Звероловы. Сборник - Карл Гагенбек

не было возможности потереть сказочную лампу, чтобы тут же претворить в жизнь все желания. Над осуществлением моих планов долго и упорно трудился небольшой штаб художников, архитекторов, инженеров, садовников и рабочих, и мое создание лишь постепенно приобретало желаемую форму.

Блестели лопаты, сверкали кирки в руках землекопов, громыхали телеги и плавно катились по рельсам узкоколейки вагонетки, которые тянули рабочие слоны. Сорок тысяч кубометров земли пришлось убрать строителям для того, чтобы главный садовник Гинш с помощниками смог превратить эти пустыри в живописный парк. Высоко на вздымающихся ввысь остовах будущих горных сооружений гениальный швейцарский скульптор Урс Эггеншвилер с бригадой каменщиков и плотников при помощи резца и штукатурной лопатки изобразил альпийские утесы. Полые изнутри, они скрывают в недрах насосные станции и стойла для будущих обитателей зоопарка — диких животных из горных районов Гималаев. Одновременно вырастали стены современных отелей, павильонов и главного здания парка.

Работа непрерывно подвигалась, но в отличие от Берлинской ремесленной выставки или промышленной выставки в Сан-Луисе строили не бутафорию из гипса и Материи, а стремились впервые в мире создать животным всех широт возможность акклиматизации в северных условиях.

Когда 7 мая 1907 года гостеприимные ворота моего зоопарка открылись, деревня Штеллинген проснулась, словно спящая красавица от своего векового сна. Тысячи людей устремились по открытой к этому дню городской железной дороге в Штеллинген и направились через монументальный главный вход в зоопарк, украшенный скульптором Иозефом Палленбергом огромными вазами, поддерживаемыми бронзовыми головами слонов. Львы и белые медведи олицетворяли животный мир тропического и арктического поясов, тогда как бронзовые статуи сомалийских воинов и индейцев сиу, отлитые Франке-Берлином, символизировали выставки народностей двух континентов.

Я стоял у входа с цилиндром в руках и приветствовал почетных гостей, которые, следуя моему приглашению, проезжали в экипажах и автомобилях. Среди них были обербургомистры Гамбурга и Альтоны, сенаторы, послы и консулы иностранных держав, представители властей и знаменитости, владельцы пароходных компаний и торговых домов и особенно заметные гости — директора европейских зоологических садов, зоологи и любители животных. Упомянуть хотя бы одно имя из этой массы народа, значило обидеть многих милых друзей, которые помогали мне советом и делом и благодаря чьей помощи я имел возможность торжественно передать сегодня общественности мое создание — «рай животных». Кульминационным пунктом осмотра зоопарка был показ Фритцем Шиллингом в новом манежном зале замечательных достижений дрессировки по новой системе большой смешанной группы хищников — царей пустыни и вечных льдов, под командой их хозяина — человека. Позднее на торжественном банкете, посвященном открытию Штеллингенского зоопарка, директор Копенгагенского зоосада поднял полный юмора тост за процветание «рая животных», шутливо проведя параллель между этим «раем» и Эдемом, а меня и мою жену сравнивая с Адамом и Евой.

Голоса прессы и критиков, а таких тоже было достаточно, образовали впоследствии несколько пухлых томов. Штеллинген вступил в число зрелищных предприятий, и ежедневно толпы новых посетителей устремлялись в зоопарк, посещение которого наряду с непременной поездкой вокруг гавани и осмотра океанских пароходов стало обязательным для каждого приезжающего в Гамбург хотя бы на один день. Штеллинген был включен во все гамбургские путеводители как главная достопримечательность города. В Троицын день в первый год открытия в зоопарке побывало сорок три тысячи посетителей, а во второй год существования штеллингенского «рая животных» это число уже удвоилось. К этому времени с целью лучшей экспозиции выставок народностей и расширения новых помещений я соединил вторую часть земельного участка висячим мостом через Кайзер-Фридрих-штрассе с нынешним большим парком площадью около двухсот пятидесяти тысяч квадратных метров.

Там, где несколько лет назад можно было видеть лишь картофельное поле да заброшенные, поросшие бурьяном пустыри, теперь красуется цветущий ландшафт, характер которого хотя и не соответствует ландшафту Северо-Германской равнины, но зато отвечает той цели, для которой его создали. Горные формации и скалы подымаются ввысь, у их подножий расстилаются обширные зеленые луговины, блестят зеркальные воды прудов, через, которые на японский островок между покрытыми красным лаком храмовыми воротами перекинуты причудливые мостики. Горы, лощины и воды наполнены своеобразной жизнью, находящейся в непрерывном движении и открывающей перед взором зрителя все новые и новые восхитительные виды. Если направиться к большому зданию, где находится главный ресторан зоопарка, и затем, повернувшись к нему спиной, взглянуть прямо перед собой, то взору откроется редкая и грандиозная панорама: «рай животных».

На переднем плане замкнутое в широком кольце невысоких скал блещет зеркало большого птичьего пруда, по обоим берегам которого прогуливаются фламинго, журавли, пеликаны и ибисы, а поверхность воды усеяна бесчисленным множеством лебедей, уток и гусей разных пород. Вдали простирается африканская степь. Дромадер раскачивающейся походкой догоняет бегущее стадо зебр. Длинноногие страусы гордо выступают среди нежных газелей и антилоп. Но то, что представляется взору по ту сторону продолженной в глубине парка дорожки для посетителей, ближе к виднеющемуся загону, кажется совсем невероятным и сказочным. Лишь в нескольких шагах от описанных выше травоядных в открытом ущелье расхаживает группа львов, а еще дальше вырастает широкий гребень высоко вздымающихся гор, отроги которых до самой вершины кишат разными породами горных животных.

Неподвижно стоит на откосе маркорский козел, волнистая шерсть которого красиво выделяется на фоне голубого неба, но вдруг животное откидывается назад и в следующее мгновение, словно парящая птица, перескакивает через расщелину. Густо-рунные овцы из Северной Африки и знаменитые сибирские дикие бараны, гималайские дикие козы и множество других животных карабкаются по утесам со всех сторон. Свобода, которой радуются все эти создания, и призрачна и в то же время действительна. Львы могут в гроте свободно развивать свои силы, их отделяет от окружающего мира не решетка, а лишь широкий ров, который сделан невидимым благодаря густо посаженным деревьям. Иллюзия полная, так что большинство посетителей убеждается в действительном существовании рва, только пройдя предварительно по ведущему к нему вдоль края утеса узкому ходу.

Мои первые попытки держать животных в условиях такой свободы я предпринял еще в 1896 году на выставке в Берлине, где мне Королевским патентным бюро был выдан патент за № 91 492 на «панораму». Раньше чем строить подобные открытые помещения для зверей, я детально изучил способность к прыжку у разных пород животных. Хищники кошачьей породы были подвергнуты испытанию еще в моей большой наружной клетке на Нейен-Пфердмаркте. Чтобы установить, как высоко могут прыгать эти животные, мы укрепили на высоте трех метров от земли на пальмовой ветке чучело голубя. Впущенные в клетку львы, тигры, пантеры и леопарды заметили голубя и старались наперебой стащить добычу с дерева. Львы и тигры прыгали не выше двух метров. Черная пантера и