Записки на полях соленых книг - Карен Уайт

Мэгги смотрела на кузину, вспоминая Рождество, когда они были еще детьми. Бабушка вручила Кэт особый подарок: два позолоченных дутых браслета. Мэгги всегда подозревала, что бабушка больше любит Кэт из-за ее золотистых локонов и ярко-зеленых глаз. Ее подозрения подтвердились, когда бабушка достала коробку из ювелирного магазина Крогана на Кинг-стрит в Чарльстоне. Тогда Мэгги надеялась найти под елкой другую коробку, предназначенную для нее.

Стараясь скрыть разочарование, она стала собирать рваную оберточную бумагу и ленты, но Кэт быстро вмешалась и протянула ей один из браслетов. Такие маленькие и неожиданные добрые поступки позволяли Мэгги любить свою кузину и мириться с ее недостатками. Злонамеренность Кэт происходила от глубокой неуверенности в себе, которая начала укореняться с тех пор, как ее отец ушел из семьи. Но доброта исходила из той части ее сердца, которую было дано увидеть лишь немногим.

– Прости меня, Мэгги, – пробурчала Кэт, уткнувшись лицом в ее плечо и намочив слезами воротник ее блузки. – Я ужасно себя чувствую и выгляжу, как пугало. Но это наказание за все, что я сделала. Мне хочется умереть.

Мэгги встряхнула ее за плечи.

– Не надо так говорить, Кэт. Ты слышишь? Грешно даже думать об этом. Кроме того, тогда ты убьешь невинного ребенка.

Кэт тщательно вытерла руки о простыню, как будто стараясь очистить налипшую грязь, а потом зарыдала еще сильнее.

– Мне все равно. Я не хочу этого ребенка. Хочу, чтобы все снова стало так, как раньше.

Мэгги смотрела на плачущую кузину, но больше не могла и не хотела утешать ее.

– Перестань, Кэт. Ты делаешь только хуже. Питер может вернуться в любой день, поэтому ты должна привести себя в порядок, – ее горло перехватил спазм, но она быстро сглотнула, как научилась делать еще в детстве. – Я оставлю дом вам с Питером в качестве свадебного подарка, ведь после рождения ребенка вам понадобится много места. Мы с Лулу уедем и оставим вас. Я уже написала тете Эдит, папиной сестре в Галвестоне. Помнишь, я говорила, что давно хочу съездить туда? Может быть, если мне понравится, я там поселюсь. Это во Флоридском заливе, так что море будет рядом.

Кэт словно оцепенела; ее покрасневшие глаза уставились на Мэгги.

– Нет! Ты не можешь бросить меня! Только не теперь, после всего, что мы пережили вместе!

Она имеет в виду Джима? Мэгги хотелось произнести эти слова вслух, но она промолчала, встревоженная истерическим состоянием Кэт.

– Доктор Браун сказал, что мне нельзя напрягаться, и кто-то должен постоянно ухаживать за мной, – умоляющим тоном продолжала Кэт. – Марта уже сообщила, что она не сможет приходить чаще, чем сейчас. А пока Питер в отъезде, я слишком много времени провожу одна. А если я упаду? А если начнется кровотечение или что-нибудь еще? Что случится с ребенком, если здесь некому будет мне помочь?

Мэгги посмотрела на сапфировое кольцо, которое она носила до сих пор. Она не знала, почему не сняла его, но иногда, лежа в постели глухой ночью, она начинала думать, что лучшая часть ее жизни уже миновала, оставив на память только это кольцо. Она вертела его на пальце, когда размышляла о планах переезда в Галвестон, но они казались зыбкими и ненадежными, как паутина.

У нее снова болезненно сжалось горло, и ей как никогда сильно захотелось сказать Кэт, что она должна начать жить своей жизнью. Но отказ вступал в противоречие со старым обещанием и с тошнотворным осознанием, что она еще не готова навсегда распрощаться с Питером. Она ненавидела себя за это и старалась упрятать эту темную истину в самый дальний уголок своей души.

– Разве нельзя найти кого-то еще, Кэт? Я потрачу часть денег от продаж в «Находках Фолли» и заплачу кому-нибудь, чтобы за тобой присмотрели.

– Это будет не родной человек, Мэгги. Ему не будет дела до ребенка. Что, если я умру при родах; кто тогда позаботится о малыше?

Пока Мэгги смотрела в широко распахнутые глаза Кэт, смирение вырастало в ней, как ползучая лоза, обвиваясь вокруг ног и пригвождая к полу, но в то же время она почему-то все равно чувствовала себя свободной.

Мэгги встала и направилась к двери, вдруг обратив внимание на тонкие розовые обои, отклеившиеся по углам комнаты. Она помнила, как мать клеила эти обои, и она любила их так же, как любила жесткую траву на улицах и облупившуюся краску соседних домов, знакомую и какую-то уютную, как любимое кресло. Она может остаться еще на какое-то время, по крайней мере, до рождения ребенка. Это была бы ее последняя жертва. Но даже когда Мэгги приняла решение, где-то на границе периферийного зрения маячил неописуемый ужас, словно ощущение приближающегося урагана, считанное по изменившемуся оттенку облаков.

– Хорошо. Я останусь здесь на какое-то время, – сказала она, повернувшись к Кэт. – Но если я это сделаю, тебе придется постараться, чтобы ребенок был здоровым. Ты должна питаться как следует, понимаешь? Даже если тебе не хочется есть.

Кэт закивала. Ее облегчение было настолько ощутимым, что дотянулось до сердца Мэгги, как струйка уверенности в океане сомнений и неопределенности.

– Я подогрею бульон и принесу сюда. Я даже покормлю тебя, если ты не можешь сделать это сама.

Она повернулась к двери, но голос Кэт заставил ее остановиться.

– Спасибо, Мэгги. Никто не любил меня так, как ты.

Мэгги оглянулась и встретилась взглядом с Кэт. Она пыталась увидеть красивую и беззаботную девушку, смеявшуюся и танцевавшую с офицерами на причале в тот вечер, когда Мэгги познакомилась с Питером. Но она видела лишь истеричную женщину, совершившую грандиозную ошибку и, наконец, получившую то, чего она желала.

Мэгги не ответила. Она вышла из комнаты и направилась вниз, тщетно убеждая себя, что не хочет услышать скрип ступеней на парадном крыльце и звук приближающихся шагов Питера. Даже теперь, после всего, что произошло между ними, она не могла забыть о своем обещании во что бы то ни стало всегда дожидаться его.

Глава 20

Фолли-Бич, Южная Каролина

Сентябрь 2009 года

В субботу утром Эмми опустилась на корточки перед последней стопкой книг в гостиной, испытывая странную печаль при виде почти законченной работы. Она разобрала и расставила все книги без записок на полях и упорядочила их по фамилиям авторов, словно в библиотеке. Она также подготовила электронный каталог, где перечислила книги по названиям и именам авторов для быстрых перекрестных ссылок.

Эмми не могла точно сказать, для кого предназначался этот каталог, поскольку Хит почти не интересовался старыми книгами. Ей удалось найти изрядное количество первых изданий и раритетов, которые она пометила звездочками в первой колонке каталога. Она втайне надеялась отразить этот перечень на своем новом сайте, для того чтобы эти книги можно было продать по Интернету. Оставалось провести маркетинговое исследование для определения адекватной цены, и Эмми с волнением думала о том, какие еще книги она сможет найти и добавить к коллекции.

Мышцы ее бедер все еще ныли при каждом резком движении, а ведь прошло уже три дня после пробежки по пляжу вместе с Хитом. Эмми была готова солгать, если он позвонит и спросит о ее состоянии, но он не позвонил, и она внушила себе, что это хорошо.

Расположившись перед книгами с ноутбуком и чашкой кофе, она неторопливо взяла первый том и приступила к изучению книги. Прошел почти целый час, когда она нашла первое послание, написанное мужским почерком.

«Я видел тебя сегодня, когда ты была на пляже, и завидовал солнечным лучам, прикасавшимся к твоей коже и волосам. Пусть хотя бы один раз все будет так, как раньше. Только скажи, и мы сможем все изменить. Ты знаешь, где».

Эмми отложила книгу и взяла следующую в надежде узнать что-то новое, способное заполнить зияющие пустоты в этом диалоге. Переписка напоминала кинофильм с беспорядочно перемешанными сценами – загадку, в которой предстояло определить начало, конец и все пропущенные места в промежутке. Единственное, в чем она не сомневалась, было легкое покалывание в затылке, говорившее о том, что все необходимое находится рядом; она должна была лишь понять, что это такое.

Эмми просмотрела несколько оставшихся книг, но больше ничего не нашла. Немного расстроившись, она встала и налила себе еще одну чашку кофе. Ее одолевало смутное беспокойство, как будто эти незнакомцы стали ее друзьями, и теперь покидали ее. Она даже не знала их имен. Думая о Мэгги и Джиме, она задавалась вопросом, не был ли отказ Лулу признать тайный роман между ними слишком категоричным. Но почему любовная переписка двух давно умерших людей может до сих пор оставаться запретной темой?

Эмми вышла на крытую веранду, потягивая кофе и наблюдая, как колышется болото под утренним солнцем; высокие стебли травы плавно сгибались, словно погруженные в глубокое раздумье. Штабеля досок все еще ожидали своей очереди у недостроенного причала, напомнив ей слова Эбигейл о Хите и о его незавершенных проектах. Ей хотелось, чтобы причал поскорее достроили, но она до сих пор не спешила пройти дальше и углубиться в звуки и запахи болота, чья красота оставалась для нее загадкой.