«Если», 2002 № 01 - Эдвард Лернер

— Хватит, замолчи! — возмутился Клаус. — Сколько можно издеваться!

— Не хватит! — жестко произнес Беркут. — Молчи, пока не дослушаешь до конца… Для того, чтобы логически обосновать свое отличие от прочих людей, этот человек выбрал какую-то единую черту всех обитателей рая. К примеру, для всех было обязательно принимать душ по утрам. «Мерзавцы! — возмутился наш герой. — Раз они моются, значит, они грязны. А из оного, в свою очередь, следует то, что они греховны! Я же чист и праведен, поэтому мыться больше не буду. Никогда!» Человек перестал мыться, и уже через две недели от него благоухало, как от старого козла… Вежливые люди рая поначалу терпели такое неприятное чудачество, но через некоторое время начали сторониться. «Ага! — возопил наш герой, — эти нелюди выдали себя. Они притворялись хорошими, но теперь не хотят общаться со мной!» Просьбы соседей помыться этот человек отвергал с искренним негодованием. «Я не моюсь, потому что у меня есть душа», — говорил он с фанатичным блеском в глазах.

— Корявая у тебя получилась басня, — перебил Клаус. — Дальше можешь не рассказывать — и так все ясно. Только потрудись объяснить, что общего между мытьем тела и методикой АПВ? Без этого все твои аллегории рассыпаются в прах.

— Для нас это обычно — заниматься психовизуализацией, — сказал Захаров. — Так же обычно, как мыться под душем… Мы не придаем этому действию ни религиозного, ни культового значения. Мы моемся под душем, и поэтому нас минуют кожные болезни, вши и блохи. Мы занимаемся АПВ и поэтому пребываем в гармоничном равновесии. Твое отвращение к психовизуализации кажется мне обычным неврозом. Преодолей это. Попробуй начать занятия, и ты поймешь, как много терял до сих пор…

— Это не невроз. У меня есть теория, объясняющая, почему ни в коем случае нельзя заниматься АПВ.

— Хорошо. Давай, излагай свою теорию.

— Я могу рассказать ее только Патрику.

— Экий ты упрямец! — Беркут наконец-то соизволил улыбнуться. — Ну ладно, будет тебе Патрик. Уже завтра будет.

— Правда? — удивился Клаус.

— Да. Он сказал мне, что ждет тебя завтра в полдень.

Завтра в полдень… Завтра… Клаус метался по огромному дому Беркута. Что он искал? Он и сам не знал.

Он просто спешил воспользоваться отсутствием хозяина, который исчез из дома вскоре после окончания разговора. Исчез, и все. Клаус нутром чувствовал, что Захаров будет отсутствовать долго, несколько часов (отправился посоветоваться с Патриком, как лучше перевоспитывать упрямого Клауса?), и теперь он торопился обследовать огромный дом, полный загадочных, непонятных предметов.

Клаус действовал почти бессознательно, как в бреду. Он сунул свой длинный нос в каждую щель на первом этаже, обшарил мастерскую, баню, склад и гараж, но ничто не привлекло его внимания, не заставило остановиться, осмотреться, задуматься. Второй этаж, жилые помещения. Кухня, столовая, спальни… Нет, не то, не то. Рабочий кабинет Беркута…

Клаус вдруг очнулся, вышел из полузабытья. Он обнаружил, что стоит в кабинете Алексея Захарова и в упор смотрит на картину, висящую на стене.

Пейзаж: осенний лес. Классическая школа: холст, масло. Неплохая работа, хотя ничего особенного. Кроме того, что это — единственная картина во всем огромном доме.

Как-то чужеродно она смотрится на стене. Так, словно ее повесили, чтобы прикрыть, спрятать что-то. Грязное пятно на обоях, к примеру. Кровавое пятно. Улику. След жуткого преступления, убийства.

Клаус усмехнулся, протянул руки вперед, схватился за края рамы и легко снял картину.

Ага. Вот оно что. Сейф, утопленный в стене. Дверца из тускловатого серого металла, абсолютно непрошибаемого на вид. А где же устройство набора шифра? Где хотя бы замочная скважина? Нет ничего — только простая ручка.

Клаус повернул ручку вниз, напряженно сжав зубы, едва не зажмурившись, ожидая ловушки, подвоха. Сейчас его шарахнет током — пять тысяч вольт. Или с потолка на голову свалится двухпудовая гиря…

Щелкнул внутренний замок, сработала пружина, и дверца открылась настежь.

Бог ты мой, вот оно что… Симпатичные пластмассовые игрушки. Любимые игрушки Захарова-Беркута? А почему бы и нет? Когда-то, еще при жизни обычных людей, Клаус и сам любил в них играть. Одна из таких пластиковых загогулин всегда лежала под его подушкой — как страховка от непредвиденных обстоятельств. Жизнь тогда была опасной…

На полке аккуратным рядком лежало пять пистолетов «Магнум-москито». Оружие, изобретенное в 2045 году. «Комар». Последняя модель автоматического пистолета, серийно производимая человечеством. Войны в этом году уже сходили на нет, но бытовая преступность еще существовала. Маленький симпатичный пистолетик для личной самозащиты. Серый пластик, никаких металлических частей. Вес — граммов пятьдесят. Капсулы-патроны — по десять штук в магазине. Игрушка…

Клаус взял «Магнум», покачал на ладони. «Комарик» кусался весьма серьезно. Бронежилет, конечно, его пули не пробивали, но при удачном попадании в незащищенные участки тела путевка на тот свет была гарантирована. Пуля со смещенным центром, взрывающаяся в тканях организма подобно маленькой бомбе. Для чего Беркуту понадобилось хранить пистолеты, давно уничтоженные во всем мире, запрещенные Вашингтонской конвенцией 2060 года? Чтобы на медведей ходить? Вряд ли. Это оружие было предназначено для стрельбы в людей. Именно в них.

Клаус открыл коробку, извлек белый пластиковый магазин, вставил его в рукоятку. Оружие к бою готово. Отлично. Жаль, испытать его негде и некогда. Ладно, пластик не металл, не ржавеет. Будем надеяться, что за столетия ничего с пистолетом не случилось.

Он зафиксировал кнопку предохранителя, опустил пистолет в карман. Пригодится. Так, что тут еще интересного? Древняя записная книжка в обложке из зеленого пластика. Мелкий трудноразборчивый почерк, да еще и по-русски… Но почитать стоит. За триста лет Клаус неплохо освоил русский язык, весьма распространенный среди новусов. Что там за секреты у Алексея Захарова?

Чтение заняло около часа. Потом Клаус положил книжку на место, закрыл сейф, повесил картину на место. Беркут, конечно, взбесится, когда обнаружит пропажу пистолета. Найдет поганца Клауса Даффи, и… И что тогда? Да ничего он Клаусу не сделает. Вряд ли он захочет, чтобы информация о том, что он хранит в своем сейфе, стала доступной остальным новусам. Охотничье ружье — это одно, а вот маленький пистолет для убийства людей — совсем другое. Да и содержимое записной книжки — та еще бомба. Ничего Клаусу не будет. Все обойдется.

Беркут появился через полчаса. Он обнаружил Клауса на кухне. Клаус Даффи сидел за столом и с наслаждением уплетал копченую оленину.

— Поем-ка я мясца напоследок, — сказал он. — Кто знает, когда еще доведется его попробовать?

— Все, дальше пойдешь сам, — заявил Беркут. — Вот по этой тропинке вперед, метров пятьсот. Увидишь высокий каменный забор. Встанешь перед воротами.

— И что потом? Кричать, звать хозяина?

— Тебя увидят. Не нервничай, Клаус, дальше все будет нормально. Считай, ты уже у Патрика.

— А ты не зайдешь к нему?

— Не зайду. Поеду домой.

— Почему?

— Потому что так надо, — отрезал Беркут. — Ну все, бывай.

— До свидания, — Клаус замялся. — Слушай, Беркут, не обижайся на меня, если что не так. Ну такой вот я сдвинутый — с вашей точки зрения, конечно. Могила меня исправит. Может быть, встретимся еще, полетаем…

— Ты мог бы летать сам, без меня, — буркнул Беркут. — У всех новусов разные способности к АПВ. Я протестировал тебя, и оказалось, что ты Эс-Ти.

— Это что еще значит?

— Superteaching, сверхобучаемый. Это означает то, что ты можешь осваивать руны в пять — десять раз быстрее, чем обычный новус. Также это означает то, что ты мог бы создать собственные руны. И, наконец, это значит, что из-за твоей психопатической лени мы, новусы, не получим какие-то очень важные для нас умения. Каждый Эс-Ти уникален. Руны могут создавать только сверхобучаемые. Вот так-то…

— А ты Эс-Ти?

— Да.

— Вот что означают твои слова «новус из новусов»… И много вас таких?

— Этого я тебе не скажу. — Беркут сел за руль вездехода, нажатием кнопки включил электродвигатель. — Дальше будешь говорить с Патриком. Он тебе много интересного расскажет. Если, конечно, захочет.

Беркут резко вывернул руль, рванул с места, его маленькая приземистая машина спрыгнула с кочки, пружинисто опустилась на толстые ребристые колеса и резво покатила вниз по склону.

Клаус двинулся по лесной тропинке.

Если резиденция Захарова напоминала небольшой форт, то место обитания Патрика Ньюмена тянуло на целую крепость. Не замок, а именно крепость — городок, окруженный высокой стеной, сложенной из бурых базальтовых камней, плотно подогнанных друг к другу. Стены уходили вправо и влево от ворот и терялись в мрачном пихтовом лесу. Вряд ли Патрик жил здесь один — не справился бы он в одиночку с обслуживанием такого города.