Демоны райского сада - Евгения Грановская

Пациент Вольский, седовласый, крепкий старик, разглядывал Машу мутноватым взором. Прежде всего он оценил ее золотисто-карие глаза, эффектно контрастировавшие с белокурыми волосами. Затем перешел к черному кардигану и белой полупрозрачной блузке.

Маша, в свою очередь, осмотрела комнату, остановила взгляд на столике с шахматной доской и спросил:

– Любите играть в шахматы?

– Иногда, – сипло проговорил старик.

– А где же срубленные фигуры?

Он не ответил. Но Маша и сама увидела: срубленные фигуры валялись в мусорной корзине, стоявшей рядом со столиком.

– Вы как будто распрощались с ними навсегда, – сказала она. И добавила почти без всякой связи: – Знаете, в одном провинциальном городке убийца оставлял на месте преступления шахматные фигуры[4].

– И как? – заинтересованно спросил Вольский. – Удалось его поймать?

– Удалось. Хотя и не сразу. Роман Родионович, я вот о чем хотела вас спросить: неужели за столько лет вы не нашли возможности выйти из этой клиники на свободу?

– Эта клиника – мой дом, – сказал Вольский.

– Дом? Я думала, что дом – это то место, которое принадлежит тебе и в котором ты чувствуешь себя защищенным от жизненных невзгод.

– Так и есть.

Маша подождала, не скажет ли он еще чего-нибудь, но старик молчал. Тогда она посмотрела на Стаса, как бы предлагая ему поучаствовать в беседе. И Стас вступил в разговор.

– Роман Родионович, где ваши дочери? – прямо, без обиняков спросил он.

– Они погибли, – ответил Вольский, не повернув головы и по-прежнему глядя только на Машу.

– Как это произошло?

– Наш дом сгорел. От моих девочек почти ничего не осталось. Это было давно.

– Вы уверены, что девочки не выжили в том пожаре?

– Если бы они выжили, я бы знал.

В разговор снова вступила Маша.

– Зачем вы подожгли дом? – мягко спросила она.

Вольский несколько секунд молчал, а потом глухо проговорил:

– Я должен был спасти их.

– От кого?

Старик усмехнулся странной, жесткой усмешкой и обронил:

– От дьявола.

– Значит, вы верите в дьявола, – констатировал Стас.

Старик посмотрел на него и спросил:

– А вы нет?

Данилов пожал плечами:

– Не знаю. Я не слишком-то религиозен.

– И как выглядит дьявол, который являлся вам? – спросила Маша заинтересованно.

Вольский усмехнулся все той же мрачной усмешкой и взглянул на стену. Там висел детский рисунок – светловолосая девочка и черный человек. Девочка кричала от ужаса, черный человек, нависший над ней, истекал кровью.

– Он охотился за моей семьей, – сказал Вольский. – Я не мог их ему отдать.

– Поэтому предпочли сжечь? – спросил Стас.

Старик не удостоил его ни ответом, ни взглядом. Тогда Маша сказала:

– Есть и другой вариант, более реалистичный. Вы устроили этот пожар, чтобы инсценировать гибель жены и дочек.

Вольский продолжал молчать, однако Маша увидела, как сузились его черные зрачки.

– Как зовут вашего дьявола? – спросила она. – Как зовут черного человека с картинки?

Старик долго молчал, потом разомкнул губы и с трудом проговорил:

– Спас. Его зовут Спас.

– И где он сейчас?

Вольский посмотрел ей в глаза, чуть подался вперед и, насмешливо сощурившись, прошептал:

– Здесь.

Семен Скряба отпил глоток кофе из китайской фарфоровой чашки и сказал:

– Денис Люблинский был негодяем. Я думаю, это он украл печать и подделал платежные документы. Из-за него наша компания потеряла сто миллионов долларов.

Лицо Лизы вытянулось.

– Сто миллионов долларов?

– Включая те десять, которые мы должны вернуть банку «Омега», – мрачно сказал Скряба.

Лиза отпила кофе, держа чашку двумя руками.

– Не мог бы ты отзываться о нем… не так жестко.

Скряба пожал плечами:

– Как скажешь. Но сути это не меняет!

Лиза подумала и сказала:

– Но Денис не хотел, чтобы я подписывала гарантийный договор.

– Этот прохвост просто отвел от себя подозрения, чтобы – случись что – переложить ответственность на твои плечи. Он воспользовался тобой, прокрутив немыслимо рискованную комбинацию.

Лиза помолчала.

– Я не хотела устраивать этот спектакль, – тихо проговорила она. – Но Денис убедил меня, что это будет полезно и хорошо для Ольги.

– Да, убеждать он умел! – Скряба нахмурил широкий лоб и некоторое время размышлял. Затем сказал: – Вот как мы поступим: я найду Ольгу, а затем мы вернем все на свои места.

– Но все ведь разрушено, – с горечью проговорила Лиза.

– Ольга Князева, конечно, стерва порядочная, но одного у нее не отнимешь – она умеет держать удар. И никогда не сдается. Она обязательно что-нибудь придумает!

Семен вдруг замолчал, некоторое время о чем-то размышлял, потом поставил чашку и достал телефон.

– Кому ты звонишь? – спросила Лиза.

– Одному очень ушлому журналисту, который знает все про всех и, несмотря на это, до сих пор коптит воздух.

Он набрал номер и прижал трубку к уху. Гудок… Второй… Третий…

– Да, – отозвался абонент.

– Здравствуй, Глеб. Это Семен Скряба. Ты продолжаешь свое журналистское расследование?

– Здравствуй, Семен. А ты почему интересуешься?

– Хочу купить у тебя информацию.

– Какую именно?

– Мне нужен адрес больницы, в которой лежит Ольга Князева.

Несколько секунд длилась пауза, а затем Глеб сказал:

– С чего ты решил, что я его знаю?

– Я знаю тебя. У тебя очень богатое прошлое, и я до сих пор удивляюсь, как это прошлое не лишило тебя будущего.

Глеб засмеялся.

– Отлично сказано! Кстати, знаешь анекдот про Чака Норриса?[5]

– Нет.

– «Чак Норрис уже давно умер. Только смерть боится ему об этом сказать».

Скряба усмехнулся:

– Смешно. Так как насчет сделки?

– Эта сделка не имеет смысла, Семен.

– То есть?

– Ольги Князевой в больнице нет.

– Откуда ты знаешь?

– Я был там. Беседовал с врачом, который ее лечил. Некий доктор Брунов. Довольно жалкий тип. Стоило мне его чуть-чуть прижать, и он все рассказал. Несколько дней назад Ольга сбежала. В тот же день в клинике была перестрелка. Приехавшая полиция ничего путного установить не смогла, кроме одного – два трупа с огнестрельными ранениями при жизни были бойцами известного вора в законе Усачевского. Ты наверняка его знаешь.

– Знаю, – хмуро проговорил Скряба. – Кто их пришил?

– Понятия не имею. Но, судя по показаниям свидетелей, Ольга сбежала одна. Села в машину и уехала. Быть может, кто-то прикрывал ее бегство, но точных сведений на этот счет у меня нет.

– А у полиции?

Корсак усмехнулся:

– И у полиции тоже.

– Это точно?

– Абсолютно.

Скряба хмыкнул.