Закрытые. Жизнь гомосексуалов в Советском Союзе [litres] - Рустам Александер

первого больного СПИДом; я убежден, что он уже есть в СССР. Не может быть, чтобы его не было, – сказал Вадим Покровский аудитории. Перед ним сидело несколько десятков врачей в белых халатах, собравшихся послушать лекцию о СПИДе. Все внимательно слушали его и делали записи[314].

К своим тридцати двум Вадим Покровский успел стать важнейшей фигурой в борьбе со СПИДом в СССР. Сын выдающегося советского эпидемиолога и президента Академии медицинских наук СССР Валентина Покровского, Вадим решил пойти по стопам отца и посвятить жизнь изучению вирусов. Новости о СПИДе, загадочном заболевании, которое, как позже выяснилось, было вызвано вирусом, озадачили и заинтриговали Покровского. В итоге изучению нового вируса он посвятил всю свою медицинскую карьеру. К 1987 году Покровский успешно защитил диссертацию по СПИДу и даже открыл в Москве лабораторию по тестированию на ВИЧ, где советские граждане могли анонимно проверить кровь на наличие антител.

Несмотря на то что советские врачи старшего поколения все еще не торопились публично признавать, что СПИД может представлять опасность в СССР, уверенно заявляя, что из горстки случаев, зарегистрированных на территории Советского Союза, большинство приходилось на иностранцев, в кулуарах они призывали коллег противодействовать эпидемии. К концу 1987 года, когда советская кампания по дезинформации стихла, Министерство здравоохранения СССР посвятило СПИДу широкую просветительскую кампанию и открыло сеть центров тестирования, которые занимались в основном проверкой донорской крови. Большинство чиновников от здравоохранения были убеждены, что проверять стоит в первую очередь иностранцев, и ввели строгие требования к тестированию приезжающих из-за рубежа.

Несмотря на это, Покровский был убежден, что советские чиновники копают не там. Он считал, что вирус наверняка уже циркулирует среди советских граждан и регистрация первого случая СПИДа внутри страны – лишь вопрос времени. Он знал, что ни один советский пациент еще не был официально зарегистрирован только из-за отсутствия в клиниках оборудования для тестирования и невежества большинства врачей. Покровский также понимал, что ужасающее состояние советских больниц с постоянным дефицитом, плохими санитарными условиями и нарушением процедур, особенно в больницах вдали от больших городов, создавало благоприятные условия для распространения инфекции. Кроме того, в стране ощущалась острая нехватка презервативов, а те, что производились в Советском Союзе, часто были некачественными.

В 1987 году Покровский начал читать цикл лекций о СПИДе, чтобы повысить осведомленность о вирусе среди врачей Москвы и других крупных городов, а также поделиться новейшей научной информацией о нем. Покровский считал, что некоторые врачи уже могли вести больных СПИДом, не подозревая об этом из-за своего невежества в отношении заболевания. Постановке правильного диагноза препятствовали в том числе успокоительные заявления советских чиновников, утверждавших, что болезнь поражает только иностранцев, а в СССР в любом случае нет условий для ее распространения[315].

В конце февраля 1987 года, после одной из таких лекций в Москве, к Покровскому обратилась молодая врач Елена Фабрикова[316].

– Доктор, не хочу показаться смешной, но симптомы одного из моих пациентов, похоже, соответствуют всему, что вы сегодня описали, – тихо сказала она.

– Как думаете, у него СПИД? – спросил Покровский, показывая, что относится к предположению серьезно.

– Я не уверена. – Фабрикова пожала плечами. – Он недавно поступил в нашу больницу. Сейчас мы проводим анализы и пытаемся связаться с врачами, которые раньше лечили его здесь, в Москве. Он говорит, что подобные симптомы у него были еще несколько лет назад, в 1982 году, после возвращения из Африки. Тогда врачи не могли понять, что с ним происходит, но им удалось добиться некоторого облегчения симптомов. Теперь, похоже, они вернулись с новой силой.

– Вы позволите мне взглянуть на него? – спросил Покровский.

Фабрикова пригласила Покровского в проктологическую клинику, где она работала. Осмотрев пациента, Покровский убедился в правоте Фабриковой. Ее пациент, Владимир, имел все типичные симптомы СПИДа: его лицо, туловище, руки и ноги были покрыты сыпью, которая местами сливалась в бляшки. Фабрикова также ознакомила Покровского с историей болезни Владимира: с августа 1982 года по апрель 1983 года он лечился от болезни Крона в Москве. Затем вернулся в родной Рыбинск, где с 1983 по 1985 год пережил два эпизода опоясывающего лишая и пневмонию. В начале 1985 года у него появились симптомы саркомы Капоши, неагрессивного рака кожи, который обычно поражает пожилых мужчин средиземноморского и еврейского происхождения. В 1986 году Владимир обратился за медицинской помощью в Рыбинске, но местные врачи не смогли ему помочь. Тогда он вернулся в Москву и попал под наблюдение Фабриковой.

– Есть в нем что-то странное, доктор. Вы только взгляните на эти крашеные волосы… – шепнула Фабрикова Покровскому после того, как они осмотрели Владимира. – А еще он пользуется косметикой, как женщина[317].

Покровский и сам отметил несколько женоподобное поведение пациента, и, хотя на долю секунды врач задумался, не связано ли это с состоянием здоровья Владимира, поначалу он отбросил эту мысль. Покровский посоветовал Фабриковой проверить Владимира на ВИЧ, но, когда она попыталась объяснить это главному врачу клиники, тот впал в ярость.

– Что за бред вы тут несете? Вы в своем уме? – огрызнулся он, ударив кулаком по столу.

– Я убеждена, что у него ВИЧ. Мы обязаны его проверить, – настаивала Фабрикова, не желая уступать[318].

При поддержке Покровского Фабриковой удалось убедить главврача дать добро на тестирование Владимира. Анализ, проведенный 7 марта 1987 года, показал, что в его крови присутствуют антитела к ВИЧ. Врачи также диагностировали саркому Капоши и установили, что Владимир действительно страдает от прогрессирующего СПИДа[319]. Его перевели в московскую инфекционную больницу № 2, где врачи, лечившие его в 1982 году, сразу узнали бывшего пациента. После недолгих раздумий Фабрикова и Покровский сообщили новость Владимиру, который уже подозревал, что болен СПИДом, – он тоже читал газеты.

Владимир был опустошен, но старался держать себя в руках и не падать духом.

– Уже в 1982 году я подозревал, что в Африке заразился чем-то ужасным, – признался он Покровскому.

* * *

Покровский взялся лечить Владимира и ответил на все вопросы о болезни, объяснив пациенту, что может ожидать его в дальнейшем. В отличие от других врачей, которые, казалось, мало сочувствовали Владимиру, Покровский относился к нему с добротой и состраданием.

– Доктор, откуда у меня эта болезнь? Что я сделал не так? – спросил как-то Владимир, лежа на кушетке в кабинете Покровского в Институте эпидемиологии.

– Ну, то, что у вас внутри, – это вирус, которым можно заразиться в результате переливания крови или незащищенного сексуального контакта. Врачи также отмечают, что риск заражения велик у гомосексуалистов и проституток, потому что они более склонны к беспорядочным половым связям. Вам когда-нибудь делали переливание крови?

– Нет. – Владимир покачал головой. – Знаете, поскольку я все равно умру, я могу сказать вам правду. Я гомосексуалист, и во время командировки в Африку у меня были сексуальные отношения с мужчиной из Танзании. Когда я вернулся из Африки, я был слишком напуган, чтобы кому-то в этом признаться, но теперь мне все равно.

– Спасибо