Владычица снов. Книга первая - Джонатан Уайли

Гален уже хотел, было отказаться, но тут заметил, что алхимик ему подмигивает.

— Ладно, показывайте, — ухмыльнувшись, сил он. — Как запутался, так и выпутаюсь.

— Честно говоря, — начал Клюни, — показывать нам особо нечего. По крайней мере, ничего столь же детализированного. Большинство барельефов и надписей настолько стерлись, что их вообще невозможно разобрать.

— Покажи ему буквенный круг, — предложила Ансельма.

— Что ж, это самое четкое изображение, — согласился алхимик, — но оно не так интересно, как барельефы. И мы не знаем, что этот круг означает, хотя и ломаем над ним голову уже несколько лет.

Он сбегал в хранилище камней и вернулся с плоской плитой из мрамора, имеющей приблизительно круглую форму и размерами примерно с мужскую руку с растопыренными пальцами. Гален осторожно взял плиту в руки, провел пальцем по той части, на которой была высечена надпись. Посреди безупречного круга в хаотическом беспорядке располагалось несколько букв.

А С Т И Г

Ч Ч Н

Ш Е Е У С

Б Т

М Й О Л 3

— Тебе это что-нибудь говорит? — с надеждой спросила Ансельма.

— Ни сном, ни духом.

Гален осторожно повертел плиту в руках. Клюни с женой изо всех сил старались скрыть разочарование: В конце концов, они ведь и не надеялись на то, что случится чудо.

— Особенного смысла тут не видно, верно, — с напускной веселостью обронил алхимик.

— Может быть, это какой-то шифр? — предположил Гален. — Или иностранный язык?

— Мысль о шифре лежит на поверхности, — фыркнула Ансельма. — Но если это и шифр, раскрыть его нам не удалось. И в любом случае, если это и иностранный язык, то мы с ним никогда не сталкивались.

— А может, надо перемешать буквы, а потом разложить их в каком-то другом порядке? — предложил Гален.

— Ты хочешь сказать, что это анаграмма? — заметил Клюни.

— Хоть горшком назови.

— Мы пытались, — объяснила Галену Ансельма. — Мы проверили все комбинации. И все равно получается бессмыслица.

— Возможно, никакой разгадки и не существует, — заметил ее муж. — Какой-нибудь вольный каменщик из далекого прошлого мог оставить нам это послание в качестве шутки. И сейчас, уже давно пребывая в Паутине, он смеется над нами.

Эти слова заставили всех троих улыбнуться, хотя и было понятно, что подобную теорию не стоит воспринимать всерьез. Решение должно было иметься — и задача заключалась лишь в том, чтобы найти ключ.

Гален отложил мраморную плиту в сторону, понимая, что если уж усилия его хозяев не увенчались успехом, то ему нечего и пытаться помочь им в этом деле.

— Покажите мне остальные, — попросил он. — Там тоже повсюду картинки?

— Насколько мы понимаем, да, — отозвался Клюни. — Я срисовал их все, но если ты хочешь взглянуть на оригиналы, то только скажи.

Следующие два часа принесли еще большее смятение в душу парня, однако миновали они незаметно. Трудно было даже определить, что именно изображено на едва сохранившихся барельефах. То вроде бы появлялся всадник, то замок, объятый пламенем, выбивающимся из башен, то группа музыкантов. Остальное вообще было лишено, какого бы то ни было, смысла — и детальное рассмотрение только окончательно сбивало с толку. Лишь изображение «живых шахмат» имело прямое отношение к Галену. В конце концов, он откинулся в кресле и уныло вздохнул.

— Сдаюсь. Все это безнадежно.

— Когда-нибудь мы поймем, что все это должно значить, — возразил Клюни, и голос его вновь прозвучал с излишней торжественностью. — Поиски знания никогда не прекращаются и никогда не оказываются напрасными.

— Надеюсь только, что мы не опоздаем, — заметила Ансельма.

Гален уже собрался, было спросить, что она имеет в виду, когда в дверь решительно постучали. Гален весь подобрался, готовый в тот же миг удариться в бега, тогда как Клюни с Ансельмой быстро убрали рисунки. Но тут зашумели и с черного хода, и Гален занервничал еще сильнее. Если он не ошибался, стук и грохот означали, что дом окружен, а сам он угодил западню. Потому что бежать отсюда теперь было некуда.

— Сюда, — прошептала Ансельма, жестом указывая ему, чтобы он прошел в камнехранилище. Гален проскользнул в комнатушку, а хозяйка плотно закрыла за ним дверь как раз, когда послышался повторный стук. — Пойди отопри, Клюни, — громким голосом произнесла она.

Алхимик оправил на себе хламиду, решительным шагом подошел к двери и широко раскрыл ее. На пороге стоял Таррант — в полном одиночестве, да и вид у него был далеко не грозный.

— Мой господин… — Алхимик низко поклонился незваному гостю. — Чем обязаны мы столь высокой и неожиданной чести?

— Мне надо поговорить с тобой, алхимик, — столь же уклончиво объяснил цель своего визита королевский посланник.

— Прошу вас. Позвольте представить вам мою жену. Ее зовут Ансельма.

Таррант вошел в подвальное помещение, улыбкой ответил на кивок Ансельмы, огляделся по сторонам.

— Больше тут никого нет? — спросил он.

— Нет, мой господин.

Таррант помедлил перед тем, как заговорить.

— Я не сомневаюсь в том, что вы руководствуетесь лучшими побуждениями, — в конце концов, проговорил он. — И, тем не менее, вы мне, к сожалению лжете.

Клюни начал было протестовать, но посланник успокоил его примирительным жестом:

— Не надо! Я знаю, что Гален находится у вас, и даю слово королевского посланника, что не причиню ему никакого вреда. Попросите молодого человека выйти из укрытия, мне надо сделать ему одно предложение, а времени у меня в обрез.

Таррант терпеливо дожидался, пока Клюни, настороженно переглянувшись с Ансельмой, не пришел к определенному решению. Но прежде чем алхимик успел согласиться или отказаться, Гален принял решение сам и покинул свое убежище. Закрыв за собой дверь в камнехранилище, он пытливо взглянул на посланника.

— Как вы меня отыскали? — спросил он.

— У меня на службе состоит человек, сведущий в таких делах, — с улыбкой ответил Таррант. — А выследить тебя оказалось довольно просто.

— Ну, так и какое же у вас ко мне предложение? — осведомился Гален.

Его изрядно озадачило, что отыскал его королевский посланник, а вовсе не Бальдемар или Крэнн. Но поскольку наверняка вместе с Таррантом сюда пришли и сейчас притаились где-нибудь на задворках его бойцы, Гален решил проявить склонность к сотрудничеству — по крайней мере до поры до времени.

— Мне бы хотелось, чтобы ты поработал на меня, — заявил посланник.

— А что мне придется делать?

Гален изо всех сил старался не показать, насколько он обескуражен.

— Ездить по стране, собирать информацию, посылать донесения и тому подобное.

— Вы хотите сказать, шпионить. А почему именно я?