Последняя остановка Освенцим. Реальная история о силе духа и о том, что помогает выжить, когда надежды совсем нет - Эдди де Винд

до самого конца должны были пребывать в святом убеждении, что их привели сюда помыться с дороги. В Помещении Б все должны были раздеться догола. В каждом углу этого помещения стояло по эсэсовцу с автоматом. Но им ни разу за все время не пришлось воспользоваться своими автоматами: все совершенно спокойно раздевались. Интересно, что даже те, кто понимал, что их сейчас убьют, чувствовали, что сопротивляться бессмысленно и сопротивление только продлит их страдания.

Иногда, если приходило сразу несколько эшелонов, необходимо было ускорить процесс. И тогда за дело бралась зондеркоманда, они срезали одежду прямо с людей, снимали с рук часы и кольца с пальцев. Длинные волосы срезали – они считались индустриальным сырьем. Затем вся группа отправлялась в «душевую». Это просторное помещение без окон с искусственным освещением. На потолке – душевые лейки в три ряда. Как только помещение заполнялось, огромные двери автоматически захлопывались. Они имели резиновые края и не пропускали воздух. И тогда наступало время финального акта. Газ привозили в банках, он имел вид гранул величиной с горошину; возможно, так выглядели кристаллы концентрированного газа Zyklon B [134]. А в потолке между фальшивыми душевыми лейками были проделаны отверстия с крышками. Эсэсовец высыпал содержимое банки в отверстие и быстро закрывал его. Газ начинал заполнять помещение, и в течение пяти минут все заканчивалось. Многие из жертв так и не догадывались, что на самом деле с ними происходит; но те, кто уже знал или понимал, что их травят, часто пытались задерживать дыхание – вот почему их находили скорчившимися. А иногда случались удивительные вещи. Я помню, как однажды в газовую камеру привели двести пятьдесят детей, евреев из Польши. После того как их раздели, они встали в ряд и запели «Шма Исраэль», главную еврейскую молитву, славящую Бога, которую евреи произносят каждое утро, каждый вечер и обязательно – в свой смертный час. И с этой молитвой они спокойно и организованно вошли в двери газовой камеры.

Обычно процедура выглядела так: после того как двери камеры закрывали, эсэсовец смотрел на часы и ждал пять минут, пока не наступало время вытаскивать мертвые тела. Затем он нажимал на кнопку, автоматически открывающую люки в потолке газовой камеры. Еще через несколько минут камера проветривалась, и тогда он запускал в нее зондеркоманду. У всех были с собой длинные палки с крючками на конце. Этим крючком жертву цепляли за шею и волокли тело в крематорий, обозначенный на рисунке буквой Д. Там было четыре топки, и в каждую помещалось за один раз четыре тела. Огромные железные двери раскрывались, тележки выезжали наружу. Тела поднимали повыше и сбрасывали вниз. Дверцы топок закрывали, и через пятнадцать минут все было кончено.

Таким образом крематорий со своими четырьмя топками мог справиться с любым количеством тел. Но если скорость работы крематория все-таки оказывалась недостаточной, то и к этому эсэсовцы были готовы заранее. Позади крематория загодя выкопали две гигантские траншеи, их тоже можно увидеть на рисунке: тридцать метров в длину, шесть метров в ширину и три метра в глубину. На дно опускали огромные пни деревьев, политые бензином. Когда их поджигали, возникало гигантское пламя, которое было видно за несколько километров. В такие огненные ямы сбрасывали одновременно тысячу тел. Превращение их в кучу пепла занимало двадцать четыре часа, после чего траншеи могли принять в свои объятья новую порцию жертв. При этом учитывалось абсолютно все.

Существовала, к примеру, дренажная система: специальная канава, ведшая из траншеи к оврагу, располагавшемуся неподалеку от нее, в нескольких десятках метров. Сгоревшая масса спускалась по этой канаве в овраг. И вот что интересно: я видел сам, своими собственными глазами, как человек, работавший неподалеку от погребального костра, спустился в канаву, чтобы обмакнуть свой хлеб в эту массу, содержавшую растопленный жир человеческих тел. Я даже представить себе не могу, насколько голоден должен быть человек, который способен так поступить, понимаете?

5 июня 1944 года из Венгрии прибыл специальный эшелон с детьми. Как это часто бывало при одновременном прибытии крупных эшелонов, у эсэсовцев не хватило терпения даже на то, чтобы подождать пять минут, пока газ подействует. Поэтому нам пришлось бросить детей в огонь еще полуживыми. Один грек, Лоци Мордехай, не мог спокойно смотреть на творящийся ужас и бросился в огонь вслед за детьми. К тому времени многие были уже сыты этой жизнью по горло и желали только, чтобы она хоть как-то закончилась. Александр Херейра, тоже грек, обладавший атлетическим сложением, договорился с тремя поляками и шестью русскими, что они уничтожат крематории 3 и 4. Но через несколько дней после самоубийства Лоци Мордехая Александр до смерти забил лопатой сержанта СС.

Таким образом, договор об уничтожении крематориев не сработал. Херейра был убит, а вечером тело его выставили на всеобщее обозрение на Аппельплац лагеря Д, где жили все арестанты, состоявшие в зондеркоманде. Крематорий № 3, однако, просуществовал недолго. 2 октября 1944 года вспыхнуло восстание.

Его начали готовить греки, которых в зондеркоманде было 243 человека; к ним присоединились представители других национальностей, входивших в состав команды. Восставшим удалось раздобыть на фабрике «Юнион» пулемет с двумя тысячами патронов. А бензина у них было более чем достаточно. Они набросились на эсэсовцев и избили их до полусмерти. Потом подожгли крематорий и снесли к черту столбы ограды.

К сожалению, в последнюю минуту сотни людей испугались и не приняли участия в восстании. Начальство же мгновенно пришло в себя. Все эсэсовцы Биркенау были мобилизованы через десять минут. Немедленно прибыли также эсэсовцы из Освенцима, и наши люди, которые уже успели выбраться за ограду, попали в окружение! Двадцать пять человек расстреляли на месте, остальных сожгли на следующий день. Та же судьба постигла двадцать человек из других команд, работавших в тот день неподалеку от крематориев.

Поляки выдали имена организаторов восстания. Я горжусь тем, что ими оказались греки, и могу сейчас назвать имена этих пяти героев: Барух, Бурдо, Карассо, Ардит и Яхон.

24 октября состоялись последние «селекции». 12 декабря 1944 года начался снос крематориев. Для работы по их уничтожению назначили двадцать пять человек – греков, поляков и венгров из зондеркоманды. Я был одним из них. Мы оставались последними из тех, кто жил в лагере Д. Поэтому о нас забыли во время эвакуации, и я получил возможность рассказать вам обо всем.

Грек замолчал, и все вокруг молчали, потрясенные услышанным.

– А каким образом ты