Квестер - Андрей Владиславович Немиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какой?
— Что «какой?» — удивлённо обернулся Хась — Ты о чем, Глазик?
— Да… так, ни о чем. О своём задумался. — Гласс даже не заметил, что вопрос самому себе он задал вслух.
— А! Ну-ну! — понял Хась, внимательно вглядываясь в тусклом свете в грустные глаза Гласса — Смотри только, не шибко задумывайся! А то не хватало нам тут ещё первого цифрового сумасшедшего, сrazy digital, бляха!
— Ладно, ладно: пошутил и будет! Всё норм! — наконец внятно ответил Гласс и Хась, удовлетворённый тем, что друг ещё в своём уме, отвернулся.
Док в полголоса затянул какую-то песню и прибавил шагу, Хась, подпевая, припустил следом. Гласс не отставал. Быстрый темп ходьбы в сочетании с темнотой и тишиной ещё сильнее понуждали думать. Мысли бурлили в его голове неистовой симфонией, казалось, они даже освещают траву вокруг. Образы и судьбы проносились, как метеоры, в его сознании: Тюлефан, Тестер, Мэни, Омар… Хась, Док, тот «чистильщик», которому он орал «GIVE ME A GUN AND GO OUT!», другой «чистильщик», так и не успевший разрядить в него свой делейтор, земные друзья и подруги, родственники, знакомые…, и все они звали его, показывали, куда идти, и он шёл: в гору, в гору, в гору, всё время в гору,… голова опущена, пот градом, и ничего не видно, кроме красной пыльной дороги, а они стоят по краям её и кричат, а что кричат — он не может понять, потому что они кричат вразнобой и на разных языках, но кричат что-то такое, о чем хорошо знают, о чем хотят сообщить ему…
А почему он идёт с опущенной головой, глядя на эту бесконечную красную пыльную дорогу, глядя себе под ноги?
Потому, что на плечах у него — огромная тяжесть, которая не даёт ему разогнуться.
А что это? Что он несёт на плечах, что отдаётся дикой болью в спине? Крест, как у Христа? Камень, как у Сизифа? Шпала, как у Павла Корчагина? Трудно сказать, он не видит, что это… Но это что-то очень тяжёлое, жёсткое и неудобное. И, в общем, не нужное, чужое… То, что он несёт, вызывает странные желания и чувства: он хочет бросить его, но боится уронить, и при этом — понимает, что оно никуда не упадёт. Так что же это? И есть ли конец у этой жуткой красной дороги в гору? И о чем ему хотят сказать люди, стоящие по обочинам?
Бум! Гласс врезался в спину внезапно остановившемуся Хасю.
— Э, полёгче, брателла! — воскликнул недовольный Хась. Гласс обошёл его и оказался на краю глубокой пропасти, которая пересекала равнину надвое. Глянув вниз, он спросил у Хася:
— А где Док?
— Ищет спуск. Но, думаю, лучше нам остановиться здесь. Кто знает, что там, в этой пропасти! — Хась развернулся в темноту и сказал негромко:
— Эй, Док! Двигай назад! Привал делать будем!
— Иду! — отозвался Док, и стало слышно, как он движется на голос. — Нету здеся спуска, а прыгать боязно — вдруг в пустоту угодим… Привал, однако. Спокойной ночи, малыши!
Глава пятнадцатая
1
В кабинете глава «Индисофта» Чарльз Грубер разговаривал с начальником службы безопасности 55-й лаборатории.
— Итак, мистер Мэлвиз, вы пришли ко мне только для того, чтобы сообщить об обнаружении в «даблфайве» двух голубей?! И что в этом такого? Бедные птицы селятся везде, где им удобно. И гадят так же…, — Грубер уже не скрывал своего раздражения: он-то думал, что этот юнец Мэлвиз вновь пришёл с какой-то бедой. А тут — голуби…
— Сэр, помещение вентколлектора, где их нашли, было превращено в клетку, — с едва заметной обидой ответил глава службы безопасности. — Голуби не могли сами ни попасть в него, ни вылететь на волю! Мало того, там установлены автокормушка и автопоилка, причём самодельные.
— То есть, вы хотите сказать, что кто-то держит в десятой лаборатории голубей? Непорядок, конечно… А причём здесь эти, как их…, авто…кормушка и поилка, и чем самодельные отличаются от несамодельных?
— Мистер Грубер, сэр! — сказал Мэлвиз, немного нервничая. — Ведь если бы эта автокормушка и эта автопоилка, были бы фабричного изготовления — нам бы ничего не стоило проследить покупателя. А в случае с самодельными устройствами этого сделать нельзя. Мало того, в этой «клетке» практически не за что «зацепиться»: ни следов, ни отпечатков пальцев!
— Ну…, значит туда давно никто не заходил…, — подчеркнуто безразлично протянул Грубер, листая бумаги. — А обязательно ли нам, дорогой мой Мэлвиз, знать, кто держал голубей в вентколлекторе?
— Да, сэр, обязательно! Ведь это — почтовые голуби!
Грубер аж подпрыгнул.
— Почтовые…? Что ж вы сразу-то… И кто-то их уже использовал… по назначению?
— Видимо, да, сэр! Решётка на окне открывалась и закрывалась несколько раз и не так давно.
— «Не так давно», это когда?
— От трёх до четырех месяцев, сэр. Возможно — до полугода! Царапины на металле относительно свежие.
Грубер вскочил и зашагал по кабинету. Разговор моментально принял совершенно иной характер.
— Что вы там говорили, Мэлвиз, о кормушке?
— Кормушка и автопоилка были самодельные, чтобы по ним нельзя было вычислить покупателя. Дело в том, что в Бюро часто находили преступников по приобретённым ими и позже найденным нами вещам: оружию, одежде, продуктам… Я уверен, сэр: тот, кто принёс в вентколлектор птиц, был хорошо проинструктирован о методах розыскной работы. Так тщательно людей готовят только в Бюро…, или в учреждениях, подобных Бюро.
— Не хватало ещё! — нервно буркнул Грубер. Он ещё надеялся, что всё это — только домыслы скучающего «оперативника».
— Увы, сэр, но, похоже, мы действительно имеем дело с профессионалом уровня ФБР. Если бы всё это — голуби, «клетка», кормушки, — было делом рук «любителя», пожелавшего вынести наши секреты за пределы «Индисофта», то он бы чего-нибудь, да упустил. А здесь, повторяю, никаких «зацепок»!
— О, Господи…, но КТО?
— Позвольте продолжать, сэр? — Мэлвиз был несколько взволнован, но прекрасно держал себя в руках, чего нельзя было сказать о Грубере. Чарльз всё это время шагал по кабинету, словно взбесившийся циркуль, последние же слова шефа службы безопасности буквально пригвоздили его к месту.
— Как, это ещё не всё?
— Сэр, я решил выяснить, куда полетит голубь, если его выпустить из этой импровизированной
