Ария смерти - Донна Леон

свои брюки-слаксы, свитер и туфли. Высоко вскинув голову, она посмотрела в зеркало, чтобы проверить, если ли у нее шанс быстро повернуться и закрыться изнутри. Но женщина уже стояла в дверном проеме и смотрела на нее, так что с этой идеей пришлось попрощаться. «Так в человеке и подавляют волю, – подумала Флавия. – Сперва ограничивают в мелочах, а потом ему уже не хочется браться за что-то большее».

Удерживая вес тела на правой ноге, незнакомка отодвинулась, давая певице пройти, но спиной все еще загораживая входную дверь. Флавия проследовала мимо нее и швырнула вещи на стул. Закинула руки за спину и нервными пальцами попыталась ухватиться за змейку на платье. Поймала ее, упустила, нащупала снова. Расстегнула до половины. Потом поменяла положение рук и наконец расстегнула змейку сверху донизу. Платье упало на пол, и Флавия сняла ужасно тесные бархатные туфли-лодочки, которые шли в комплекте с ним.

Оставшись в одном белье и избегая глядеть в зеркало, Флавия взяла пару шерстяных синих брюк, которые часто надевала в театр (не то чтобы она верила, что синий отводит дурной глаз, но…). Застегивая сбоку змейку на слаксах, певица опустила голову и сквозь длинные пряди парика, упавшие ей на лицо, посмотрела на женщину. Выражение ее лица заставило Флавию вспомнить монахинь из своего личео. В подобных ситуациях они выглядели так же: наигранная усталость, а под ней – жадное любопытство, очень смущавшее юных учениц.

Не потрудившись избавиться от бутафорской тиары, Флавия стащила с себя парик и швырнула его на стол, затем посмотрелась в зеркало, собираясь снять и резиновую шапочку. Волосы певицы были мокрыми от пота. Она натянула свитер, и как только ее груди оказались прикрыты, ей чуточку полегчало. Флавия надела туфли и завязала шнурки, радуясь тому, что обувь плотно сидит на ноге и у нее резиновая подошва.

Все еще склоняясь над туфлями, певица попрактиковалась в улыбке и подумала, что еще немного – и ее лицо, как и сердце, разорвется от напряжения. Когда губы снова стали ее слушаться, Флавия выпрямилась на стуле и спросила:

– Урок пения нужен вам?

– Да, пожалуйста, – вежливо отозвалась женщина.

Это прозвучало так по-детски, так радостно, что Флавия чуть не закричала от ужаса.

Теперь бы вспомнить, о чем учитель спрашивал ее на первом частном занятии… Память ее не подвела.

– Вы сейчас над чем-нибудь работаете?

Женщина посмотрела вниз, на свои туфли, и попыталась сцепить руки, но в одной из них был нож. Она что-то невнятно пробормотала.

– Простите? – переспросила Флавия.

– Над Тоской, – сказала женщина, и Флавии вдруг стало нечем дышать.

Она постаралась успокоиться. «Я спрошу у нее! Спрошу! Нормальным, деловым тоном – спрошу!»

– Какой акт?

– Третий. Финальная сцена.

– О, это трудно, не так ли? Героиня испытывает массу самых разнообразных эмоций. Как вы полагаете, что это за эмоции? – спросила Флавия, надеясь, что ее голос звучит педантично и бесстрастно.

– Никогда об этом не задумывалась, – произнесла женщина неуверенно. – О музыке и о том, как спеть ноты, – вот о чем я размышляла.

– Но ведь это связано с эмоциями героини, они определяют все!

Репетировать последний акт Тоски и никогда не думать об эмоциях? Да это существо всадит в нее нож без колебаний!

Флавия сделала серьезное лицо.

– Вот она поднимается на крышу и видит Марио. У нее – охранная грамота, ради которой она заколола Скарпиа. Значит, Тоска испытывает радость, но она только что лишила жизни человека… Тоска вынуждена просить Марио притвориться убитым, когда в него начнут стрелять. Потом она радуется, что у нее все получилось, и хвалит его за убедительное притворство. После, когда они остаются одни, она понимает, что он мертв и все потеряно. За ней приходят солдаты, и Тоска осознает, что единственное ее спасение – смерть. Такой резкий перепад эмоций сложно себе представить, вы согласны?

Лицо женщины оставалось бесстрастным, когда она проговорила:

– Знаю, это трудно спеть. Особенно первый дуэт.

Лучше соглашаться, пусть думает, будто знает об опере все, что только можно!

– Это так, – проявила покладистость Флавия. – Вы совершенно правы.

– А потом она умирает, – добавила женщина, и у Флавии снова надолго прервалось дыхание.

Она попыталась придумать, что бы еще сказать, но ум, воображение, смекалка – словом, все, что делало ее личностью, – попросту перестали ей служить. Флавия посмотрела на шнурки и подумала, какие они красивые, как аккуратно сделаны и как удобно зашнуровывать туфли, да и туфли тоже очень удобные, в них не упадешь. Не упадешь… Безопасность…

Певица выпрямилась на стуле и спросила:

– Вы не против спеть последний фрагмент?

– Хорошо.

Значит, шанс выйти из костюмерной у нее все-таки есть!

– Но, конечно, мы не станем делать это здесь, – сказала Флавия. – Тут слишком тесно и я не смогу составить впечатление о вашем голосе. – Она сделала вид, будто размышляет. – Это самый драматический момент во всей опере, вы согласны? – Певица говорила обычным тоном, но любой, кто сведущ в музыке, счел бы ее заявление глупым и вульгарным. – Может, нам удастся найти репетиционную?

Она изобразила легкое сомнение, оставив незаданным вопрос, где еще они могли бы позаниматься.

– Все они слишком малы, – сказала женщина, заставив Флавию задуматься: откуда ей об этом известно?

– Тогда у нас нет выбора. Останемся тут! – сказала она, с явным неудовольствием направляясь к малогабаритному пианино у стены напротив.

– А почему не на сцене? – спросила женщина.

Флавия, которая была готова к этому, надеялась на это, желала всеми фибрами души, отозвалась вопросительно:

– Что, простите?

– Сцена. Почему бы нам не пойти на сцену?

– Потому что… – начала Флавия. – Но ведь там… – И, словно любопытство все же победило и для нее самой это стало откровением, она воскликнула: – Ну конечно! Конечно! Там же никого сейчас нет. И мы сможем там позаниматься.

Певица посмотрела на женщину с улыбкой, которую тут же попыталась скрыть, словно не желая быть с ней слишком дружелюбной. Действительно, как такая чудная идея могла прийти в голову любителю, в то время как она, знавшая театр как свои пять пальцев, совсем не подумала об этом?

– Куда идти, мне известно, – сказала женщина, делая два шага к двери.

Потом передумала, подошла к Флавии, левой рукой взяла ее за правое запястье, и певица оценила ее хватку: в конце концов, незнакомка была сильнее ее и выше на голову. Несмотря на то что на Флавии был шерстяной свитер, от прикосновения незнакомки у нее мороз пробежал по коже – выражение, которое раньше казалось ей довольно глупым. На что это вообще может быть похоже? Ответ оказался прост: когда внутри тебя все холодеет и хочется отдернуть руку, как при соприкосновении с какой-нибудь отвратительной субстанцией.

Не то чтобы эта женщина хотела причинить ей боль. Она просто крепко держала ее, и это было… омерзительно. Флавия старалась не отставать от незнакомки и вскоре обратила внимание на ее странную походку.