Центр силы - Лео Сухов

половины дня могла разрушить весь план. Поэтому я уходил почти налегке. В небольшом мешке на поясе у меня был запас рыбы на три дня, а в самодельной фляге из дерева — запас воды.

Конечно, я понимал, что ночевать мне придётся либо в Пуще, либо в горах — где ночь застанет… Но тут уж что поделать!

Лёха и Серый провожали меня скептическими взглядами. Впереди бежал Русый, разведывая дорогу. А я был сосредоточен на себе…

Я заставлял свои ноги идти, свой позвоночник — держать равновесие, а руки — раздвигать ветви, мешавшие мне. Пробираться через лес оказалось сущей пыткой. Я не мог позволить себе легко приседать и выпрямляться. При каждом движении начинало тошнить. Впрочем, тошнота, зараза такая, и потом ещё долго не отпускала…

И всё же мы шли, у нас получалось — и это меня несказанно радовало. Не радовало меня то, что лес был очень уж широкий… Точнее, не лес — а самые настоящие джунглевые заросли. Они тут ого-го какие вымахали, благодаря реке.

А потом лес закончился. Вот только легче не стало. Нужно было подниматься в гору. И склон тут оказался достаточно крутым, чтобы доставить мне кучу мелких неудобств. Начиная от солнца, бьющего в глаза, и заканчивая тем, что приходилось цепляться за землю руками, чтобы не скатиться вниз.

Русый, гад такой, чувствовал себя нормально даже на склоне. Иногда он оборачивался ко мне и смотрел с укором: мол, давай, двуногий, а ну-ка шевели ходулями! Похоже, никак не понимал, что я скоро копыта из-за его ягод откину…

Когда мы, наконец, выбрались на плато между двумя вершинами, меня шатало без всякого ветра. А когда налетал ветерок — шатало вдвойне сильнее. Я устало плюхнулся на ближайший валун и принялся активно отдыхать.

Первым делом сжевал три солёных рыбины. Жевал без аппетита, через силу. Каждый проглоченный кусок был победой. Каждый глоток воды — неземным счастьем. А то, что удалось ещё и рвотные позывы сдержать — так это я вообще считал подарком небес.

Дальнейший путь в этот день был моей лебединой песней… Я шёл, но еле переставлял ноги. Я дышал, но одышка была такая, как будто паровоз пыхтел. Я видел, но при этом мало что воспринимал. Я смотрел практически в вечность!.. В ту самую, которая у нормальных людей лишь после смерти наступает. А у меня, блин — ещё при жизни…

Будучи одной ногой в могиле, я едва удерживал себя от того, чтобы плюхнуть туда и вторую ногу. И помогало мне в этом осознание, что смерть станет не избавлением, а моим личным жабско-жадным адом. Ну то есть, после воскрешения мне придётся отвалить ещё целую кучу баллов за излечение.

В общем, так и шёл, как сомнамбула, уже не соображая, что со мной, где я, и что вокруг происходит. Только в одном месте я немного очнулся — когда в ноздри шибанул запах разложения и гнили. Где-то рядом кто-то сдох и жутко вонял…

И тут я невольно стал шевелить ногами чуть бодрее. Лишь бы побыстрее миновать вонючий участок и снова вдохнуть чистый горный воздух. Правда, на этом, фактически, мои силы в тот день и закончились…

Я кое-как прошёл ещё полчаса. А потом понял, что больше не сделаю ни шагу. И это несмотря на то, что солнце ещё только клонилось к горизонту. А значит, идти можно было, как минимум, пару часов.

Первые минут двадцать я просто сидел и дышал, пытаясь прийти в норму. А ведь нужно было ещё как-то заставить себя найти дрова для костра!..

Но поскольку я был столь хорош, что почти труп — то костёр разводил долго и нудно. Пламя загорелось лишь с третьей попытки. Впрочем, по этому поводу я расстраиваться не стал. Ведь мне и так повезло — я же всё-таки нашёл дрова!

К сожалению, с деревьями на горном плато было грустно и печально. И только небольшая рощица карликовых грибочков, некоторые из которых успели сдохнуть и засохнуть, спасла мою ночь.

Спать я устраивался рядом с костром, прямо на камнях. Над моим «лагерем» нависал покатый бок обломка скалы, который смог бы, если что, защитить от дождя. А на всё остальное у меня имелся Русый. Который, кстати, сходу сожрал четыре рыбины. А потом ещё долго и грустно смотрел на меня, как бы намекая, что для здорового дурного организма четыре рыбы — слишком мало.

Но у меня и самого было немного. С большим трудом, но я всё-таки впихнул в себя пару штук. После ужина воды осталась половина фляги, а запас провизии — уменьшился на треть. Значит, дальше нужно было растягивать и еду, и воду.

Обжорство питомца мой первоначальный план не учитывал…

Дневник Листова И.А.

День сорок восьмой. Возвращение…

Сначала вернулись старые симптомы. Мигающее зрение и тошнота, которая и так не уходила, а теперь и вовсе разгулялась не на шутку. Есть я не мог. Русый снова сожрал четыре рыбины, а я не смог впихнуть в себя одну-единственную.

От вида солёной рыбы меня уже и так выворачивало. А если присовокупить к этому общее «выворачивание», то я просто смотрел на еду, делал маленькие глотки воды — и жестоко страдал.

А ещё я понял, что неверно оценил оставшиеся запасы воды. Русый тоже захотел пить. Жалобно скулил, обдавая меня ароматом рыбы. И тыкался носом во флягу, глядя на меня грустными глазами.

В общем, когда мы снова отправились в путь, у нас осталось всего несколько глотков воды. И слабая надежда найти хоть какой-нибудь ручеёк. Однако долгое время с источниками нам не везло. И только когда дорога пошла под уклон, Русый потащил меня в сторону, расслышав журчание.

Я не роптал… Я страдал и радовался! Страдал от того, что мне становилось хуже. А радовался тому, что опасностей по пути не встречалось. Весь перевал как будто вымер. Словно тут недавно стадо боевых слонов прокатилось, всех в окрестностях распугав и разогнав.

Интересно, с чего бы это… Оставалось надеяться, что эта жуткая тварь, которая до усрачки перепугала местное зверьё, ушла уже далеко. Не иначе, как какой-то суперхищник…

Наполнив фляги и, наконец, заставив себя поесть, я двинулся дальше. Дорога шла под уклон, позволяя оценить открывающиеся виды. Прямо от подножия гор начиналась Страшная Пуща. И да, тут её полоса была поуже — чем если идти от поста наблюдения, где при спуске она простиралась до горизонта.

Была видна и река. Её лента просматривалась к северу, где лес