Дружество Кольца - Джон Толкин

— Кто таков? — улучив момент, поинтересовался Фродо у пробегавшего мимо Пивнюка. — Его вроде не представляли.

— Этого-то? — буркнул хозяин, скосив глаза. — Да я его толком и не знаю. Так, перекати-поле, шляется невесть где. То его месяц не видно, то год, а то — вот тебе — объявится как ни в чем не бывало. Прошлой весной торчал тут почти без вылазу, потом запропал, а теперь вот вновь заявился. У нас его Бродяжником кличут, а настоящее его имя никто не ведает. Историй он всяких знает — только слушай, а так шалопут, да и только. Ну да ведь у нас как говорят: «Ни с запада, ни с востока — ни толка, ни прока». Кто их разберет, чужедальних-то…

Тут кто-то громко потребовал пива, хозяин поспешил на зов, и разговор прервался.

Зато загадочный шалопут — Бродяжник или как его там — смотрел прямо на Фродо. Поймав его взгляд, он кивком и взмахом руки пригласил хоббита к своему столу. Фродо подошел, хотя и без особой охоты.

Незнакомец откинул капюшон, открыв запущенную, изрядно тронутую сединой шевелюру. Суровые серые глаза словно пронизывали насквозь.

— Меня Бродяжником кличут, — представился человек. — А вы, наверное, будете господин Подхолмс, ежели старина Пивнюк ничего не напутал.

— Не напутал, — суховато отозвался Фродо, чувствовавший себя под этим пристальным взглядом далеко не лучшим образом.

— Так вот, господин Подхолмс, я бы на вашем месте малость поунял ваших не в меру говорливых приятелей. Пивко, конечно, огонек, компания — все это языки развязывает, но ведь вы не у себя в Хоббитании. Сюда всякий народ забредает… — он усмехнулся, поймав на себе недоверчивый взгляд Фродо. — Да-да, а сегодня в особенности. Вон сколько южан понабилось, — говорил Бродяжник твердо, с нажимом и при этом смотрел Фродо прямо в глаза.

Хоббит его взгляд выдержал и промолчал, но тут все внимание Бродяжника обратилось к разговорившемуся без удержу Пиппину. Вдохновленный успехом истории про городского голову, он принялся рассказывать про Бильбо и Угощение. Дело уже дошло до прощальной речи, а там недолго и до исчезновения…

Фродо разозлился. Конечно, для большинства местных хоббитов этот рассказ — что всякий другой, байки заречные, да и только, но ведь многие (тот же, к слову, Пивнюк) наверняка наслышаны о Бильбо. А фамилию Беббинс лишний раз поминать не стоит.

Он заерзал, гадая, что бы предпринять, а Пиппин тем временем разошелся вовсю: польщенный вниманием, он и думать забыл об осторожности. Эдак недолго и про Кольцо ляпнуть, а тогда уж пиши пропало!

— Пресечь немедленно! — неожиданно шепнул Бродяжник на ухо Фродо. Тот вскочил на стол и завел речь. Слушатели Пиппина обернулись к нему — иные даже захлопали в ладоши, решив, что господин Подхолмс поднабрался-таки пивка и уж теперь-то повеселит компанию.

Фродо чувствовал себя полнейшим глупцом и принялся, как это вошло у него в привычку, когда дело доходило до речей, копаться в кармане. Пальцы нащупали Кольцо, и тут же возникло острое желание надеть его и пропасть, чтобы не выставляться дурнем перед всем народом. Однако же Фродо перед этим искушением устоял: зажал Кольцо в кулаке, словно чтобы не позволить ему натворить каких-нибудь бед. Но надо было выкручиваться, и он, как говорится в Хоббитании, произнес несколько «приличествующих случаю» слов…

— …мы бесконечно благодарны вам за теплый прием, и я смею надеяться, что мой краткий визит поспособствует возобновлению былой дружбы между Хоббитанией и Пригорьем… — тут он замялся и закашлялся.

Но своего добился — теперь все в зале смотрели только на него.

— Песню! — выкрикнул один из хоббитов. — Песню! Песню! — подхватили другие. — Что-нибудь новенькое, чего мы не слышали!

Поначалу Фродо растерялся, но потом припомнил потешную песенку, которую очень любил Бильбо (не иначе как потому, что сам и сочинил). Песенка-то про трактир, потому, верно, и вспомнилась, а то ведь нынче ее совсем забыли, кроме разве что отдельных строк.

Трактир был стар, трактирщик стар,И старый знал секретТам живший старый пивовар,А ночью пробовать товарПришел к ним Лунный Дед.

А у трактирщика был кот,И был тот кот скрипач,Хотя совсем не знал он нотИ все играл наоборот,А все же был скрипач!

Был у коровы тонкий слух,Копыта, хвост, рога —Едва пивной услышит дух,Как сразу же на задних двухБежит плясать в луга.

Там был Дружок, дворовый пес,И был он весельчак:Любил похохотать всерьез —До колик, до смерти, до слез,Всерьез и просто так.

И — ах! — серебряный сервизИ груда серебраС буфетных полок сверху внизГлядели гордо, а бралисьПо праздникам с утра.

Вот Лунный Дед глотнул пивка,Кот взялся за смычок,Корова пляшет гопака,Дружок валяет дурака,А серебро — молчок.

Другую кружку выпил Дед,А с третьей лег под стол:Лежит, мечтает про обед,А в небе вянет звездный цвет,Зато рассвет расцвел.

Трактирщик тут сказал коту,Мол, день уж недалек,Конь лунный рвется в высоту,А Дед, как сторож на посту,Задрых без задних ног.

Тут кот на скрипке заигралКу-ку, чирик-чик-чик,А Деду в ухо проорал,Трактирщик в ухо проорал:«Давай вставай, старик!»

И вверх катили покатом,Как бочку сверху вниз,Кто с песнями, кто с хохотом,Корова — с пляской, с топотом,И с дребезгом — сервиз.

Сломался пополам смычок, —То было в старину, —Корова спит, и пес — молчок,И даже Лунный старичок,Вернулся на Луну.

Тут солнце на небо взошло,Но не смогло понять:Коль так тепло и так светло,То почему же все селоЛегло в кровать и — спать.

Хлопали Фродо долго и громко. Голос у него был неплохой, да и сама песня пришлась по вкусу.

— Где Пивнюк? — в восторге орали гости. — Пусть-ка выучит своего кота на скрипке пиликать! Котик сыграет, а мы спляшем!

Все дружно приняли по кружечке и стали уговаривать Фродо спеть по новой. Особо упрашивать не пришлось — он тоже хлебнул изрядно и, обрадованный, как незадолго до этого Пиппин, всеобщим вниманием, принялся выделывать на столе коленца. Да тут он и переусердствовал. Как снова дошло до слов о пляшущей корове, он, войдя в раж, подпрыгнул слишком уж высоко и шмякнулся прямо на уставленный кружками поднос. Слушатели, совсем уж готовые покатиться со смеху, разинули рты — да так и остались. Певец исчез. Как сквозь землю провалился.