Наши фиолетовые братья - Евгений Прошкин

— Это точно, — негромко подтвердил каперанг Ломов. — Я однажды там новые модели АБОТов испытывал. Выныриваю из оранжевых облаков, тех, что ближе к поверхности плавают, а меня как шарахнет градом из полиэтиленовых гранул... Ну, думаю, конец...

— Отставить байки! — рявкнул Иванов. — Мы целого Бугая потеряли, а они воспоминаниям предаются! Ветераны, причальный магнит вам в глотку!

— Так ведь теперь-то ничего не изменишь, — печально ответил Ломов. — С другой стороны, артефакт мы вытянули. Полковника неоценимая заслуга, и вечная ему слава.

— Бесчувственные вы! — Контр-адмирал покачал головой. — По местам стоять! Ходовой мостик, ускорение!

— Есть ускорение! — бодро ответил вахтенный офицер. — Скан-рубка сообщает, господин контр-адмирал, чужие драпают!

— Что им остается? — Иванов пожал плечами. — Тут ловить больше нечего и некого. Трюм! Карго-бригада, доложить, как идет погрузка этой чертовой трубы!

Корабельная связь пару секунд потрещала помехами и затем выдавила:

— Грузовой люк задраен... Груз помещен в стабилизационное поле, дублирующие крепежные конструкции установлены...

— Мостик, курсовую картинку сюда, — потребовал Иванов.

На одной из переборок просторного приемного отсека тотчас вспыхнула приукрашенная компьютером картина рушащихся основ местного мироздания. Звезда пульсировала, с каждой секундой все больше раздуваясь и постреливая в пространство толстыми протуберанцами, а гибнущие планеты и бесчисленные обломки стремительно соскальзывали в ее колышущиеся объятия. Контр-адмирал обернулся, и на противоположной стене сразу же вспыхнуло изображение оставшейся за кормой планеты. Смывшая Бугаева волна, вместо того чтобы подчиниться планетному притяжению, вытягивалась острым языком, словно силясь догнать ускользающую добычу — маленький хрупкий «Джаггер», двухкилометровую махину из стали, керамики и высокопрочных титановых сплавов. Верхушка водяной горы уже миновала стратосферу и, ввиду отсутствия в космосе всякого давления, начала кипеть даже при абсолютном нуле. Образовавшаяся вместо пара ледяная пыль, разогнавшись по неизвестной причине быстрее второй космической скорости, спрессовывалась в глыбы льда и продолжала преследовать земной корабль. На долю секунды Иванов даже засомневался, получится ли отразить это нападение стихии при помощи форсажного выхлопа или придется расстреливать ледяные торпеды из кормовых батарей. Раздумывать было некогда, и командир эскадры приказал начать разгон для прыжка.

— Форсаж! — крикнул он.

Корабль вздрогнул и ринулся вперед. Делегация встречающих и группа поднявшихся на борт десантников и ученых повалились друг на друга, превратив приемный отсек в подобие придавленного ускорением муравейника. Наиболее отчаянно копошились те, кто оказался внизу. Когда корабельный демпфер выровнял инерционную составляющую и куча-мала понемногу расползлась на фрагменты, выяснилось, что ближе всех к палубе оказались перепачканные до неузнаваемости майор Калашников и рядовой Дустназаров.

— О-о! — стонал начальник ИО. — Мои ноги! Я их не чувствую! О-о-о!

— Зинчук, — негромко позвал Мищенко.

— О-о! — В голосе Калашникова появились радостные нотки. — Я все чувствую! Ура! Сейчас встану...

Направившийся было к майору Зинчук остановился и за шиворот поднял ротного хлебореза. Тот глупо улыбался и часто моргал.

— А ты что чувствуешь? — сурово поинтересовался сержант.

— Тяготы и лишения воинской службы! — отрапортовал Дустназаров. — Командир всегда прав! У военных хлеборез, как у цивилов корпрез! Хлеба к обеду в меру брать, пальцы и яйца в соль не совать!

Рассказав все, что помещалось у него в памяти, рядовой отдал честь и с готовностью взглянул на Зинчука.

— Молодец, — одобрил сержант, отпуская ворот Дустназарова. — Все правильно сказал, похлопочу, чтобы ефрейтора тебе присвоили...

— За что так обижаете?! — Хлеборез плюхнулся на пятую точку и растерянно взглянул на сержанта.

— Шутка, — успокоил его Зинчук. — Остальные все целы?

— Все... — нестройно ответили подчиненные Калашникова.

Они потирали ушибленные и отдавленные места, мужественно скрывая гримасы боли, но, видимо, никаких серьезных травм никто действительно не получил. Едва им удалось принять более-менее человеческие позы — по большей части усесться прямо на палубе, а некоторым даже встать, — как прозвучал сигнал радиационно-гравитационной тревоги. Сенсоры корабля обнаружили какую-то новую угрозу.

— Радар! — заорал Ломов. — Скан-рубка, включить радар!

— Черт, — опомнившись, пробормотал Иванов. — Действительно...

— Прямо по курсу объект! Время контакта — четыре минуты! — словно эхо, отозвался офицер из скан-рубки.

— Штурман! — крикнул каперанг. — Лодочник недоделанный! Убью тебя, только до мостика доберусь! Плоты по рекам сплавлять отправлю! Ты что, другой курс не мог проложить?! Сколько можно наступать на одни и те же грабли?!

— Виноват! — откликнулся из ходовой рубки невидимый штурман. — Компьютер дал сбой! Узконаправленная радиационная атака... попали под один из пучковых импульсов... прямо из короны звезды прилетело...

— Исправить немедленно!

— Есть! Одну минуту...

— Тридцать секунд! — Ломов скрипнул зубами и покосился на контр-адмирала. — Все уже прыгнули, вся армада, даже чужаки хвосты поджали и убежали, а мы, как группа прикрытия...

— Тоже важная роль, — думая о чем-то своем, произнес Иванов.

— Так ведь врага-то за кормой нет, от кого прикрывать?

— Не успеем сманеврировать, — тихо, так, чтобы слышал только каперанг, сказал командир эскадры.

— Если вырубить форсаж и дать тормозной импульс — можем и успеть, — возразил Ломов.

— Демпфер полетит...

— Ляжем в противоперегрузочные кресла...

— А десант с учеными?

— Их в ванны и в бассейн...

— Годится... Что там твой штурман, уснул?

— Штурман!

— Требуется торможение, господин каперанг, — торопливо отозвался штурман.

— Сам знаю, — буркнул Ломов. — Экипажу занять места, приготовиться к перегрузкам! Отключить демпфер... Мичман Булкин, проводить пассажиров в процедурный отсек! Где Булкин?!

— На полубаке, — ответил вахтенный.

— Э-эх, далеко... — Ломов махнул рукой. — Отставить! Сам провожу...

Нижняя палуба очистилась почти мгновенно, однако лишь от белоснежных комбинезонов экипажа. Грязно-серые скафандры и боевые костюмы десантников и ученых остались ее единственным, причем весьма сомнительным, украшением.

Каперанг отдал убегающим подчиненным еще пару приказов, а затем вернулся к сухопутным соратникам. Он с боцманской дотошностью пересчитал пассажиров и сверился с показаниями приборов приемного шлюза.

— Бар-рдак! — рявкнул он. — Прибыло двадцать пять плюс два пилота, а в наличии двадцать три! Где еще два сапога!

— Господин полковник, время, — напомнил Мищенко, в отместку за «сапоги» искажая звание Ломова на сухопутный манер.

— Время, господин капитан-лейтенант, это порядок, а у вас порядка ни на грош, а значит, и времени вам иметь не положено...

— Логично, — негромко заметил один из исследователей. — Двое уже ушли...

— Куда?! — возмутился каперанг.

— Туда... — Ученый махнул рукой в сторону юта.

— Там грузовой отсек! — Ломов насупился. — Ладно, сначала группа... так, вот вы двое... самые чумазые... Вы, мазуты, чтобы в общий бассейн даже не совались, его после вас неделю не отдраишь. Лезьте в ванны. Там, конечно, потеснее, так что прижмет без демпфера, как танком, но ничего, в следующий раз будете думать, прежде чем в грязи валяться...

— Я майор Калашников, начальник ИО ОВКС! — возмущенно проблеял главный ученый.

— Отставить разговоры! — Ломов развернулся кругом и через плечо скомандовал:

— За мной не в ногу, шагом... арш!

— Одна минута до экстренного торможения, — пронеслось где-то под сводчатым потолком. — Готовность ноль!

— Бегом! — заорал Ломов. — Прижмет десятью «же» к нижней палубе — мало не покажется! Сплющит, как тещины блины!

— А бассейн далеко? — забеспокоился Калашников.

— Пятьсот метров, — бросил каперанг.

— Пятьсот?! — Майор споткнулся и сбил дыхание.

— Ванны ближе, — успокоил его Ломов. — На десять метров...

— У? — Главнокомандующий недоверчиво уставился на генерала Чана.

— У-у, — кивнул начальник Генштаба.

— Совсем у-у? — уточнил Страшный.

— В полном составе. — Чан указал на тактическую карту. — Построились в походный порядок и стартовали. Система наша.

— Система? — Маршал невесело ухмыльнулся. — А от нее что-нибудь осталось?

— Звезда, несколько планет... пока... — Чан замялся. — И эта... станция-невидимка.

— И те с минуты на минуту взорвутся! — Главком грохнул тяжелым кулаком по столу, отчего подпрыгнула и перевернулась чашка с крепчайшим кофе. Страшный не спал с самого начала кампании. — Найду того гада, который затеял всю эту самоликвидацию, своими руками задушу!