркая, возмущаясь, что-то бормоча себе под нос. И я не остановил её, о чём сразу же пожалел. Хорошо. Не сразу, но через полчаса - точно. Когда отошёл от нашей ругни.

Ладно. Она молодая и зажигалистая. Вспыхивает, как порох. Спорит, не глядя ни на что. Но я-то, я-то хорош! И старше, и опытнее, и умнее, чёрт побери! Хотя о последнем лучше никому не говорить. Но, судя по тому, как я поступал и что творил, Настя на меня как-то странно влияла.

Я переставал быть взрослым. Сравнивался с ней и по поступкам, и по выходкам. Становился младше, терял хватку, опыт, умение командовать. Она перехватывала инициативу и верховодила.

Прислушиваясь к себе, я понимаю: а меня это и не раздражает. Ещё бы немного притереться, но, как говорят, сексуальная неудовлетворённость на лицо. И на лице. И вообще. И я бы плюнул, но не могу. Принципы - штука злобная и жестокая.

Букет она мне на голову выкинет. Смотри какая деловая! А мозг тут же рисует и Стасика, и Каменева. Но я это уже проходил. По кругу ада повторно ходить не желаю. Мужик я или где?

Я звоню ей и - о счастье! - она берёт трубку.

- Насть...

- Чего тебе, старче?

Вот же язва!

- Ты нормально добралась?

- Представь себе: кирпич на голову не свалился, машина не сбила, Каменев не напал, Стас не соблазнил!

Встретимся - прибью. Или зацелую. А лучше - в ЗАГС, в ЗАГС, сразу, пока опомниться не успела!

- Ну и хорошо. Ты дверь закрой, ладно? А то знаю я ваши общежитские замашки.

- Орловский, у тебя паранойя. Но двери я закрыла. И дважды провернула ключ. Я молодец?

- Ты - лучшая, - говорю искренне. - До завтра?

- До завтра, Вов, - вздыхает она. Уже не сердится - я слышу.

А так хотелось побыть с ней наедине. Погулять. Поговорить. Но, кажется, опять я что-то не так сделал. А самое паршивое - голодная ушла. Мы столько всего купили, она приготовила, и вот я сижу один. Ио не в счёт. И тоска вселенская затопила разум.

Ну нет, нет у меня опыта ухаживания! Не пришлось как-то. А сейчас я словно щенок во тьме тычусь и ничего у меня не получается. Срочно нужна помощь друга.

- Маня, - вздыхаю я, как только мне отвечают.

- А мамы нет! - радостно заявляет Белка. - Она занимается новомодной системой омолаживания!

Не было печали. Ну, да. Ей нужно соответствовать. Хотя при её данных и харизме можно и пальцем не шевелить. Пабло никуда не сбежит. Он же как пёс у её ног.

И тут меня прошибает: кажется, я к Настьке точно так отношусь. Тапки ей готов в зубах носить, что ли. Лишь бы она улыбалась. Лишь бы смотрела на меня влюблёнными глазами. У неё такие бывают, когда мы целуемся.

- Вова! - Белка, кажется, о чём-то спрашивает, а я и не слышу - в себя погрузился. - А Маня тебе зачем?

- Да так. Посоветоваться хотел, - ещё раз тяжело вздыхаю, понимая, что если процедуры -это надолго. Маня любит себя часами ублажать. Маски, массажи и всякое такое. Видимо, хирург её опять трудится. У таких, как Пабло, выходные - понятие очень условное.

- Ну так посоветуйся со мной, - многозначительно предлагает Изабель. Мне только осталось с младшей сестрой поплакать - и можно объявление на каждом заборе вывешивать, что я не умею ладить с женщинами. - Небось опять с Настей поругался?

Прозорливая моя сестра. Откуда в десять лет такие тонкие наблюдения?

- Мн-н-н... - мычу я невразумительно.

Белка сокрушённо вздыхает:

- Всё с тобой ясно. Тут видишь ли в чём дело, брат мой старший. Надо жениться тебе. И всё встанет на свои места.

И эта туда же. У неё даже Манины интонации. Наслушалась её бредней и сидит, как попугайчик, повторяет.

- Не идёт она за меня замуж, - зачем я это сказал? Пожаловался, получается.

- А ты на колено вставал? Кольцо дарил? В любви признавался?

О, мать моя женщина. Откуда у прогрессивного ребёнка подобная