Никита Добрынич - Владимир Голубев

В результате дорога из Брянска ушла под воду, и переправа стала возможной только на пароме или лодке.

За две недели отряд под началом Олега и Никиты прошел тысячу километров и достиг Берестье. От Пинска ехали зимником, удачно миновали крупные реки и розлив Западного Буга стал для Никиты неожиданной оплеухой.

— Пару недель нужно будет обождать, — Олег остановил свою лошадь рядом с Никитой. Никита нахмурился, промолчал, нервно подергивая левым глазом.

— Ты посмотри в бинокль, город поляки сожгли, — обратил внимание брата на Берестье Валера.

— Опасное это дело обладание огромным богатством. Как магнит притягивает неприятности. Сначала смерть и разорение купца, затем смерть его дочери и гибель её слуг, наконец очередь Берестье, — философски изрек Олег.

— Ты когда комеса в этот ряд достраивать начнешь, то учти, его смерть будет по другой причине. Я за богатством не гонюсь, — желчно произнес Никита.

— А я гонюсь! И мне, и моему отряду серебро ох как нужно! — возразил Олег.

— В «твоем» отряде половина бойцов мои. Лучшая половина! — окрысился Никита.

— Хорош собачиться! Вас слышно. Или громкость убавьте, — примиряюще сказал Валера и кивнул в сторону личной охраны.

— От этих дальше не пойдет, — успокоил Олег.

— Я пошлю чехов в город договориться с воеводой о нашем постое, — перевел разговор на деловые рельсы Никита.

— Если воевода жив, — усмехнулся Олег.

Развалины города еще дымились, хотя прошла неделя после отъезда поляков. Отряд впустили в город из-за страха, тех дружинников, что остались в живых, поляки увезли с собой в плен, надеясь на выкуп, и город остался беззащитен. Жадность комеса не имела границ. Оставив Никиту обустраивать отряд на отдых, неугомонный и жадный до приключений Олег отобрал полусотню и выехал в разведку. Местных проводников он набрал в добровольно-принудительном порядке.

— Осталась всего пара часов светлого времени. Глупо ехать, — уговаривал Олега остаться Валера.

— Не два, а полных четыре. Ты лучше завтра судно пошли на разведку вниз по течению. Выбери самое быстрое. Река разлилась пару дней назад, далеко уйти поляки не могли.

— Опасно. Льдины с верховьев еще плывут, деревья поваленные.

— Сам останься, не рискуй. Никита пусть остудит свой норов. Купнется разок, мозги, смотришь, на место встанут. Месть — это блюдо, которое …

— Знаю!

Уже через час отряд сделал короткий привал, чтобы дать проводникам возможность осмотреться. Олег, устроив им форменный допрос, остался недоволен. Оба предложенных варианта шли по залитой водой ложбине целых пять сотен метров. Короткая дорога, к тому же, пересекала дважды небольшой ручей. Длинная дорога выводила в лесную деревушку, где можно было отогреть лошадей. Олег решил поберечь лошадей, за выносливость людей он не волновался. Насчет деревни проводники ошиблись. По странному стечению обстоятельств небольшой отряд поляков недавно погостил там и оставил после себя пепелище. Зимник лежал далеко в стороне и для всех такой поворот стал неожиданностью.

— Они мне попадутся, — ворчал сотник, — я им, поганцам, ноги повыдергаю.

— Я тоже рассчитывал поспать в тепле, — поддержал его Олег и рассмеялся, — уговаривал меня Валера переночевать в Берестье!

— Деревню поляки сожгли сегодня утром. На углях нам будет спать тепло. Еще дымятся … В этом смысле хорошо — не замерзнем ночью. Но как они неосторожны, дым виден издалека, все окрестные жители предупреждены. Почему поляки не боятся мести? Разве что бежали далеко? Непонятно, мне непонятно зачем привлекать к себе внимание? Олег пожал плечами:

— Скорее всего, нет, думаю, отряд поляков застрял недалеко. Видимо вокруг много польских войск, вот они и ведут себя беспечно. Комесу нет смысла вести с собой такую махину, ополчение для него обуза, он наверняка бросил его здесь, а сам ушел в Польшу. Вот брошенное ополчение и куролесит. Без командования такие войска быстро превращаются в форменных бандитов.

— И нам эти бродячие отряды будут как палки в колеса, — буркнул сотник.

— Прорвемся. Ополчение — это трусливое стадо, наши полсотни разобьют пару тысяч бандитов-поляков, даже не поморщатся, — Олег, как всегда, презирал дилетантов.

— Сдается мне, что это даже не застава — отвлекающий маневр комеса. Слишком глупо собирать столько сил, чтобы затем покидаться стрелами впустую, — Никита задумчиво в бинокль берег, тщательно упаковал его в чехол и дал сигнал отбоя атаки.

— Отворачивай к левому берегу. Высадим раненых гребцов, — отдал он команду Сому.

— Им до Берестье не добраться, — проявил жалость Сом.

— Я всех гребцов уже списал на естественную убыль. Их семьи получили половину серебряной марки — риск погибнуть мною оплачен. Мне балласт не нужен, — негромко, но жестко ответил Никита.

Никита быстро выглянул и тут же резко спрятался за ствол дерева, по которому сразу же ударил болт, еще один расщепил кору и несильно стукнул в плечо. По спине пробежал холодок. Зажали поляки русский отряд жестко. Ни стрел, ни болтов не жалели, но в атаку не шли. Никита услышал пересвист десятников, они пытались собрать отряд для прорыва к реке. Русские слишком расслабились, встречая банды польских ополченцев, и разведка превратилась для них в прогулку. Наткнувшись, наконец, на полноценный рыцарский отряд были мгновенно отброшены, окружены, и чудом оставались в живых. Поляки сжимали кольцо окружения, и скоро следовало ждать выстрелов в спину из арбалетов. Их оказалось в рыцарском отряде неожиданно много. В наступившей перед атакой тишине, прозвучал далекий звук свистка Вадима. Никита давно научился различать на слух тональность каждого из свистков. Сразу же всколыхнул тишину леса пересвист десятников. Никита дождался паузы и засвистел, отдавая команду атаки.

В тылу у русских сосредоточились в основном арбалетчики. Их вырезали мгновенно, те заметались, оказавшись в клещах, и тем самым предрешили свою участь. Никита впервые почувствовал вкус боя, пьянящее чувство своей непобедимости, удачливости, всемогущества. У него всё получалось, поляки метались в страхе, а он резал их легко и без всякой жалости. Охотники слушались и понимали каждую его команду, даже не расслышав её. Гребцы, приведенные Вадимом, образовали плотную цепь, грозную, на первый взгляд. Поляки даже не пытались её атаковать. Основная часть врагов отстала, поляки били из луков и арбалетов по опустевшей части леса. Никита чувствовал небывалый прилив сил. Он легко передвигался, не чувствуя вес брони, его удары были мощные, стремительные, глаза, как будто видели всё, даже то, что происходило сзади. Никита слышал всех, и своих, и врагов. Ему чудилось, что он слышит запах крови, страха, пота, мочи и дерьма, исходящих от врагов, и равно, восторга, ярости и гнева — от своих охотников. Растерянные городские ополченцы с арбалетами расступились, и перед Никитой вырос наглый, уверенный в себе, высокий и жилистый шляхтич, лет тридцати. Целую минуту Никита бился с ним наравне. Противник ему попался опытный, верткий, а кривой меч поляка, скорее сабля, был тяжелее и длиннее, и отбивать его удары было не просто. Сзади накатывали враги, русские охотники проскочили вперед, к реке, вырезав всех ополченцев, не догадавшись помочь своему предводителю. Еще немного, и его убьют! Сулица ударила шляхтича в спину, вошла неглубоко, даже не застряла, наклонилась под собственным весом и упала на землю. Поляка повело в сторону, он нелепо взмахнул мечом, зацепил его концом за ветку, на мгновение замер, оставив открытой правую сторону. Никита продлил обманное движение сабли, поведя её вверх, и поляк ослеп на правый глаз. Шляхтич даже не вскрикнул, только попытался повернуться к противнику левой стороной. В два-три шага Никита сманеврировал так, чтобы путь к бегству был свободен и бросился к реке. Поляки выскакивали из-за деревьев, как чертики из шкатулки. Никите хватило одного взгляда, чтобы понять — это не ополченцы. Раненый лях бежал сзади, отставая всего на пару-тройку метров.