Русь уходящая: Рассказы митрополита - Александрова Т. Л.

И вот — такой образованный монах, долго работавший в средствах массовой информации вдруг избирается Патриархом. Кто знает обстановку, недоумевали: неужели не нашлось более почтенного человека? А он–то как раз оказался человеком очень почтенным — монахом убежденным, по призванию, и притом — усвоившим все достижения европейской цивилизации. И когда я побывал в Египте второй раз — лет через десять–пятнадцать после начала его деятельности, и попал в коптский монастырь — я его не узнал. По пустыне наш джип шел как по асфальту. Никакого самума не было, все было тихо, спокойно, но на песке еле отпечатывались протекторы — настолько он был слежавшийся. Однако этот песок все время в движении, он все время перемещается. И среди этой пустыни древний, маленький, полуразрушенный монастырь превратился в оазис. Насколько хватает глаз — зелень, огороды, растут пальмы. Идут паломники — нарядные, веселые, улыбающиеся. Монахи — жизнерадостные, сильные, молодые люди. Вот что могло сделать одно желание превратить пустыню в цветущий оазис, в котором Патриарх Шенуда, — ныне уже почтенный старец — был главным движителем процесса.

А наряду с этим есть хижина из плитняка, покрытая частью плитняком, частью тростником, и сидит в ней старый монах в рубищном одеянии из грубой шерсти или, может быть, льна. С ним очень трудно говорить, потому что он не знает по–русски, а я не знаю его языка, кто–то мне что–то переводит. Я был у него несколько минут, мы просто сидели и молчали, потом я задал вопрос по поводу устроения нашего монастыря, который я тогда только что получил; он поклонился и односложно ответил через переводчика — этим встреча и закончилась. Но ощущение живого общения, когда люди настраиваются на одну общую волну, снимает даже необходимость разговора. У этого монаха вообще ничего нет — только какая–то связка из тростника, на которой он сидит. Зато он в своем внутреннем созерцании обнимает все <285>нужды мира. Это подвижник, отшельник. Вокруг него кипит монастырь, ходят люди, а он в своем отдалении переживает за всех. К нему подходят — на него достаточно только посмотреть, поцеловать его руку, упасть перед ним на колени.

Соединение активности сильного, яркого, европейски образованного — но природного копта, египтянина Шенуды и духовной силы старцев, которых он сохранил, — это и было вкладом Церкви в современный процесс цивилизации. Едва ли кто поедет смотреть новостройку в том же самом Египте. Едут смотреть пирамиды, едут смотреть акул в Красном море; кто может, кто хочет — те карабкаются высоко на Синайскую гору — на 3 000 метров над землей — преимущественно ночью, потому что днем очень жарко, если Вы приехали туда от мая до ноября. А кому повезет, те могут поехать в дальний монастырь и посмотреть вот на такого старца, который как генератор духа поддерживает тех, кто работает вовне. Сейчас, кстати, ученые пришли к выводу, что мысль имеет вес. Мыслить, молиться — это то же, что участвовать в социальной жизни.

Древнее понимание красоты: красота в гармонии. Есть очень красивые лица, антропометрически правильные. Но если внутри человека разлад, если зло захватывает его, то лицо становится некрасивым. И наоборот — могут быть неправильные черты лица, но при внутреннем благородном содержании, духовной насыщенности внутреннего состояния, это лицо воспринимается как самое красивое. Гармония формы и внутреннего содержания и является той красотой, которая способна спасти мир. Именно этой красотой создается христианская цивилизация, охватившая ареал от Эфиопии на юге до Исландии на севере.

В Эфиопии, надо сказать, — самые красивые женщины. Это признают и в самой Африке и за ее пределами. Действительно, очень правильные, хотя и типично африканские, черты лица, грациозные движения. Я побывал в нескольких местах Эфиопии, поэтому скажу: красота — отличительный признак если не каждой эфиопской женщины, то, во всяком случае, большинства.

<286>Отсюда, из верховий Нила, Царица Южская некогда отправилась в Палестину, чтобы увидеть талантливого сына царя Давида. И как говорят, не только ребенка оттуда унесла, но еще и скрижали завета прихватила. Во всяком случае, экскурсоводы в Эфиопии уверяют, что скрижали хранятся у них. Я просил: «Ну, покажите!» — но они всегда отвечали: «Нет–нет, сегодня закрыто!»

Когда мы начинали свои экуменические контакты, был такой случай: миссионеры, прибывшие в Африку, встретились с вождем племени, который, оценив добропорядочность их намерений, представил их своим соплеменникам следующим образом: «Не смотрите, что они белые, душа у них такая же черная, как у нас».

Сейчас в нашей тихо идущей дискуссии об отношении к этим Церквам есть разные мнения, есть и резкие суждения об их «неправославии», есть и более мягкие. В принципе их и наше богословие, чуточку различаясь в терминах, содержание имеет общее — так что, при условии согласования терминологии, возможно было бы и воссоединение. Я занимался этим вопросом несколько лет, участвовал в дискуссиях с греками, которые очень долго отстаивали свои крайние позиции, но потом пошли на уступки — зато появились наши противники соглашения с этими Церквами, таким образом, вопрос завис и наметившееся воссоединение отодвинулось на неопределенное время, — но, тем не менее, личные дружеские связи у нас существуют и с Армянской, и с Коптской, и с Эфиопской Церквами, и с Церковью Южной Индии, и с так называемой Сиро–яковитской церковью, так что общаемся мы вполне дружески, но служим врозь. Для нас, естественно, особенно болезненно сказывается рубеж с Армянской Церковью, потому что армянская диаспора — одна из древнейших на территории славянских земель. [131]

<287>

10. Замечательные личности

Папа Иоанн XXIII

Папа Иоанн XXIII был человек очень интересный, смелый на язык. Когда он был молодым прелатом и папским нунцием в Болгарии, во время большого светского приема и обеда рядом с ним посадили некую влиятельную особу в очень смелом декольте. Молодой прелат весь обед сидел, потупив очи в свою тарелку, а когда официант стал обносить всех фруктами, он взял у него вазу и поднес даме: «Мадам, я прошу вас взять яблоко» — «Монсеньер, что вы делаете, такая честь…» — «Мадам, я прошу вас взять именно яблоко, потому что Ева, только съев этот плод, поняла, что не совсем одета». Не знаю, был ли в действительности этот эпизод, но мне его рассказывал племянник Папы, Марк, ныне епископ.

Он также показывал мне в Риме его виллу. До Иоанна XXIII Папой был Пий XII, человек очень суровый. Он держал колоссальную службу безопасности, за стол всегда садился один, а когда гулял по саду, там никого не должно было быть кроме охранников. Когда избирали Иоанна XXIII, исходили из соображений, что это недалекий старичок, который недолго будет править. Однако он оказался человеком ярким и совершенно иного склада, нежели прежний Папа. За стол он садился с целой толпой родственников и гостей, а когда в первый раз вышел гулять в сад, с ним произошел такой случай. Садовник, попавшись ему навстречу, бросился от него бежать, а он пустился вдогонку. Человек он был полный, грузный, бежать ему было нелегко. В конце <288>концов он закричал этому садовнику: «Куда же вы от меня бежите, я же Папа!» Тот на бегу отвечал: «Я вижу, что Папа, потому и бегу! Нам раньше никогда не разрешали смотреть на Папу!»

Вилла его представляла собой простой деревенский дом с птичником. После смерти Иоанна XXIII в ней так и продолжали жить его родственники.

Архиепископ Макариос

Архиепископ Макариос был очень милый, приветливый человек. на Кипре его все любили и когда он умер, от Никозии до Киккского монастыря, где его хоронили, народ стоял сплошной цепью — где–то гуще, где–то реже, но без перерыва.

Как президент он ездил в сопровождении эскорта автомобилей и мотоциклистов, а после того, как на него было совершено покушение, его часто сопровождал также вертолет. Но когда он, как архиепископ, ездил служить по кипрским городкам и деревням, при нем не было почти никакой охраны — иподьяконы, дьяконы, — и иногда один автомобиль сопровождения. Однажды он приехал в деревню, где его особенно любили. Там заранее готовились к встрече высокого гостя, которая должна была происходить в церкви, а приветственную речь должен был говорить с амвона учитель местной школы, как самый образованный человек. У греков, как и у католиков, проповеднический амвон расположен очень высоко. Учитель, маленький толстый грек, принес тщательно подготовленную речь (в высокопарном византийском стиле) и заранее взобрался на амвон. Но, когда архиепископ Макариос подъехал к деревне, весь народ выбежал из церкви и бросился встречать его за околицу, и учителю пришлось слезть с амвона и бежать вдогонку за всеми. Прибежав на место, он не растерялся, взобрался на кучу сухого навоза и торжественно начал свою речь: «Ваше Блаженство! В этот знаменательный день, стоя на сем священном и возвышенном месте, я хочу приветствовать Тебя…» Этот пример я всегда приводил, преподавая <289>в Академии, когда объяснял, как не надо готовиться к проповеди: ведь обстоятельства могут измениться.