Падающая Звезда - Гарри Гаррисон

– Здорово, честное слово, здорово, – хихикал про себя режиссер, потирая руки. – Они вошли в атмосферу как раз во время показа схемы такого пожара. Ничего себе подгадали!

– Я не знаю, – сказал Флэкс. – Клянусь Богом, просто не имею ни малейшего представления.

– Я понимаю, мистер Флэкс, и в самом деле ценю вашу позицию. – Дилуотер чувствовал усталость и боль в его голосе и понимал, что спрашивать Флэкса больше нельзя и нельзя на него давить. – Эта линия будет подключена, я «сам буду стоять рядом и вместе со всеми ждать каких бы то ни было известий. Мы будем молить Бога, чтобы вести оказались добрыми.

Дилуотер медленно повесил трубку и оглядел кружок смотревших на них людей.

– Больше пока ничего не известно, – сказал он.

– Они должны знать! – вскричал президент Бэндин. – Восемь миллиардов вложено в оборудование, а они не могут найти решения? Они что, не могут просто посмотреть в свои телескопы?

– Они делают все технически возможное. Через минуту-другую мы будем знать, что именно происходит.

Бэннерман подошел к большому столу-планшету, где красной точкой помечено было местоположение «Прометея» в момент последнего сеанса связи.

– Лучше, если бы они это узнали поскорее. Если эта штука упадет сейчас, то это произойдет над океаном. Но если она останется на орбите еще несколько минут, то свалится прямо на Лос-Анджелес.

Все смолкли. Не было слов, чтобы передать те чувства, которые возникли в преддверии столь невероятной, но вполне возможной трагедии.

– Ничего, – произнес Кук. – Пока еще ничего. – Он взглянул на космос, на звезды, ничего перед собой как бы не видя.

– Они не могут сгореть, не могут, когда мы совсем рядом! – сказал Декоста. Он расстегнул привязной ремень и, оттолкнувшись ногой, выплыл из кресла. – Я надеваю скафандр.

– Не знаю, будет ли у тебя возможность воспользоваться им.

– Ты думаешь, я это знаю? – В голосе его звучали горечь и злость. Он отпер шкафчик и вытащил скафандр. – Знаешь, это все равно что постучать по дереву. Так делают даже те, кто вовсе не суеверен. Я надеваю эту штуку и собираюсь ею воспользоваться, слышишь?

– Знай наших, львенок, – Кук попытался пошутить, улыбнуться, но у него это плохо получилось. Он включил передатчик:

– «Челнок» вызывает Центр управления полетом. Вы слышали…

– Пока ничего нового, – сказал Флэкс. – Прости, Кук, пока ничего. Продолжаем работать по программе, вам предстоит включить двигатели примерно через двадцать минут.

– Роджер. Связь окончена.

Флэкс забыл про усталость, забыл про все на свете. Нужно же, чтобы все закончилось именно так, когда до спасения рукой подать. Он посмотрел на счетчик времени. Меньше часа до сближения…

– ..что-то слышим…

Голос из динамика встряхнул всех, как марионеток на нитках, все разом повернулись к радиоприемнику, который шипел и хрипел от помех. Наконец до них донеслись еле различимые слова:

– ..в... управления полетом... примите… «Прометей»…

Глава 43

– Все кончилось, – сказала Коретта, – Огонь, горящие обломки, их больше нет.

– Уже минут пять как нет, – кивнул Патрик. – Теперь все мы на последней орбите.

– Что ты хочешь сказать? – поинтересовалась Коретта.

– Мы были в перигее, самой близкой к Земле точке нашей орбиты, когда зацепили атмосферу. Еще немного, и мы просто сгорели бы. А мы лишь слегка ее задели, чиркнули, как голыш по воде, и оторвались. Теперь мы с точностью почти до минуты знаем, сколько времени у нас осталось. При следующем перигее мы упадем. Так что чуть больше часа. – Патрик пошарил вокруг себя и включил переговорное устройство. – Центр управления полетом, говорит «Прометей». Мне необходимо связаться с «челноком».

– Роджер, Патрик. Я слушаю.

– Как твоя птичка, Куки?

– О'кей, все в полном порядке.

– Когда рассчитываешь встретиться с нами?

– Минут через сорок.

– Нормально, если вы успеете вовремя. Должно хватить времени на стыковку и на переход к вам. Хорошо бы ты сумел взять нас уже при первом заходе.

– Постараюсь, Пат. Сделаю все, что в моих силах.

– Не сомневаюсь, Куки. Связь закончена.

Надя подождала, пока закончится сеанс связи, и спросила:

– Есть ли у нас время для декомпрессии и подготовки к эвакуации до момента стыковки?

– Да, времени более чем достаточно, – сказал Патрик.

– Пожалуйста, вы не могли бы... мои глаза… Мне что-то мешает... даже больно немного…

– Тебе следовало сказать об этом раньше. Григорий, загерметизируй пока, ты знаешь, где контрольные кнопки. – Патрик нащупал соседнее кресло и дотронулся до Надиной руки, погладил ее по плечу, крепко сжал пальцы, поняв, что про нее они забыли, что она старалась не отвлекать их, пока все были так заняты. Ослепшая, закованная в броню скафандра, совершенно безропотная.

– Прости нас, – сказал Патрик.

– Не говори глупостей. Ты сделал для нас все возможное.

– Герметизация завершена, – оповестил Григорий, расстегивая и снимая шлем. После застоявшегося внутри скафандра запаха собственного тела даже консервированный, бедный кислородом воздух кабины казался восхитительным. Коретта уже сняла свой шлем и теперь помогала Наде.

– Сейчас я сменю повязку и сделаю тебе укол, – приговаривала она.

– Я не хочу спать, – голос Нади прозвучал неожиданно резко.

– Не беспокойся, милая. Только чуть-чуть, чтобы снять боль. И Патрику тоже.

Она уверенно взялась за дело – Григорий не сводил с нее глаз. Ему, блондину, ее густые темные волосы казались прекрасными. И кожа – смуглая, теплая, нежная… Она не походила ни на одну женщину из тех, кого он встречал раньше. Ему хотелось наклониться и поцеловать ее в шею, прямо над жестким воротником скафандра, но мешать было нельзя. И он уставился на часы, отсчитывающие полетное время, потом – через иллюминатор во тьму.

– Когда Коретта закончит, нам придется снова разгерметизироваться. Я должен выйти и завершить программу «Змеиное кольцо».

– Нет! – Коретта похолодела от его слов и повернулась к нему. – Нам теперь это не требуется... они же совсем близко.

– В любом случае наш корабль должен быть уничтожен полностью. Ради людей на Земле.

– Но ты же слышал: Центр управления считает, что «Прометей» упадет в океан…

– Этого недостаточно. Вероятность, что он упадет, например, в Калифорнии ничуть не меньше. Я не могу допустить, чтобы эта вероятность стала реальностью.

– Боюсь, у нас нет выбора, – произнес Патрик. – Мы сделали все, что было в наших силах, и ты вряд ли в состоянии довести программу до конца. Вполне вероятно к тому же, что астроскаф снесло. А без него ты не сможешь снова добраться до двигателей.

– Об этом я не подумал! – сказал Григорий. Он резко повернулся, неуклюже замахал руками и ногами, стукнулся о стенку у иллюминатора, потом выровнялся и прижался лицом к холодному стеклу. Видна была только внешняя сторона крышки люка. Больше ничего. – Его снесло, – сказал он устало. – Так что об этом нечего и говорить.

Коретта переломила пополам шприцы одноразового использования, сунула в накопитель отходов и бросилась к нему. Однако поспешила, забыв про невесомость, так что ей пришлось покрепче ухватиться за него, чтобы не удариться. Она так и не выпустила его руку.

– Почему ты так горюешь? Мы ведь сделали все, что смогли. Нас не в чем упрекнуть.

Он напряженно всматривался в забинтованные лица пилотов, и на его лице отражалась головная боль. Когда он заговорил, то только она смогла расслышать его тихий шепот:

– Я хотел сделать все как следует, это было так важно. Посмотри на них, они же ослепли, и, наверное, навсегда. В этом виновата моя страна, и мне так стыдно. Я полагал, что как-то смогу... возместить ущерб, если все сделаю как надо. Если уничтожу угрозу человечеству.

– Но ты же слышал: это ведь не Советский Союз выстрелил по «Прометею». Это какой-то один безумец… Григорий криво усмехнулся.

– Ты совсем ребенок, дорогая! Ты очень красивая женщина, но все равно сущий ребенок. В моей стране таких несчастных случаев не бывает. Все было решено заранее, а потом нашли козла отпущения…

– Козла? Но я верю, верю всему, что ты говоришь. Хотя теперь ты уже бессилен что-либо изменить – так что лучше выбрось это из головы. Если только этот «челнок» не опоздает, мы все останемся живы и успеем вернуться в штат Флорида как раз к обеду.

Она смотрела своими широко открытыми темными глазами прямо в его голубые глаза, потом наклонилась и поцеловала в губы. Металлические кольца их скафандров звякнули, и ей пришлось слишком сильно тянуться, чтобы достать до его рта. Они могли бы показаться смешными – две толстые неповоротливые фигуры, запеленутые в металл и пластик, – но смешными они не были. Он тоже поцеловал ее, глазами сказав ей больше, чем можно сказать словами.